— В любом случае, хозяйка Джана, ты должна быть очень осторожной, — тихо произнёс раб. — Тот, кто это сделал, живёт в этом доме. Он перепутал, да, влил слишком большую дозу яда, бывает. Может, впервые убивал, не рассчитал. Хозяину почти сразу стало плохо, рабыня осталась в живых и подняла тревогу. В следующий раз будет осторожней работать.
— Думаешь, следующий раз будет? — с дрожью в голосе произнесла Джамина.
— Может, и не будет, если старший брат заберёт всё. Может, не понадобится, — Кушпа рассеянно пожал плечами, явно продолжая думать о своём. — Ох, но кто же это мог быть? В голову никто не приходит. Прости меня, хозяйка, плохо головой работать умею.
— Кто-то близкий? Ну, он ведь знал о привычках отца…
— Ай, хозяйка, да почти все в доме об этом знали! Зин-Зан — она… с хозяевами тихая, а так поболтать любит. И хозяина любила, язык на привязи не держала, побрякушками хвасталась, о хозяине болтала много. Говорил я ей, дуре… И хозяину говорил. А он в ответ: отстань, Кушпа, не предаст меня никто, да и чего она такого расскажет, что скрывать надо? Эх, хозяйка Джана, мужчины в этом возрасте любят, чтоб все знали об их мужской силе, что они ещё ого-го! Вот и сиди теперь, думай теперь…
Джамина почувствовала, как кровь приливает к щекам. Вот уж о чём, а об этой стороне жизни Амбиогла она знать не желала совершенно! Как и о том, что отцу не было чуждо мелкое тщеславие.
Но теперь это нужная информация, Кушпа прав. Когда Джамина сама выйдет замуж… в общем, это нужно будет учитывать. И заранее общаться с наложницами мужа, внушая им, что язык следует держать за зубами.
Хорошая мысль, дельная. Осталась маленькая загвоздка — найти подходящего жениха и быстро выйти замуж.
— Не беспокойся, Кушпа, — процедила девушка, — я отыщу изменника, клянусь Великой Пятёркой богов. И до того, как испустить последний вздох, этот мерзавец стократно пожалеет, что родился! Но не затем я позвала тебя сюда. Ты сам сказал, что после смерти отца всё наследство перейдёт к зловонному псу Кудару, если только я или Имида не выйдем замуж до того, как станет известно о смерти Советника Амбиогла…
— Хозяйка, — Кушпа смотрел обеспокоенно, — маленькая хозяйка, твой отец уже мёртв…
— Знаю! И знаешь ты. Неведомо, знает ли убийца, но всё возможно… Однако больше об этом никто не должен пронюхать, и в первую очередь — Куддар, да раздерут его на части крокодилы! Впрочем, и этого ему мало за содеянное. Слушай меня, Кушпа: хозяин должен уехать куда-нибудь. По срочному делу, потом я придумаю, какому именно. Через пару недель его тело найдут, все решат, что напали разбойники… А я тем временем выйду замуж. Охотников — словно песчинок в пустыне, уж как-нибудь подыщу подходящего. И убийца ничего не сможет сделать. Если объявит, что Советник Амбиогл мёртв, то сразу возникнет вопрос: а откуда ему об этом известно? Уж не он ли виновен в преступлении? И даже связи могут не спасти. Куддар труслив, он на такой риск не пойдёт. Я же буду получать письма от отца: его руку и стиль я подделываю отменно, ты сам знаешь…
Раб глядел на хозяйку молча, чёрные глаза ничего не выражали. Джамина в отчаянии заломила руки. Ну как, как объяснить, где найти подходящие слова?
— Это единственный выход! Другой — своими руками уничтожить дом отца и раздать нищим его сокровища, так как Кудару я не пожалею лишь расплавленного свинца в глотку! Но мне не обойтись без твоей помощи. Я не могу приказывать тебе сейчас, но я прошу тебя, умоляю — помоги мне! Помоги всем нам, не дай убийце завладеть желаемым!
Секунд двадцать Кушпа молчал, затем издал тяжёлый вздох:
— Рискованную игру ты затеяла, маленькая хозяйка… Что я должен сделать?
Джамина сдержала облегчённый выдох. Кушпа с ней, он согласен помочь, значит, всё пройдёт просто прекрасно! А теперь надо сосредоточиться и понять, хорош ли наскоро придуманный ею план.
— Запряги лошадей в походную карету отца. Привяжи сзади гнедого по имени Ветер Весны и какую-нибудь лошадь для себя — на них мы вернёмся домой. Потом мы отнесём отца в карету и уедем с заднего двора. Я буду изображать отца, в этом плаще никто не разберёт, женщина перед ним или мужчина, а сапоги я надену с каблуками. Ступай. Я раздену отца, ведь его убьют разбойники. Принесёшь что-нибудь завернуть его тело.
Кушпа задумчиво покачал головой:
— Почти хорошо, хозяйка Джана… но всё-таки плохо. Во-первых, если на хозяина напали разбойники, то в таком виде тело оставлять нельзя. Сейчас подправлю, как надо.
Джамина не успела слова сказать. Да что там — все слова застряли у неё в горле. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела, как Кушпа снимает со стены широкий кинжал и с размаху несколько раз бьёт Советника Амбиогла в грудь.
— Теперь всё правильно, маленькая хозяйка. Когда тело пролежит в воде… сколько пролежит, никто уже не поймёт, что раны посмертные. А вот что это были разбойники — любой скажет. Кинжал я заберу с собой, негоже ему теперь находиться в доме.
Удивительно, но Джамина сумела кивнуть. Голосу она по-прежнему не доверяла, но осознать правоту слов Кушпы смогла.
Да, разбойникам Советник Амбиогл не мог сдаться просто так. Конечно, они убили его, когда поняли, что не могут взять живым! И в этом смысле осквернение тела — вовсе не кощунство, а забота о благе дома, о благе оставшихся в живых членов семьи…
Почему же тогда у мыслей такой отчётливый запашок гниющих овощей?
Джамина сердито встряхнулась. Ну что за чушь иногда приходит в голову!
— Ты сказал «во-первых», Кушпа. Значит, есть и «во-вторых»?
— Конечно, хозяйка. Ты поедешь со мной, изображая господина, да, потому что иначе никак. Но на первом же повороте соскочишь и вернёшься в дом через потайной ход. Негоже девушке одной бродить по ночам.
— Одной? Со мной будешь ты!
Тяжкий вздох был ей ответом. Секунду Кушпа смотрел на хозяйку задумчиво и устало, затем спокойно сказал:
— Нет, хозяйка Джана. Меня рядом с тобой не будет.
Джамина глядела непонимающе. Кушпа снова вздохнул и объяснил:
— Хозяин никуда не поехал бы, не взяв меня с собой. И если он умрёт, а я останусь в живых… возникнут подозрения. У твоего дяди, маленькая хозяйка, точно возникнут. Я не хочу, чтобы меня пытали — кто знает, вдруг не выдержу и всё расскажу?
— Кушпа… — беспомощно пробормотала Джамина. Слёзы застилали ей глаза.
— Позаботься о моей матери, маленькая хозяйка, — тихо произнёс раб. — И не убивайся обо мне. Я должен был умереть давно — тогда, на мельнице. Твой отец подарил мне хорошую жизнь. Сейчас я просто верну долг. Давай, маленькая хозяйка, принеси ковёр или что-нибудь, во что можно закатать тело хозяина. И торопись, ночь на исходе.
Закусив губу и кое-как вытерев слёзы, Джамина отправилась выполнять распоряжения Кушпы. На самом деле, она готова была всё отменить — и пусть Куддар подавится нечестно нажитым добром, пусть оно у него в глотке застрянет, у нечестивца! — но последние слова Кушпы неведомым образом придали девушке сил.
Если раб, простой раб, готов отдать жизнь за дело Амбиогла, за его детей, то какое она имеет право скулить и жаловаться?
Ковёр нашёлся в кладовых за конюшней. Не самый новый и не слишком хороший — такие обычно кладут в комнатах любимых слуг, — но для того мрачного дела, для которого он предназначался, вполне годный. Кушпа закатал в ковёр грузное тело советника и потащил его к карете. Джамина поспешила следом, стараясь копировать походку отца. Выходило не слишком хорошо, но кто в темноте разберётся?
Кушпа хлестнул лошадей, и карета выехала на тихие ночные улицы Падашера.
На первом же перекрёстке раб остановился и обернулся к Джамине:
— Пора. Прощайте, хозяйка!
У Джамины перехватило дыхание. Молча притянула она к себе голову Кушпы, поцеловала его в лоб и спрыгнула с подножки кареты. Оборачиваться не стала: ещё чуть-чуть — и твёрдости бы не хватило, она стала бы умолять Кушпу вернуться, забыть всё то, что необходимо сделать, просто остаться с ней… Джамина почти бежала к известному ей потайному ходу, глотая слёзы, а вдалеке затихал топот копыт и стук колёс.
