В период моей жизни с Сергеем Зак дважды исчезал. Последний раз мне пришлось привезти почти невменяемого от горя друга в Москву. Всю дорогу он лежал на заднем сидении моей машины, свернувшись калачиком, и тихо шептал, что Зак в смертельной опасности и может погибнуть. Не выдержав, я затормозила на обочине, залезла к нему и, встряхнув хорошенько, почти приказала все рассказать. Но Митька твердил, что это не его тайна, что он наконец-то знает, кто такой Зак, но говорить ничего не будет, ибо я сочту его за сумасшедшего и немедленно закрою в ближайшем дурдоме. Мысль показалась мне вполне разумной. Митька пошевелился, и в распахнувшемся вороте рубашки я заметила у него на шее тяжелую золотую цепь. Обычно он носил только крестик на тонкой цепочке, но эта вещь была очень дорогой и очень старой.

Мне нравится антиквариат, и я немного в нем разбираюсь, во всяком случае, с легкостью могу отличить турецкий ширпотреб от действительно качественного золота.

Цепь на Митькиной шее была ОЧЕНЬ качественной.

– Митя, это что у тебя? – я осторожно потянула за цепочку.

Он отвел мою руку и сам вытянул цепь из-под рубашки.

– Это подарок Закарии.

Я, мягко говоря, охренела! На цепочке висел умопомрачительной красоты старинный перстень, явно ручной работы. Такая безделица на каком-нибудь аукционе стоила бы чертову уйму денег.

На червленом золоте в обрамлении каких-то драгоценных синих камешков, которых я в жизни своей не видела, сплелись в причудливом танце две змеи, настолько искусно вырезанные, что казались живыми. А по бокам мелкими бриллиантами были выложены вензелем две буквы, напоминающие латинские Z и M.

Это было похоже на фамильную драгоценность, которую люди передают из поколения в поколение. И вот эту безделушку, стоимостью в пару миллионов долларов, таинственный Зак подарил моему другу. Признаться, я его даже зауважала, хотя Митька мой бесценен.

Я спрятала цепь с перстнем Митьке под рубашку и наглухо застегнула воротник.

Не приведи Господь, кто-нибудь увидит его! У нас в стране убивают и за сто рублей.

Я привезла Митьку в Москву. Весь день мы с Серегой развлекали его, как могли: сводили в любимый ресторанчик, прогулялись по Арбату, а вечером играли в монополию.

Митька старательно делал вид, что ему весело, видимо, чтобы нас не обидеть. В половине двенадцатого он встал из-за стола, почему-то пожал руку Сереге, чуть задержав её в своей, а потом подошел ко мне и поцеловал. В губы. На моей памяти так мы с ним целовались лет в четырнадцать и то несколько раз просто затем, чтобы научиться.

Пожелав нам спокойной ночи, он прошел в комнатку, где ночевал, когда приезжал ко мне в гости, и на пороге обернулся.

В моей голове что-то назойливо свербело и никак не оформлялось в связную мысль.

Поздно ночью, уже почти засыпая в объятиях Сергея, я наконец поймала ускользающую от меня на протяжении двух часов мысль – он ПРОЩАЛСЯ.

Вскочив с кровати, как ошпаренная, я полуголая понеслась в комнату Митьки.

Сергей бежал за мной. Я первая ворвалась в крохотную комнатку.

На дворе стоял промозглый и дождливый октябрь. Окно в комнате было закрыто наглухо и задернуто плотными шторами. Митьки в комнате не было.

Его не было вообще нигде. Мы перевернули всю квартиру. Меня колотило в истерике, пока Серега не влепил мне пощечину и не приказал успокоиться.

Я стояла посреди разворошенной квартиры, прижимала к груди Митькины куртку и ботинки, а по щекам безостановочно лились слезы. Мой друг исчез из моей собственной закрытой квартиры в одной рубашке и тапочках. Куда? Это было известно только Богу и еще Закарии…

Из воспоминаний меня выдернул тихий голос Сергея:

– Лар, может, ты здесь ляжешь? Поспишь пару часиков и поедешь.

– Спасибо, но я домой, – я залпом допила остывший кофе и поднялась.

Мысли о пропавшем Митьке всегда ввергали меня в тоску и уныние.

Мы искали его везде. Родители сходили в милицию и объявили Митьку в розыск. С тех пор прошло уже два года, а он до сих пор числился пропавшим без вести.

Я чмокнула Сергея в щеку и поплелась в ординаторскую переодеваться.

Смыться по-тихому не удалось. У самых дверей реанимации Сергей догнал меня.

– Ключи, – потребовал он и протянул руку.

– Что? – прикинулась я валенком.

– Ключи от машины.

– Сережа, пожалуйста…

– Никаких "пожалуйста", – его тон был сухим и непреклонным и не предвещал ничего хорошего. – Хочешь пополнить ряды наших пациентов? Ключи, я сказал!

Я вытащила из кармана куртки ключи от Туарега и подала ему. Спорить было бесполезно.

–Тачка ждет у главного входа, – бросил он вслед. – Приедешь домой – немедленно в постель!

– Слушаю и повинуюсь, папочка! – огрызнулась я, злорадно прикидывая, что завтра ему придется перегонять еще и мою машину.

У входа в больницу меня действительно поджидало такси – задрипанная "Волга", выпущенная вероятно еще в год моего рождения.

Скептически оглядев чудо советского автопрома, я подумала, что в этом корыте гораздо больше шансов оказаться на больничной койке, чем в надежном внедорожнике. Но выбора все равно не было.

Бросив прощальный взгляд на свою машинку, припаркованную рядом и терпеливо ожидавшую хозяйку, я мысленно сказала ей "прости" и, плюхнувшись для безопасности на заднее сиденье, назвала адрес.

Дом встретил меня тишиной и уютом. Сил на ванну уже просто не осталось. Я быстро приняла душ и, облачившись в любимую пижаму, рухнула в постель. Уснула я, наверное, уже по пути к подушке.

Разбудил меня телефонный звонок. Потянувшись к мобильнику, мельком взглянула на будильник на прикроватной тумбочке. Часы показывали без четверти восемь. Я продрыхла весь день. Очаровательно!

Не глядя на дисплей, нажала кнопку и поднесла трубку к уху.

–Алло.

– Лара…

Я моментально села в постели, а затем и вовсе вскочила на ноги. Сон как рукой сняло.

Из трубки, далекий и хриплый, раздавался голос моего пропавшего друга. Моего Митеньки.

– Митька! Митенька! – заорала я как ненормальная. – Ты, где был, Митька?!

Миллион вопросов роился в голове, и я не могла решить, какой задать первым.

Но Митька не дал мне озвучить ни одного.

– Ты можешь приехать через час? – перебил он меня и назвал адрес тихого сквера, находящегося где-то на задворках Якиманки, но по счастью не слишком далеко от моего дома. Его голос звучал глухо, словно из могилы, но меня ничего не волновало. Он нашелся, и это сейчас было главное.

–Я буду через полчаса, – по моим щекам бежали счастливые слезы. —Митька, ты нашелся! Господи!

– Будь там ровно в девять. Мы придем. И он повесил трубку.

Я недоуменно уставилась на разом притихший телефон. Потом потрясла головой. Может, мне приснилось. Нет. Звонок был реальный. Я заглянула в папку входящих. Да, звонок был, но номер скрыт. Черт! Опомнившись, я бегом кинулась в ванную. Времени, чтобы умыться, одеться и не опоздать, было не так уж и много. Меньше, чем через час я увижу Митьку, а дальше разберемся по обстоятельствам. Я примчалась в сквер за десять минут до назначенного срока, нервно закурила, стоя под фонарем, и стала озираться по сторонам. Местечко было довольно ухоженное. Стояло несколько довольно удобных скамеек, в центре размещался небольшой фонтан, не работающий по случаю ранней весны, в окружении клумбы, на которую летом высаживали цветы. Вероятно, днем скверик был любимым местом прогулок для мамаш с детишками и пенсионеров. Но сейчас, не смотря на довольно непоздний для марта вечер, в небольшом сквере кроме меня не было ни души. Лишь со стороны улицы доносился обычный городской шум.

Я докурила сигарету и уже собиралась дойти до ближайшей урны, чтобы выбросить окурок, как вдруг все звуки разом исчезли, и меня будто пригвоздило к месту. Ощущение было такое, словно меня накрыли прозрачным звуконепроницаемым колпаком. Я машинально разжала пальцы, и окурок упал на мерзлый асфальт. Фонарь надо мной замигал и погас, в воздухе ощутимо запахло озоном. Мне стало страшно. Я чувствовала, как между лопаток потек холодный пот, а следом по спине пробежала волна мурашек.