Но только до тех пор, пока она не выдает себя за офицера.
Военные шлюхи были приняты на службу в армию вскоре после начала всеобщего призыва, в тот период, когда мужчины впервые начали сражаться бок о бок с женщинами. До них в солдатских рядах имело место быть несколько неприятных инцидентов, по типу конфликтов на почве страсти, изнасилований, беременностей, заболеваний, передающихся половым путем, и множества других проблем. Поэтому военные начали возлагать проститутные обязанности на наиболее привлекательных мужчин и женщин-солдат. Им было приказано спать с любым солдатом, нуждающимся в сексуальной помощи, и ежедневно проверяли на наличие болезней.
Однако это не решило проблему полностью, потому что большинство военных шлюх были крайне возмущены возложенными на их развратными обязанностями. Многие из них в итоге покончили жизнь самоубийством.
Но вот спустя какое-то время были созданы генно-инженерные военные шлюхи. И как раз они-то и решили все насущные проблемы. Они не только были запрограммированы на получение удовольствия от секса, но и могли преобразовать свою форму в любого любовника мечты, которого солдат только может представить. Отпала необходимость в презервативах, ведь военные шлюхи самостоятельно стерилизуются от вирусных и бактериальных инфекций. Они также не могут оплодотворить женщин-солдат или же забеременеть от солдат- мужчин.
Это идеальная секс-машина, заключенная в идеальную боевую машину.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Я занимаюсь любовью с Чони.
От нее исходит аромат оливок и сырого мяса. Ее глаза словно мотки из оранжевой и коричневой пряжи с примесью перца, но это уже от самой Конфетки. Какую бы форму она ни принимала, ее собственная перчинка всегда присутствует.
Мой климат-контроль стирается с моей груди, пока она меня трахает. Теперь я чувствую тепло ее груди, ее живота. Она томно засасывает мой язык и стонет.
Я кончаю в нее, и она расслабляется на мне всем своим телом.
Она плотно застегивает наш спальный мешок, проворно убирая внутрь него все свои массивные волосы. Мы словно находимся в пушистой утробе, обнимаемся и греем друг друга своим дыханием.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Я практически уверен, что Конфетка влюблена в меня.
Если военная шлюха вообще способна на такое чувство.
Мы подружились еще в Африке. Я был ее единственным другом, единственным, кто обращался с ней как с настоящим человеком. Она никогда не смеялась ни над моими проблемами, ни над моими слезами. Мы были отличной командой.
Конфетке также нравится, что я называю ее «она». Потому как ее истинная форма - женская. Правда это не совсем ее истинная форма. Истинной формы у нее никогда не существовало, разве что в виде небольшого количества субстанции для имитации плоти. По ее словам она сама себе придумала форму, которую называет «настоящая я». Такой она видит себя изнутри. Ее душа в человеческом обличье.
Я - единственный, кто знает ее истинную форму. Другие думают, что ее истинная форма - это широкоплечий солдат-латинос с тонкими усиками. Но, я-то знаю, что на самом деле это маленькая девушка-альбинос, похожая на мышку с серебристыми глазами и короткими волнистыми волосами. Однажды она в шутку спросила, не желаю ли я заняться сексом с ее истинной формой.
Мы смогли разделить наши сексуальные отношения с нашей дружбой. Мне легко думать о ней как о другом человеке, когда мы трахаемся, потому что в этот момент она в другом обличие. И когда она преображается в Чони, я обманываю себя, убеждая, что это настоящая Чони. Пускай даже с привкусом острого перца.
Хотя, если задуматься, люби меня Конфетка по-настоящему, ей было бы нелегко рассматривать меня как кого-то другого вовремя наших соитий. Это я мог смотреть на нее и видеть в ней других людей, но ей же приходилось постоянно видеть только меня, своего лучшего друга.
И кто знает, возможно, когда она попросила меня заняться сексом с ее истинной формой, она не шутила. Может, она хотела посмотреть, смогу ли я переспать с ней настоящей. Может, я обидел ее чувства, когда отказал ей и попросил трансформироваться в Чони.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Конфетка рассказала мне все грязные секреты других солдат. Кого что возбуждает, у кого какие фетиши, в каких людей она для них превращается.
С ее слов полковник обычно заставляет ее превращаться в японскую школьницу с фотографии, что он носит в нагрудном кармане.
Обычно он не занимался с ней сексом в этой форме, предпочитая просто дрочить ей на лоб или ягодицы, в то время пока она со стоном сосала свой большой палец.
Во всем отряде у МакКлина были самые необычные запросы. С его богатым воображением он всегда заставлял ее превращаться в самых диковинных женщин, которых он только мог выдумать. Поначалу это были простые женщины-шалуньи из мира фэнтези, такие как феи, вампиры или эльфы. Но потом они стали становиться все менее и менее человечными: девушка-дьявол с ярко-красной кожей, русалка, медуза. А после его начали привлекать фурри.
Он заставлял ее превращаться в девочек-кроликов, девочек-кошек, девочек-леопардов. Затем он перешел на плюшевые игрушки, и ей пришлось преобразовать свою кожу так, чтобы она как можно больше походила на искусственный мех плюшевых животных. Иногда он требовал отрастить шесть грудей или дополнительные руки. Временами он хотел, чтобы она увеличила свой клитор до размера члена и трахала им его в задницу. Конфетка большую часть времени относилась к этому очень профессионально. Она ни разу ему не отказала. Ну, кроме одного раза, когда она рассмеялась ему в лицо и не могла перестать смеяться до тех пор, пока он с красной рожей не выбежал из ее палатки. В тот раз он спросил, не может ли она превратиться в Сейлор Мун - персонажа японского аниме.
Однако хуже всех был ЛеФорж. Секс ему походу вообще не нравился. А вот что ему и правда было по душе, так это причинять людям боль. Военная шлюха была создана так, чтобы выносить максимум насилия со стороны солдат-садистов, если это было их желанием. Синяки и прочие увечья на их теле не оставались, но чувствовать боль они все равно были в состоянии. ЛеФорж только и делал, что требовал ее превратиться в своих врагов. Или кого-то, на кого он был весьма зол. Иногда это был полковник. Иногда очередная бывшая, что бросила его. Но чаще всего это был МакКлин. Он приказывал ей стать той личностью, на которую в данный момент он затаил обиду, а после выбивал из нее все дерьмо и жестко насиловал до тех пор, пока она не начинала истекать кровью. Он не мог кончить, не узрев вида крови, поэтому на всякий случай всегда приносил с собой нож. После обслуживания ЛеФоржа Конфетка практически всегда плакала. Эмоции были не свойственны военным шлюхам, но ЛеФоржу все же удавалось пробить ее на слезы. Особенно в те дни, когда он заставлял ее превращаться в МакКлина и яростно насиловал последнего в жопу, при этом отбивая капралу позвоночник и почки, или же перекатывая его на спину ради прямого зрительного контакта, пока он его душил и трахал, как последнюю шалаву. Конфетка отказала ему лишь однажды, когда он захотел, чтобы она трансформировалась в меня.
В тот момент я должен был осознать, что она испытывает ко мне чувства. Ведь она, считай, заступилась за свою любовь. Конечно, я могу ошибаться во всем этом, но я уверен, что она, по крайней мере, считает меня чем-то большим, чем просто другом. Я самый близкий человек, что у нее есть. Ее друг, ее семья, ее любовник.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
О том, что Конфетка испытывает ко мне чувства, я даже не подозревал до того нашего памятного вылета из Кении...
Она была в своей истинной форме на протяжении всего полета, сидела рядом со мной, за весь полет ни проронив ни слова. И да, она держала меня за руку.
Она выглядела полностью опустошенной. Словно была уверена, что это наша последняя встреча. Предполагалось, что я получу место торгового представителя в компании по производству мобильных телефонов, а ее, вероятно, направили бы работать в казино или в зал повышенной комфортности при аэропорте.
