— Чимин, — блондин не замечает, как к нему подходят врачи и буквально щёлкают по носу, чтобы отвлечь от воспоминаний.

— Ой, Намджун-хён, — он резко подрывается со скамьи и делает поклон.

— Вообще-то я тоже здесь, — Сокджин недовольно смотрит на своего бывшего пациента.

— Ой, извините, Сокджин-ши, — делает поклон другому врачу.

— Чимин? — по ушам резко бьет до боли знакомый голос. «Чонгук? Что он тут делает?» — пробегает в мыслях танцора.

— Ты… — глаза Чона широко расширены, его голос дрожит, чем удивляет окружающих.

«Пак Чимин» в голове Чонгука появляются голоса врачей, которые везли его до операционной четыре года назад.

Резкие обрывки, как осколки стекла, врезаются в тело, заставляют пропустить удар сердца. Холодок пробегает по затылку, исчезая где-то в области позвоночника. Почему Пак? Почему мужские голоса говорили о нём тогда? Он ничего не понимает, его нервные окончания резко реагируют на имя любимого. А руки вновь трясутся из-за почти исчезнувшего тремора.

— Ты знаешь Пак Чимина? — врачи переглядываются между собой и в недоумении смотрят на брюнета.

Пак в это время вообще не понимает, что происходит, почему Намджун и Джин удивлены, а Чонгук дрожит как осиновый лист и садится на скамью.

— Что происходит? — он смотрит то на мужчин, то Чона, который за несколько секунд становится бледным.

Брюнет ничего не видит перед собой. Больная рука, из-за которой он пришёл к нейрохирургу, немеет от плеча до кончиков пальцев. Давление неожиданно падает. Он отключается, падая на скамью.

— Чонгук! — оглушающий крик Чимина пугает прохожих.

Комментарий к 11. Is it love? Pt.3

Фото обложки песни https://www.pinterest.ru/pin/655977501981514337/

____

Извините, но автор не может без милых Соупов)

========== 12. Untold Truth ==========

Комментарий к 12. Untold Truth

Можете читать под Outro:Tear или Louder than bombs.

Ким Сокджин: https://www.pinterest.ru/pin/619878336209056409/

Ким Намджун: https://www.pinterest.ru/pin/810718370414350730/

flashback

В размеренный гул улицы врывается сирена скорой помощи. Две машины подъезжают к госпиталю. После остановки санитары тут же вытаскивают две тележки, на которых лежат два парня. Один едва дышит, другой находится без сознания. Из ран капает кровь, она впитывается в ткань и руки медбратьев. Медики стараются не думать о плохом и быстро закатывают парней в помещение, так как начинается дождь.

Чонгук чувствует, что вот-вот отключится. Окружающий его шум, разговоры врачей пугают, заставляя почти упасть в обморок. Сознание отчаянно пытается вспомнить, что произошло. Но в голове лишь громкий гудок автомобиля, тупой удар и шум разбившегося стекла.

Единственное, что остается перед глазами, это месиво из стекла и собственной крови.

— Что… — из последних сил пытается спросить о произошедшем, но его не слышат из-за врачей, которые тут же подбегают к толпе около пострадавших.

— Парень, только не отключайся, — какая-то женщина в медицинской одежде смотрит с отчаянием в глаза Чона.

Вокруг витает тяжелая атмосфера трагедии. Все напряжены. Врачи и медбратья пытаются быстро разобраться в состоянии парней и везут до операционных.

От поспешности санитаров, которые катят парня, Чона укачивает и едва не выворачивает на окровавленную одежду. Благо, рядом оказываются люди, которые замечают рвотные позывы и останавливают кушетку, давая ему пакет.

Они аккуратно садят Чонгука, придерживая по бокам.

«Херово», — только эта мысль бьется в голове парня. Как только он садится, его тут же выкручивает.

По ушам бьет пульс, который резко увеличивается из-за смены положения тела. Сердце громкими басами бьет по ребрам, которые ужасно начинают ныть. Парня накрывает волной сильнейшей боли в правом плече. Рука за считанные секунды немеет, но боль из-за торчащего стекла не утихает. Перед глазами плывет, ему кажется, что каталка снова движется, но на самом деле всё стоит на месте.

— Что… — снова шепчет Чон, пытаясь сфокусировать взгляд на враче, который осматривает его тело, но ничего не получается. Всё кружится. Рвота вновь подкатывает комком к горлу. Он пытается сдержать её в себе, сжимая потрескавшиеся губы, но не может. Вновь выворачивает.

После немного отпускает и брюнет поднимает голову. За спиной врача, который пытается достучаться до пациента, видит окровавленное тело, которое катят мимо него.

«Пак Чимин» — единственное, за что хватается слух в этом тошнотворном шуме вокруг. Настойчивые слова хирурга, который идет рядом с каталкой того парня, остро врезаются в голову Чона.

Блондин бледен и едва дышит. Он с трудом приоткрывает глаза. Яркие карие глаза с опустошающим взглядом впиваются в Чонгука. Дыхание спирает, а тело немеет от вида чужих слёз.

Чонгуку резко становится так мерзко, что он зажмуривает глаза, отказываясь верить в происходящее. Медбратья кладут парня на кушетку, и он отключается из-за резкой боли где-то между ребрами — это рушится его душа.

***

Сквозь темноту слышится равномерный звук аппарата, который отсчитывает пульс.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять…

Чонгук устает слушать пищащий шум и открывает глаза, тут же зажмуривая их. Лампы больницы ослепляют его. Лицо искажается от рези в глазах, вместе с тем подступает ноющая боль в плече и ощущение тяжести от гипса.

— Очнулся? — слышит голос матери рядом и тут же смотрит на неё, пытаясь сфокусировать взгляд на женщине.

Она стоит в своем официальном костюме. Колье блестит на шее, как и раньше. Единственное, что изменилось в её облике: слезы, из-за которых потекла тушь.

Монкут вытирает подступающие капли салфеткой, подходя ближе к сыну. Смотрит на Чонгука с тяжестью, пытается отвернуться, но чего-то боится, поэтому то сжимает, то разжимает ладони и смотрит куда-то мимо парня.

— Мам? — он видит её потерянный взгляд и пытается отвлечь себя от пугающих мыслей.

— Всё хорошо? — не узнает своего же голоса: он звучит надломано и очень тихо.

Чон не понимает, почему задает этот вопрос. То ли узнать о состоянии женщины, то ли о своём, то ли вовсе спрашивает о том блондине. Его первая мысль после голоса матери была: «Жив ли парень? Всё с ним в порядке?»

— Всё… — первое слово звучит измученно, словно она рыдала несколько часов, сидя перед операционной. Мать несколько секунд смотрит на Чонгука, не мигая. Тело непроизвольно заставляет её отшагнуть назад, как будто перед ней не сын, а какой-то незнакомец.

Этот взгляд с каждой секундой начинает пугать парня. Он с боязнью трогает своё лицо, думая, что оно сильно изувечено, но ощущает лишь пластырь на шее. Ненадолго расслабляется, вновь смотрит на Монкут. Сердце напрягается от следующих слов.

— Монстр, — в её глазах пустота, но не та, что была у блондина. Такая пустота и тихий голос является предвестником ярости. Это Чонгук запомнил ещё в детстве, когда однажды она чуть не избила мальчика ремнём.

— Монстр… — она запинается. — Чонгук больше не мой сын. Он мёртв, — вначале она смотрит сквозь парня, что приводит того в ужас. Он смотрит в её глаза, вглядывается, пытается найти поддержку, но там лишь отвращение.

Почему она так говорит? За что? Почему? О чем она?

Монкут наконец переводит взгляд на сына.

— Ты убил его! — она громко говорит, но затем голос ломается. — Ты убил того парня, — вместо яростного крика, которого ожидал Чонгук, слышит стальной голос, пробивающий насквозь.

Последние слова, словно эхо проносятся в голове, оставляя их в каждом уголке подсознания, заставляя ощутить пугающий холод.

На мысли начинает давить вина, которая позже будет преследовать его всю жизнь. Вина, которая, словно пустыня, опустошит его душу, заберет всю надежду на счастливую жизнь.

Его жизнь разделяется на две части: «до» и «после». Наступает этап «после», который рубит психику и кидает одинокого парня в эмоциональную мясорубку, где смешиваются страх, вина и ненависть к себе. Они поглощают его спокойную жизнь, закапывая глубоко внутри попытки радоваться жизни искренне и по-настоящему.