- Править буду я, - сказал Уильям. - Отдай-ка мне поводья, извозчик, а сам садись рядом и говори, куда ехать.

Извозчик поначалу энергично возражал, но, получив от Уильяма десять пиастров, передал ему поводья. Уильям уселся на высокие козлы, а извозчик занял место возле него. Старик и Юнец забрались в повозку.

- Взлет разрешаю, - сказал Юнец.

Уильям тронулся в путь. Лошади помчались галопом.

- Так нельзя! - завопил извозчик. - Так нельзя! Остановитесь!

- В какую сторону к Розетт? - крикнул ему Уильям.

- Остановитесь! - не унимался извозчик.

Уильям был счастлив.

- Розетт! - кричал он. - В какую к ней сторону?

Извозчик принял решение. Он решил, что единственный способ остановить этого безумца - указать ему направление.

- Сюда! - закричал он. - Налево!

Уильям резко дернул поводья, и лошади свернули налево за угол дома. Коляска повернула на одном колесе.

- Вираж крутоват, - послышался голос Юнца.

- Теперь куда? - крикнул Уильям.

- Налево! - завопил извозчик.

На следующей улице они повернули налево, потом направо, потом еще пару раз свернули налево, потом снова направо, и неожиданно извозчик крикнул:

- Здесь, пажалста, здесь Розетт. Остановитесь.

Уильям с силой натянул поводья, лошади медленно задрали головы и перешли на рысцу.

- Где? - спросил Уильям.

- Здесь, - ответил извозчик. - Пажалста.

Он указал на какой-то дом ярдах в двадцати впереди. Уильям остановил лошадей прямо перед этим домом.

- Отличная работа, Уильям, - сказал Юнец.

- О Господи, - сказал Старик. - Ну ты и гнал.

- Все отлично, - сказал Уильям. - А что, не понравилось?

Он был очень счастлив.

Извозчик весь вспотел. Он был слишком напуган, чтобы выражать недовольство.

- Сколько с нас? - спросил Уильям.

- Двадцать пиастров, пажалста.

Уильям дал ему сорок и сказал:

- Большое спасибо. Отличные лошади.

Извозчик взял деньги, вскочил в коляску и укатил. Он постарался уехать как можно быстрее.

Они снова оказались на узкой темной улице, но дома здесь, насколько можно было их разглядеть, казались большими и богатыми. Тот, на который указал извозчик, был широким, с толстыми стенами, в три этажа. Построен дом был из серого бетона. Большая толстая входная дверь была распахнута настежь. Старик сказал, когда они вошли в нее:

- Теперь предоставьте все мне. У меня есть план.

Они оказались в сером каменном холле, холодном и пыльном, освещенном одной-единственной электрической лампочкой, свешивавшейся с потолка. В холле стоял человек-гора, огромный египтянин с плоским лицом и двумя изуродованными ушными раковинами. В те времена, когда он был борцом, на афишах он, наверное, значился под именем Абдул Убийца или Паша Отравитель. Теперь же на нем был грязный белый хлопчатобумажный костюм.

- Добрый вечер, - сказал Старик. - Мадам Розетт у себя?

Абдул подозрительно посмотрел на трех летчиков и после некоторого колебания ответил:

- Мадам Розетт на верхнем этаже.

- Спасибо, - сказал Старик. - Большое спасибо.

Юнец отметил, что Старик держится вежливо. Если он так себя ведет, значит, кому-то несдобровать. Когда он вел за собой эскадрилью и они, завидев врага, готовились к бою, Старик никогда не отдавал приказ, не сказав "пожалуйста", а получив ответ, неизменно говорил "спасибо". Он только что сказал "спасибо" Абдулу.

Они поднялись по голой каменной лестнице с железными перилами, миновали первую площадку, вторую, - в доме было пусто, как в пещере. Наверху, в конце третьего марша, площадки не оказалось; перед ними была стена, и ступеньки вели прямо к двери. Старик нажал на звонок. Они подождали немного, потом в двери отодвинулась планка и в образовавшейся щели показалась пара небольших черных глаз.

- Чего вам, ребята, надо? - спросил женский голос.

Старик и Юнец узнали этот голос - они слышали его по телефону.

- Мы бы хотели повидать мадам Розетт, - сказал Старик.

Слово "мадам" он произнес на французский манер, потому что был вежлив.

- Вы офицеры? Здесь обслуживают только офицеров, - произнес голос.

Она издавала звуки, напоминающие треск ломающейся доски.

- Да, - сказал Старик. - Мы офицеры.

- Что-то вы не похожи на офицеров. В каких войсках служите?

- Вэ-вэ-эс Великобритании.

Наступила пауза. Старик понял, что она раздумывает. Наверное, уже имела неприятности с летчиками. Он надеялся, что она не увидит Уильяма и особенно блеска в его глазах, ибо Уильям еще не пришел в себя, после того как они прокатились в коляске. Неожиданно планка задвинулась и дверь открылась.

- Ладно, заходите, - сказала она.

Эта женщина была очень жадной и потому не слишком разборчивой с клиентами.

Они вошли и теперь увидели ее всю. Низкого роста, толстая, с прядями сальных нечесаных черных волос на лбу, лицо крупное, цвета грязи, большой широкий нос и маленький ротик, как у рыбы, с черными усиками над верхней губой. На ней было черное атласное платье свободного покроя.

- Заходите в контору, мальчики, - сказала она и, переваливаясь с боку на бок, пошла по коридору налево.

Коридор был длинный и широкий, ярдов пятьдесят в длину и четыре-пять ярдов в ширину. Он тянулся по середине дома, параллельно улице, и, поднявшись по лестнице, нужно было повернуть налево, чтобы пройтись по этому коридору. По обеим его сторонам было по восемь-десять дверей. Если, поднявшись по лестнице, поворачивали направо, то оказывались в конце коридора, но и там была одна дверь, и, когда они проходили мимо, за этой дверью слышалось журчание женских голосов. Старик отметил про себя, что в этой комнате девушки переодевались.

- Сюда, мальчики, - сказала Розетт.

Она повернула налево и зашагала по коридору, удаляясь от двери, за которой слышались голоса. Трое летчиков шли за ней следом - первым был Старик, потом Юнец, за ним Уильям. Они шли по коридору, устланному красным ковром. С потолка свисали огромные розовые абажуры. Они прошли примерно половину коридора, когда из той комнаты, где девушки переодевались, раздался крик. Розетт остановилась и оглянулась.

- Вы, мальчики, идите в контору, - сказала она, - это последняя дверь налево. Я мигом вернусь.