Она оказалась далека от его идеала
красоты: волосы пепельно-каштановые,
бюст едва-едва под семьдесят пять,
зубы передние слегка выдаются.
Аллан Э.Нурс
- С кем вы хотите слиться, господин...?
- Т. Пронский.
- Т. Пронский?
- Я хочу познакомиться поближе с Красавицей.
- Пожалуйста, выбирайте, - и Фрэнк Кэмпбелл положил на стол несколько проспектов.
- Нет, не нравится, - сказал Т. Пронский. - Хочу Красавицу, хочу познакомиться с Красавицей Аркадия Петрова.
- В принципе можно, только неизвестно точно, живая ли она. Но если вы настаиваете, то... можно, - сказал Фрэнк К., дописывая лист.
- Что вы пишете, накладную на доставку Красавицы?
- Нет, ее нельзя выписать, это картина художника, я выписываю вам путевку к ней.
- А это можно?
- Это можно.
Фрэнк нажал клавиши компьютера. Через минуту пошел текст ответа.
- Одно условие, господин Т. Пронский. Я должен отправиться с вами. Ибо мы никогда не отказываем нашим клиентам, но ваша просьба несколько необычна и представляет для нашей фирмы как интерес, так и вызывает сомнения в безопасности данного конкретного путешествия, ибо неизвестно точно, куда оно... то есть, где находится то место, где лежит Красавица.
- Я надеюсь, вы мне не будете мешать делать то, что я хочу?
- Я буду лишен такой возможности. Но на будущее надо знать, что можно ожидать от такого путешествия.
- Когда отправимся? Где ваша машина времени?
Фрэнк усмехнулся.
- Вот ваш билет.
- А вы?
- Мы встретимся.
Ой, рябина кудрявая, белые цветы.
Билет на имя. - Билет на имя, - подумал Т. Пронский, - не перепутали ли они время. Впрочем, это ладно, но имя, чье это имя? Это моё имя. Конечно, это моё имя.
Он пошел к машине времени. Был дождь. Машина времени оказалась электропоездом. Оказывается, чтобы добраться до Красавицы, надо ехать электропоездом.
- Остроумно, - сказал Феофилакт. Но рядом никого не было. А поезд уже шел обратно. У Феофилакта болела голова от недельного перепития. Каждый день ресторан, пивная. Не думаю, что это хороший отдых. А бабы?! Черт знает что. Веселую схватил какой-то мужик. Я думал, это ее друг или муж, а оказывается, ему надо уезжать даже на день раньше. Красавица отрубилась. Шокирует, что она требует сказать про то, что, люблю ли я ее.
Или, может быть, она не красавица. А Красавица та веселая. Этот мужик, значит, Фрэнк Кэмпбелл. Но так же нельзя, пользоваться служебным положением, чтобы захватить бабу первым. Сволочь. Сволочь. И почти не платил в ресторане денег, говорит, не осталось. Как я не понял, что он не муж? Хотя он всё равно захватил ее раньше.
Но ночью, вечером хорошо после дождя. Свежий воздух, люди идут еще с пляжа. И на пляже днем неплохо: море всё-таки и солнце.
В другом ресторане Феофилакт напоил шампанским трех телок. Думал, одна из них Красавица. Но нет, переходя от одной к разговорам с другой, он понял, что нет у них желания. Потом толпа, которая их поджидала, не избила его. А наоборот: двое из толпы отстали и сказали ему, чтобы он не связывался, что эти трое уже не первую ночь идут с ними купаться.
Хорошие люди, однако. А бабы - чертовы куклы.
В Москве пересадка. Феофилакт пошел в ресторан. Прага. За 15 рублей пропустили. И обслужили отдельно. Потом подсел какой-то хмырь с наколкой и предложил дам по 100 рублей за штуку. Было ясно, хотя и мутилось в голове, что здесь Красавиц не будет. Здесь может быть только ограбление. Уж слишком пьян был Феофилакт. Ха.
- Вот почем Красавица похожа на куклу, - подумал Феофилакт, - здесь все пьют, пьют и пьют, кому нужны Красавицы. Красавицам не нужны мужики, им нужны голуби. Голубки. Ха-ха. Я такую организацию громить буду, как приеду.
- Скажи спасибо, что я тебя спас, этот хмырь точно хотел сделать из тебя глухаря, - сказал Фрэнк Кэмпбелл, вынимая из кармана фотографию Т. Пронского в белой рубашечке у фонтана.
XXIV
- Ты сё делаешь? - спросила Анна. - Ты кому это делаешь?
- Кофе с молоком.
- Это кому?
- Тебе.
- Да-а? Он корисневый?
- Да.
- Де какао корисневый? - спросила она.
- Какао потом, да и кофе не пьют на ночь.
