- Я для них словно призрак, - говорит нам МакКлин.

ЛеФорж пинает снег.

- Так и что же нам теперь делать? - спрашивает Чони.

- А что мы можем сделать? - спрашиваю я.

- Мы должны что-то сделать, - говорит она.

- Каким был их последний приказ? - спрашиваю я.

- Два дня назад они приказали нам похоронить Джефферсона, - отвечает Чони.

- Значит будем хоронить Кэт. Поможете мне? - спрашиваю я.

- Конечно, - говорит Чони.

Мы хороним Кэт. Это не занимает много времени.

- Ну, а теперь чем займемся? - спрашивает ЛеФорж.

- Как насчет того, чтобы выкопать могилы для нас, на всякий случай? – спрашивает Чони.

Мы пожимаем плечами и копаем могилы для себя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Проходит еще один день.

Офицеры прикончили все запасы бренди. Их пальцы покрыты ожогами от тлеющих сигар. Они тупо сидят без движения на стульях, уставившись в пространство.

Я раскупориваю очередной пузырек климат-контроля и втираю в тело. Его осталось всего несколько флаконов. Мы все еще одеты в пустынную форму, разработанную для климата Северной Африки, где мы находились последние три года. Единственное, что держит нас в тепле, это климат-контроль.

Это по сути крем, густой, как губная помада, который вы наносите на все тело в суровых погодных условиях, что охлаждает в жару или же согревает вас в холода. К сожалению, он легко стирается, и его запасы тают на глазах.

Я невероятно счастлив от того, что Чони все еще жива. Я еще не сказал ей, что по уши влюбился в нее, но надеюсь, что скажу, когда наступит подходящий момент. Было бы ужасно, умри она вместе с другими, прежде чем я рассказал бы ей о своих чувствах.

Она сидит рядом со мной, пытаясь согреть боеприпасы своим дыханием. Ее толстые черные дреды спускаются с головы и растекаются по моим коленям. Они не менее трех футов в длину. Она вплетает в волосы стальную шерсть, поэтому они больше напоминают цепи, чем волосы.

Обычно солдату запрещается отращивать волосы ниже плеч, и неважно мужчина это или женщина, но вот только стрижка волос противоречит ее религиозным убеждениям, поэтому ни один офицер не смог ничего с этим сделать. Все религиозные убеждения защищены законом.

Я - единственный зарегистрированный атеист, которого я знаю. Большинство людей выбирают какую-нибудь религию, при этом верят они в нее или нет это неважно, потому как религия имеет свои преимущества. В религиозный праздник вам положен выходной. Вы имеете право на молитвенные перерывы. Иногда вам даже разрешают получать подарки от друзей или семьи.

Чони верит в религию под названием Дукадак. Начальство считает, что она ее выдумала, а это противозаконно, но это реально существующая религия, которая до сих пор практикуется в Африке. Но поскольку Чони имеет африканское происхождение, ей разрешено провозглашать Дукадак своей религией, пускай она и не чистокровная африканка.

Ее отец был шотландским итальянцем, а мать - африканкой эс-кимо. Но, так как ее мать была на три четверти африканкой, она имела право утверждать, что имеет в основном африканское происхождение, и они предоставили ей свободу веровать в Дукадак.

К сожалению, единственная выгода от этой религии была в том, что ей дозволяется курить галлюциногенную траву один раз в год и отращивать дреды такой длины, какой ей вздумается.

Большинство других солдат смеются над ее волосами. Они выдергивают из них пряди, стоит только ей повернуться к ним спиной, или же прячут в них насекомых, чтобы позже для нее был особый сюрприз. Но мне же ее волосы всегда казались красивыми и мощными. Меня тянуло к ней с нашей самой первой встречи.

- Ты в последнее время видел Конфетку? - спрашивает меня Чони.

- Нет, - говорю я.

В этот момент я понимаю, что у меня стояк, и что она его заметила, ведь он бесстыже высунулся прямо промеж ее дредов у меня на коленях.

Она смеется. Я краснею.

Я отталкиваю ее волосы и убегаю.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

- Ты знаешь, где Конфетка? - спрашиваю я ЛеФоржа.

У него на руках варежки, и он усиленно отжимается прямо на снегу.

- Да у него опять крыша поехала, - говорит ЛеФорж, считая отжимания себе под нос.

- Крыша поехала? Ты это о чем вообще? - спрашиваю я.

- Опять не подчиняется приказам, - говорит он. – Закатил очередную истерику.

- Чьим приказам? Твоим?

- Ага, - говорит он.

- Ты в самом низу структуры нашего командования, - говорю я. - Ты не можешь никому отдавать приказы.

- Я могу отдавать приказы Конфетке, - говорит он. - Приказывать Конфетке может каждый.

- Ну, так и где он? - спрашиваю я.

- Да где-то здесь ошивается. Держу пари, прячется от меня. Они всегда от меня прячутся.

- Это потому что ты говнюк - говорю ему я.

Он продолжает отжиматься одной рукой, другой показывая мне средний палец.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я методично обхожу все наши палатки. Под порывами холодного ветра моя шея просто немеет от мороза, ведь климат-контроль уже практически стерся о мой воротник, но зато хоть стояк больше не беспокоит. Но это ненадолго и он скоро вернется.

Все палатки пусты, кроме одной. В ней под парашютным брезентом сидит МакКлин и татуирует свою лодыжку швейной иглой.

- Конфетка, часом, не здесь? - спрашиваю я его.

Он качает головой.

Форма у МакКлина всегда образцово показательная. Не потому, что он чистоплюй, а потому, что он на самом деле ничего не делает. Будучи выходцем из богатой семьи, ему никогда не приходилось особо напрягаться. Единственная причина, по которой его повысили до капрала, заключается в том, что его отец является генеральным директором известной компании по производству спортивной обуви.

Несмотря на фамилию, в основном по родословной он англичанин. Английский протестант. Точно так же, как полковник. Верить в одну и ту же религию, что и ваше начальство, весьма удобно и практично. Ты сразу становишься членом их семьи.

Но поскольку я атеист, ходить в рядах любимчиков у моего начальства мне никогда не приходилось.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

- Хью Джек! Где ты, Плакса? – раздается крик Конфетки из одной из палаток, что всего несколько минут назад была пустой.

- Я тебя искал, - говорю я, входя в палатку.

Конфетка стоит передо мной в чем мать родила, пенис непринужденно раскачивается на ветру.

- Как ты выносишь такой холод? - спрашиваю я.

- Мне плевать на погоду. Ты же сам прекрасно это знаешь.

Я стряхиваю снег со своей задницы и сажусь на спальник.

- Да, но там была Африка. В том ​​адском пекле ходить голым имело смысл.

Конфетка пожимает плечами.

- Как там полковник?

- По-прежнему нас игнорит, - отвечаю я.

- Значит, свободное время у нас есть?

- Думаю, да.

- Так и чего же тебе нужно на этот раз?

- Чони, - говорю я.

- Опять? – спрашивает Конфетка. – Да ты просто чокнутый!

- Я влюблен.

- А ты в курсе, что от этого может поехать крыша? Просто расскажи ей о своих чувствах.

- В курсе, расскажу, - отвечаю я. – Когда будет подходящее время.

- Как насчет красивой азиатки? Не хочешь попробовать? – спрашивает Конфетка.

- Нет. Чони. Мне определенно нужна Чони.

- Ну, как пожелаешь.

Тело Конфетки начинает сверкать желтым сиянием, ярким словно солнце. Я закрываю глаза. Под сиянием тело Конфетки мутирует из мужчины в женщину.

Свет гаснет, и Конфетка превращается в Чони, стоящую передо мной, полностью обнаженную с улыбкой на лице.

Она снимает с меня мокрую одежду и забирается вместе со мной в спальник, обвивая мое тело своими огромными дредами, словно щупальцами.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Конфетка - это наша военная шлюха, продукт генной инженерии, солдат, созданный для снятия сексуального напряжения военнослужащих во время боевых действий. Военная шлюха может изменить свой пол и форму тела, чтобы соответствовать вкусу солдата, которого она в данный момент обслуживает. Хоть я называю ее «она», Конфетка абсолютно бесполая. Обычно она принимает облик мужчины только во время боевых действий, ну а в остальное время ей позволено принимать любую форму по своему желанию.