– Пятый день, – опешила от внезапного перевода темы я, и подозрительно осведомилась, -а к чему вопрос?
– На вас нет загара, вы не выглядите счастливой, и ваше внимание с первых минут привлек самый уединенный столик в помещении, где вы гарантированно смогли бы остаться незамеченной, – британец огласил исчерпывающий список моих бросающихся в глаза чудачеств и уверенно заключил, – из этого следует, что вы не выходили из номера с момента заселения и всё еще не готовы окунуться в полноценный отдых, а к завтраку спустились лишь для того, чтобы с чистой совестью вернуться в свои четыре стены и продолжить опустошать мини-бар.
– Вы очень проницательны, хотя и весьма бестактны, – грустно констатировала я, изрядно потрясенная подробным анализом моей ситуации, – только умоляю вас, не надо рассказывать мне, как много всего я упускаю, вчера мне уже довелось услышать такого рода лекцию, и она не произвела требуемого эффекта, поэтому что я сразу встану и уйду.
– Я и в мыслях этого не имел, – примирительно взмахнул рукой Родрик, – я лишь хотел предложить свою скромную кандидатуру в качестве собутыльника, иногда, знаете ли чертовски надоедает пить в одиночку.
– Вы, наверное, шутите? – округлила глаза я, катастрофически не готовая к подобному развитию событий, – достаточно рискованный способ налаживать контакт, я могу и обидеться!
– Простите, если я был излишне прямолинеен, – извинился британец, – это возрастное, Рода, когда, как не в мои годы, можно открыто говорить то, что думаешь, а думаю я сейчас дословно следующее: если сначала судьба свела нас в лифте, потом мы выбрали один и тот же столик, а наши имена звучит почти одинаково, неужели вы откажетесь пропустить со мной стаканчик? Да не смотрите же на меня так, будто я к вам нагло клеюсь! Моему самолюбию, конечно, льстит, что юные особы вроде вас до сих пор воспринимают меня в таком ключе, но в то же время, разве вам самой это не смешно?
– Спасибо за «юную особу», – непроизвольно растянула губы в улыбке я, – наверное, это у вас тоже возрастное, когда все женщины моложе сорока автоматически кажутся вам наивными девочками. И что дальше? Мы поднимемся к вам в номер, вы напоите меня до беспамятства, и назавтра скажете, что между нами ничего не было?
– Смелая фантазия, – по достоинству оценил мои измышления Родрик, – но, увы, я уже староват для того, чтобы воплотить ее в жизнь. В лучшем случае, мы приятно посидим за бутылочкой виски и мирно разойдемся по своим номерам, а в худшем до беспамятства напьюсь именно я, усну посреди комнаты, и вам придется либо терпеть меня до утра, либо принудительно выпроваживать с помощью охраны.
– У меня есть «Бакарди», – многозначительно сообщила я, до глубины души поражаясь собственной опрометчивости. Скажи мне кто-нибудь еще недавно, что я позову к себе в номер британского туриста, с которым буквально только что познакомилась за завтраком, и буду с ним выпивать, не опасаясь стать жертвой грабежа, изнасилования или еще какого гнусного преступления, я бы непременно покрутила пальцем у виска, однако, сейчас мне ничуть не пугала перспектива остаться с Родом наедине. У него имелись свои причины отсиживаться в темном углу и мучительно цедить не лезущий в горло кофе, у меня – свои, но, очевидно, нам обоим была нужна иллюзия дружеского общения. С кем еще, как не с заезжим британцем, которого я больше не увижу никогда в жизни, я могла разделить свою боль, точно зная, что все сказанное никогда не будет использовано против меня, ибо мы принадлежали к разным мирам и за пределами отеля были в корне безразличны друг-другу?
– А вы неплохо устроились! – усмехнулся Род, – хотя в Пуэрто-Рико находится старейший завод семьи Бакарди, ром здесь всё равно стоит недёшево, если только его цена заранее не включена в стоимость проживания. Но, по-моему, это бывает только в комплексном пакете для новобрачных…
– В яблочко! – мастерски изобразила результативную стрельбу из лука я, – в Кондадо- Бич проходит мой медовый месяц.
– Хотите сказать, что путешествуете с супругом? – помрачнел британец, – вы уверены, что его чувства не будут задеты?
– Я живу в номере для новобрачных одна, – сообщила я, – а тот, кто должен был стать моим мужем, остался не только в другой стране, но и в прошлом. Но даже в такой печальной истории есть свой несомненный плюс – теперь мне полагаются двойные объемы еды и выпивки. Ну так что, хотите посмотреть, как выглядят апартаменты для молодоженов? Правда цветов и свечей там больше нет, но зато есть идиотская кровать в форме сердца, тюлевый балдахин и великолепная терраса с видом на лагуну.
ГЛАВА VII
Профессиональное языковое чутье меня не подвело: Родрик лично подтвердил свое британское происхождение и даже упомянул конкретный населенный пункт в Англии, название которого благополучно выветрилось у меня из головы после второго бокала рома. Как быстро выяснилось, мой собутыльник разбирался в элитном алкоголе на порядок лучше, и если бы не проведенный персонально для меня ликбез, я бы так и прожила остаток дней, понятия не имея, в чем различие между марками «Gold» и «Reserva Superior», и какие из многочисленных видов предназначаются для коктейлей, а какие принято употреблять с добавлением кубика льда. Я с ногами вскарабкалась на кровать, так и не ставшую для нас с Аленом брачным ложем, и рассеянно внимала вольготно расположившемуся прямо на полу Роду – я была уже достаточно пьяна, чтобы пропускать мимо ушей большую часть его слов, но отдельные фразы случайно выпадали из общего контекста, я встряхивалась и на протяжении какого-то времени внимательно вслушивалась в эмоциональную английскую речь, чтобы вскоре опять погрузиться в осоловелую задумчивость. На мгновение ром больно обжигал пищевод, но затем его всеобъемлющее тепло стремительно окутывало мое тело и приятно дурманило мозг, назойливые мысли о сорванной свадьбе отступали, а измена Алена с моей лучшей подругой больше не выглядела локальным апокалипсисом. Всё, то произошло со мной в столице, сейчас казалось мелким и ничтожным, мой мир сузился до размеров бутылочного горлышка, и я даже видела особый символизм, когда принципиально не пользующийся стаканом Родрик жадно приникал к прозрачной емкости и, запрокинув растрепанную голову, делал несколько булькающих глотков. Периодически он подливал мне еще рома, по непостижимой интуиции чувствуя, что мой бокал пустеет, хотя я и ни разу не обратилась к нему с подобной просьбой. Невзирая на обширные познания британца в правилах культуры пития, мы прекрасно обходились без изысков вроде дольки лимона, фруктового сока и прочих коктейльных ингредиентов: ром бы поразительно хорош и сам по себе, а у меня не было ни малейшего желания создавать праздничное настроение.
К тому моменту, когда мы осушили нашу первую бутылку, солнце поднялось в зенит, и за окнами вступил в свои права невыносимый зной. Заметно поднабравшийся Родрик постоянно выходил курить на террасу, и каждый раз возвращался в спасительную прохладу номера насквозь взмокшим от тропической жары. Влажные, прилипающие ко лбу волосы, и углубившиеся борозды морщин на багрово-красном лице прилично добавляли ему возраста, но я старалась не думать о том, что уже несколько часов подряд усиленно глушу спиртное в компании человека, при любом раскладе годящегося мне в отцы, и тем более не задавалась вопросом, почему я при этом ощущаю себя настолько легко и непринужденно. А ведь ларчик открывался удивительно просто: Род был единственным, кто относился ко мне с пониманием, и не пытался ни наставить меня на путь истинный, ни остановить на полпути к вожделенному забвению. Он не взывал к моей совести, не занимался морализаторством и не раздавал «ценных советов», и, пожалуй, главным подвохом в спонтанно образовавшейся между нами идиллии, являлось лишь то обстоятельство, что намеренно или нет, но такое попустительское отношение фактически поощряло меня ударными темпами наращивать дозы алкоголя и всё глубже погружаться в бездну затуманенного разума, но чем больше я выпивала, тем меньше меня заботили последствия.
