— Чимин, потерпи пожалуйста, — голос Намджуна слышится где-то на фоне шепота в голове, который твердит: «Ты ничтожен. Тебя вновь бросили. Жалкий инвалид».

Резкая боль в плече, куда Джин вкалывает успокоительное, распространяется по всему телу. Наступает отрешенность.

Пак ложится на кушетку. Его нервы разом отключаются. Но в голове остаются мысли, которые перестают давить на жалкое тело Пака.

Скрип. Джун садится рядом. Он ждёт, когда наступит эффект сильного успокоительного, и он сможет рассказать всю правду.

Время плетется со скоростью черепахи. Пять минут для Чимина кажутся бесконечностью.

— Прости Чонгука. Он… — тихо кашляет Джун и начинает говорить: — Он не знал, что это был ты. Ваши машины столкнулись четыре года назад. Это произошло по вине неисправности автомобиля Чона. Он не виноват. Чонгук тогда только забрал её из ремонта, но что-то пошло не так, — слова даются врачу с тяжестью, он наконец договаривает и замолкает.

— Я надеюсь, вы не перестанете общаться, — нейрохирург громко вздыхает.

— Вы же встречаетесь? — но вопрос Джина остается без ответа.

Комментарий к 12. Untold Truth

Простите, но даже автор наматывает слёзы на кулак…

========== 13. I’m paralyzed ==========

Комментарий к 13. I’m paralyzed

NF - Paralyzed. Отрывок под «nothing like us» – jungkook (указан). Отрывок под Agust D - The Last (указано)

Когда я стал таким холодным?

Когда мне стало так стыдно?

Где тот, кого я знал?

Чонгук останавливается в неизвестном ему парке. Сердце бешено колотится от быстрого бега. Он знал, что врачи остановят Чимина, поэтому сбежал. Сбежал от своего отражения в зеркале, от боли, которую переживает Пак из-за него.

Физическая нагрузка немного отвлекает его от давящих депрессивных мыслей. Он садится на скамью, откидывается на спинку и загнанно дышит. Воспоминания всё равно продолжают кружить в голове.

Подобное возвращает на четыре года назад, когда после восстановления он бегал днями напролёт по двадцать километров, по десять. С непривычки организм требовал больше энергии, но из-за стресса он не мог нормально есть, поэтому слёг с истощением. Он до сих пор помнит, как Джин стоял и возникал над ним в палате. От таких воспоминаний становится радостно, ведь врач всегда смешил своим поведением, даже если был серьёзен.

Чонгук склоняется вниз от громкого смеха. Затем радостная улыбка превращается в истерический смех. За доли секунд его бросает в отчаяние, из глаз текут горячие слёзы, а лицо искажается от боли, которая давит на больные мышцы шеи. Он задыхается, закрывает глаза ладонями, чтобы абстрагироваться от реальности, но слышит, как мимо ходят прохожие и громко шепчутся. Они считают, что парень сошёл с ума.

Так и есть. Стал бы он в здравом уме начинать встречаться с Чимином, которого уже однажды искалечил? Стал бы говорить «я буду твоей опорой», не веря своим же словам? Стал бы вытаскивать из болота человека, понимая, что не сможет помочь? Нет.

Чон вспоминает слова своего студенческого психолога — Тэхёна: «От прошлого не убежишь. Нужно принять этот факт и принять себя таким, какой ты есть. Тогда ты перестанешь помогать всем, кому не нужна помощь. Они сами справятся. А вот ты нет».

Он был прав. Если перестать отрицать себя, своё прошлое, и принять его, то можно стать счастливым. Но это должно быть искренним принятием, а не фальшивым. Ложная любовь может сломать не только тебя, но и окружающих.

Чон, сидя под фонарем, осознает, что любовь к Чимину была, возможно, ложной. Когда он помогал ему, когда сидел дома рядом, в мысли проникали слова «Ты не сможешь ему помочь. Он навсегда останется инвалидом с протезом. Может, надо сдаться?».

А тогда как полюбить по-настоящему, чтобы не было страха за общее будущее, за настоящее, которое бывает хуже прошлого?

Чонгук пробовал отдавать всего себя любимому, но от этого он чувствовал себя никчемным, потому что не мог нормально помогать. И Чимин почти каждый раз отказывался от помощи.

От мыслей отвлекает телефон. Парень старается утихомирить громкий стук сердца.

— Да? — Чон даже не смотрит на номер и просто берет трубку.

— Внучок, как дела? Почему ты так дышишь? — по ту сторону слышит родной голос бабушки, и тут на него по новой накатывают слёзы.

— Я обидел дорогого мне человека, — выдаёт как на духу, зная, что она всё выслушает.

— А что случилось? Почему ты, мой заботливый, обидел его? — слышно, как женщина садится на кресло, тихо пришептывая на больную спину.

— Не такой уж я и заботливый, бабуля. Помнишь про аварию? Этот парень, который там был, это… В общем, это Чимин. Ты видела его фото в моих соцсетях. Он жив, — последние слова он проглатывает из-за слёз, но женщина слышит его.

— Конечно он жив. Ты же любишь его? Как, мой мальчик, может полюбить… — Чон перебивает её.

— Я думал, тот парень мёртв, — он резко выпрямляет тело от своих же слов, вновь вспоминая ту аварию. От подобного нестабильное состояние парня всё сильнее расшатывается.

— Кто тебе такое сказал?

— Монкут, кто же ещё? — слово «мама» Чонгук не может произнести.

— Что? — Чон слышит треск кружки об пол — кажется, женщина собиралась попить кофе. Она чертыхается и зовёт уборщицу. Внук ждёт.

— Вот сука, — горестно вздыхает бабушка. — И из-за неё ты поссорился с Чимином?

— Не совсем, — пальцами впивается в волосы, пытаясь успокоиться и разобраться в ситуации.

А действительно, почему он сбежал? Наверное, он действительно не любил парня по-настоящему.

— Я боюсь, что смогу вновь навредить ему. Кажется, это была ложная любовь, — он замолкает, слушая слова бабушки.

— Ложь? Знаешь, я не видела Чимина вживую, но на фотографиях твой взгляд буквально кричит о любви к нему. Ты думаешь, что не сможешь ему помочь? А ему это нужно? Может, это ты себя не любишь, а не того парня?

— Что? — Чонгук не понимает последний вопрос.

Он заботится о своем теле, ходит к врачам, занимается тем, что ему нравится, хотя иногда идёт на уступки. Разве нужно что-то ещё?

— Чонгук, я знаю, что ты не любишь своё лицо, ты часто скрываешь его на общих фотографиях, показывая только на работе. После операции часто скрывал свои шрамы. Твои тату тому в подтверждение. Разве это любовь к себе? — Чон внимательно вслушивается в слова бабушки.

— Это же нормально, разве…

— Это не нормально, внучок. Вот твой Чимин и чувствовал это. Именно ты решил, что ему нужна помощь. Может своими действиями ты помогал себе, а не ему? Подумай над этим на досуге, — Чонгук закрывает глаза.

От собственной глупости хочется кричать.

Правда. Чимин отказывался от помощи, потому что она ему не нужна. В последний месяц, когда он не болел, всё было хорошо. Чон всё равно старался носить его на руках, носил вещи, готовил обеды, названивал ему. И ни разу не спросил, нужно ли было это самому танцору.

— Я скажу тебе одну единственную вещь: мы родились, чтобы быть настоящими, а не идеальными. Вот когда ты примешь себя, то поймешь, что Чимин принимал тебя таким, какой ты есть. И извини, мне нужно идти. Удачи, — затем слышатся гудки.

***

— Здравствуйте, отец Чимина. Это Намджун. Можете забрать сына к себе? Нет, с ногой всё хорошо. Просто он просит вас это сделать. Спасибо, — Ким отводит Пака к себе в кабинет после разговора.

Парень хочет, чтобы его забрал отец, так как дома с родителями ему будет проще прийти в себя.

Блондин послушно ждёт мужчину. Благодаря успокоительному внутри ничего не переворачивается, ноги не трясутся. Лишь взгляд становится пустым. Намджун не знает — то ли от побочных воздействий, то ли от случившегося Чимин сидит очень тихо уже два часа. Он спокойно наблюдает за Кимом, пока тот осматривает протез парня, не задает вопросы, не пытается тренировать здоровую ногу. Это пугает врача.

Внутри Пака и правда штиль, словно ветра давно успокоились и перестали нервировать его. После истерики парню ровно на то, что происходит вокруг, как будто внутри отключили лампочку энергетики. Ничего не хочется. Абсолютно. И ему всё равно на своё состояние. Если бы Намджун не настоял, он бы пошел к родителям один, а не ехал на машине отца.