Вернувшиеся привычное состояние тела, украшенное непривычным чувством будто оно было перемолото и собрано заново, позволяло Кейдану подняться на ноги и в подробностях оценить каждый отдельный элемент.

Дорога тянулась вперед, куда всё это время смотрел Кейдан, и назад, в затухающие пространство. Сразу же откинув новое направления, ибо оно было лишено определенной ясности, получаемой от источников света, Кейдан развернул свою фигуру и устремился вверх по холму. С трудом забравшись на пологий склон, опираясь руками на тысячи костей, рождающих в голове всевозможные причины их здесь появления, Кейдан узрел открытые пейзажи.

Первым, что врезалось в глаза, были два объемных костра, заливающих всю доступную округу ярким светом подрагивающего пламени. Его языки, пускали яркие лучи, окрашивая почти всё, за исключением той местности, находящейся в противоположной стороне от выбранного направления. Вокруг костров, находившихся в отдалении, примерно за несколько километров от места, где неосознанно притаился Кейдан, струились неразборчивые фигуры, похожие на странных зверей, прибывающих из группы объединённых зданий. Они проводили какой-то ритуал, детали которого невозможно было разобрать из-за отделяющего расстояния. Костры симметрично располагались по обе стороны от дороги, уходящей без поворотов в накопления неразборчивых монументов или элементов дикой природы здешних земель. За ними располагалась широкая стена, плавно перетекающая в высокий потолок, принимаемый изначально за небо. Так же туда стекались невидимые стены, объединяющие всю открытую местность в геометрическую фигуру, которую Кейдан, как бы ни пытался, не мог углядеть

Все эти детали лежали вдалеке, но и вблизи нашлись подробности, подтверждающие возникшую, во время подъема, теорию. Эти подробности хранились в полях, располагающихся по обе стороны от дороги.

Добравшись к обочине, Кейдана вдруг скрутила навалившаяся усталость, и тело неповинуясь паникующему разуму, рухнуло в поле, уходя глубже под тысячи незакрепленных костей. Этот океан твердых органов был словно колеблющаяся жидкость, иногда застывающая, а иногда расступающаяся под грузом тела, бултыхающегося человека. Кейдан был погружен в вязкое болото, где вместо жидкостей выступали элементы, наполненные костной тканью, непривычно звучащие при каждой попытки Кейдана ухватиться за край дороги. Пусть тело было наполнено немощностью, не позволяющей сознанию даже воспринимать происходящие, инстинкты не исчезли, а наоборот обострились и пытались спасти своего хозяина. Они боролись, сражались, искали лазейки, пытались увеличить шансы на спасение, и результатом их действий, стало нащупанное рукой твердое пространство не растекающихся костей. Уцепившись в единственный способ выбраться, тело будто обдало жаром приближающегося конца, отчего сознание, подогреваемое отсутствием сковывающей боли, направило все усилие на то, чтобы выплеснуть энергию и вытащить тело.

Мгновения спустя, Кейдан вновь ощущал под собой твердое пространство. Полежав бездвижно минут тридцать-сорок, гоняя в голове подтвердившуюся теории о том, что он оказался в мире, созданном из костей, Кейдан вдруг ощутил привычное состояние своего тела. Оно вернулось в обычную форму, позволяя сознанию наконец взять полный контроль над своим сосудом.

Поднявшись, Кейдан пустился в долгий путь, сопровождающийся размышлениями о своем положении. Он думал о сюжете исчезнувшим совсем недавно. Думал о причинах его появления, пытался разобрать его с некой философской стороны, избегая той возможности, что этот эпизод вполне мог быть неосознанным потоком подсознания. Не всегда, в различных проявлениях сновидения, читается четкая граница, отделяющая скрытые смыслы от бессознательного бреда. Зачастую подсознание выдает сюжеты на своем языке и не натренированному мозгу сложно увидеть в них хоть толику различимых деталей, взятых за основу проецируемых фантазий. Но Кейдан не хотел видеть в том, что с ним произошло, исключительно результат работы бессознательного бреда. Он чувствовал некую вину к действиям тех проекций, пытающихся избавиться от него. Он чувствовал, что всё происходящие там, было осознанным криком, пытающимся донести некую информацию, всё время не замечаемую. То события, не хотело восприниматься главным участником и создателем как некий эпизод, не имеющий внутри ничего, словно банально пережеванное, эмоциональное тесто, рождающие поток определённого сюжета. Почему-то Кейдану, хотелось ожидать от того сновидения чего-то большего, чего-то необычного и пояснительного. Но всё что смогли принести долгие размышления, сопровождающие Кейдана, это лишь подтверждения мимолетно возникшей мысли, твердящей, что всё произошедшее, всего лишь бред, околёсица, не имеющая четко выраженной причины для возникновения.

Так заключил Кейдан. Но его мысли, еще долго возвращались к поиску причины, из-за которой проекции знакомых людей, пытались избавиться от него.

Двигаясь по прямой, избегая сбора информации по причине тугого размышления, Кейдан незаметил, как два ярко пылающих костра почти поравнялись с ним. Обнаружить это удалось лишь когда из большого скопления существ, неустанно кидающих что-то в костер, двое отбились и поспешили к увиденному объекту другого мира.

— Разве они бывают живыми? — спросило существо, выпрыгивая перед Кейданом. Последний, погруженный в свои мысли, был нещадно вырван оттуда появившейся проекцией.

Перед Кейданом возникла сущность, держащая свою осанку на четырех лапах, касающихся земли. Они были вырезаны из костей, как и всё тело, вмещающие пару лап, выступающих в виде рук, длинную шею, с несколькими отверстиями наподобие жабр, и объемную голову.

— Я такое видел уже, то было много лет назад! — подхватило втрое существо, стоящие сзади Кейдана.

— Мне не нравится их живая форма! Дышат! Смотрят! Думают! Отвратительно! Зачем им жизнь если они прекрасны, когда она их покидает? — существо перед Кейданом приблизилось, позволяя в деталях рассмотреть отвратительное лицо.

В середине, разрезая широкий лоб, находилось ромбовидное отверстие, откуда, источая пристальный взгляд, свисали десятки пар глаз, на конце которых, яркие зрачки наблюдали за объектом изучения. Чуть ниже ромбовидного отверстия находилась выпуклая часть, похожая на обычный нос. Под носом, разрезая расстояния от уха до уха, на которых свисали непонятные струны с костяными игрушками на концах, была широкая пасть, с тысячью тупых зубов, точно таких же, что наполняют любой здоровый рот человека. За зубами прятался длинный язык, сложенный из маленьких позвонков, с копчиком на конце.

— Но в них же есть нечто по-своему прекрасное! Разве нет? — второй голос за спиной звучал ниже, а его хозяин не собирался показываться.

— Давай превратим его в прекрасное! Давай сделаем его частью этого мира! Не дадим пропасть его красивому наполнению!

— Безмозглое создание, — вновь этот холодный голос за спиной. — Уже забыл того человека, приходившего к нам недавно? Эта не наша добыча!

— Да плевать на того старика! Что он нам сделает? Нас больше, и мы сильнее этой разлагающейся развалины! Мы можем…

— Правило есть правило! — голос стал холоднее, а его хозяин всё-таки решил показаться незваному гостю.

Он выплыл по правую руку. Скорчившиеся создание было лишено дополнительных пар ног, присутствующих у его напарника по милой беседе. Заместо этого, существо получило длинные передние и задние конечности, позволяющие быстро двигаться в таком положении, в котором оно выплыло из-за Кейдана. На спине у него было что-то вроде сплетенной корзины, материалом для создания которой выступили не ветви, а длинные фаланги пальцев. Внутри этой корзины находились неразличимые объекты, быстро исчезнувшие, ибо хозяин, несший корзину, устремился к своему сородичу. Сблизивший с ним, существо поднялось и выпрямилось в полный рост, превышающий рост Кейдана и другого существа, почти в два раза. — Неужто ты забыл кто наш создатель? — голос звучал холодной сталью, а передняя конечность бросилась на шею созданию, выглядевшему как провинившейся работник.