Уничтожаю улики Уничтожаю улики, Наследил на земле я сильно: Стремление стать великим, Желание быть красивым, Старое одеяло Из лоскутов счастья, Миры ненаучных фантастик, Молчание перед властью, Море, песок, ненастье, Закат и другие виды, Разобранные на запчасти Кармические обиды. Генетическое послание В далекое светлое завтра Останется в назидание Ищущим кузинатру. Миллион неудавшихся шуток, Лишних слов, ненаписанных книг. Непроснувшееся утро, Не заведённый дневник. Стираю лица, пейзажи, улицы, Оставшиеся на сетчатке. Только никак не стираются Грубых слов моих отпечатки. И если увидишь птицу, Прилетевшую на Крещение, Это я прилетел извиниться. Сижу на ветке. Прошу прощения. Кот Шрёдингера Люди становятся светом. Море становится камнем. Жёлтое – фиолетовым. Радостное – печальным. Новость становится старостью. Мудрость выходит из глупости. Огромное дело – из малости. Далёкое – из близорукости. Границы между предметами — Иллюзия с точки зрения атомов: Складываются уникальности Из мириад одинаковых. Устал умирать, намаявшись, Кот Шрёдингера на подоконнике: Его записали в покойники, А он не мог умереть, не покаявшись. Запутавшись в квантовой спутанности, Он оставил свои искания, Нацарапав с предельной грубостью: «Жизнь – это перетекание». Кто я Написать свою жизнь. Перевести в буквы. На русский язык, Чтобы всем понятно. Себе – себя объяснить внятно. Вырастить дерево, Наподобие клюквы. Самый простой… Нет, самый сложный вопрос: кто ты? — Ставит меня в тупик. И дальше – один огрызок. Человек? Так это только вид животного. Мужчина? Так это только половой признак… Я говорил имя, Но оно даже мне ничего не сказало. Национальность? Так таких еще сто миллионов. Кто я? Дружище, выйди из зала, Не прячься во мне, Будем знакомы. И даже если собрать всех Меня В совокупности: Человека, мужчину, отца, журналиста — Будет ли Он делать те же самые глупости? Будет ли Он мной В эксперименте чистом? И где этот Я: В глубине черепной коробки? Прячется, боится выйти на свет божий? Управляет моими руками-ногами робко, Пишет стихи или корчит рожи? Или я где-то здесь, В груди, за сердцем — Там, где обычно обозначают душу? Пересыпаю свою жизнь перцем, Тяну себя за волосы, Чтобы стать лучше? И кто сейчас водит моей рукой, Которая пишет эти самые строки? Может, я у себя не один такой, А потому и не стану никогда одиноким? Я углеродная форма жизни Я углеродная форма жизни. Мои атомы бессмертны. Когда-то они договорились между собою Быть мною. Простые честные работяги Вращаются, даже пока я сплю. В тесноте моей внутренней общаги Невозможно пробиться к рулю. И только правящая верхушка, Курьеров с мигалками разослав, Шлёт указующие сигналы По нервным трассам моих держав. Послушно сжимаются механизмы, Детали работают, как весы, И тикают, тикают неумолимо Биологические часы. Не знаю точно, не доложили мне, Революция будет или переворот, Но конституции расторжение Обязательно произойдёт. Атомы снова договорятся Уже не мною быть, а другим. Кому-то из них непременно удастся Достичь захватывающих вершин. Меня не волнует удачное бегство Ныне властвующих элит, Ценность имеет лишь их соседство И оценке в отдельности не подлежит. Сознание – это всего лишь связи, И отношения разорвав, Нейроны пополнят разнообразие Лесных чернозёмов и горных трав. Медленно силится понимание, Можно ли жизнь прожить налегке… Где сохранится моё сознание? Возможно, только в этой строке. Стихия Стихи. Стихия. Стих и я. Такая схема бытия. За каждой маленькой строкой Стихи и боль. Стихии боль. И я – актер. Бездарность, так, — Провинциальный середняк С одною маленькой чертой: Душой, которая со мной. И пару книг, в которых я. И пару песен, что во мне. Тех, что пою я в тишине. Когда один. Когда вдвойне Я становлюсь самим собой… …А если этот "сам собой" пока еще живет со мной, То, значит, роль не так плоха. Хотя что в ней? Одна труха… |
