По широкой парадной лестнице поднимался полный генерал Кречен со своей дородной супругой, а за ними трое сыновей. Павел самый высокий и самый тонкий в новеньком мундире прапорщика инженерных войск. В руках букетик фиалок. Александр в морском тёмном сюртуке. Каждая пуговичка сияла, каждый шовчик разглажен. Немного нелепо рядом с ними смотрелся Виктор в простом пехотном мундире, с подвязанной левой рукой, да ещё правой опирался на трость.

– Аркадий Петрович! – радостно встретил генерала Новодворцев. – Анастасия Дмитриевна! – поцеловал он пухлую руку генеральше. Заметив сыновей, ахнул: – Батюшки! Да у вас уже орлы подросли! Вот это – выводок! Господи, сколько же я их не видел. Помню, птенчиками были желторотыми, а теперь – гляди-ка! А с Виктором что? – обеспокоенно спросил он.

– Ах, не спрашивайте! – пустила слезу Анастасия Дмитриевна. Вынула кружевной платочек и утёрла глаза. – Весь изранен. От меня скрыть решил. А я как увидела его, так сердцем материнским всё почувствовала.

– Так, живой же! Живой! – утешал её Новодворцев. – А раны затянутся. Вот, супруг ваш, тоже весь в дырках – и ничего. Каких орлов вырастил!

Павел подбежал к Лили. Та вспыхнула, закрыла личико руками. Он протянул ей букет.

– Вы так прекрасны, как эти весенние цветы, – выдал он комплемент.

– Это мне? – притворно удивилась Юленька, не смея взять букет.

– Вам, и только вам!

– Спасибо! Но не стоило… так… при всех…. Вы меня смутили…. – Она и вправду залилась краской до самого кончика вздёрнутого носика.

– Пусть все знают, как я вас люблю, – смело сказал Павел.

– Тише, тише! – испуганно прошептала Лили и осторожно взяла цветы. – Маменька услышит…. – Глаза её сияли, а щеки стали пунцовыми. – Не стойте. Пройдите к гостям. Я подойду позже. – Она упорхнула, прижимая к груди букет.

***

После весёлого застолья гости разделились на три партии. Дамы создали свой круг, где обсуждали дела бытовые и скучные. Молодёжь танцевала. Мужи перешли в библиотеку и вели беседу о политике. Виктора посадили в центр, расспрашивали о положении на Дунае. Всем интересно было услышать о войне непосредственно от участника событий. Но Виктор говорил скупо, стараясь избегать излишних подробностей.

После его рассказа Иван Петрович Новодворцев печально изрёк:

– Положение России в мире весьма плачевное. Это я вам говорю, как дипломат, как поварёнок на кухне большой политике.

– Не пугайте нас, Иван Петрович, – вздыхал старший Кречен.

– Посудите сами, никто же не предполагал, что извечные враги Франция и Англия вдруг вступят в союз, чтобы защищать едва живую Турцию, – продолжал Новодворцев, сокрушённо качая лысеющей головой. – В ночном кошмаре такого не привидится. Вы же помните, как, буквально, десять лет назад наш император гостил в Лондоне. Его встречали овациями. Дорогу устилали цветами. Сладкой лести столько вылили, хоть сахарный завод открывай. В честь его персоны давали балы и званые обеды…. Что произошло? Вдруг в один миг нас предали.

– Мой сын, Александр, недавно прибыл из Англии, – сказал старший Кречен. – Всех русских офицеров попросили уехать. Им обещали хорошую морскую практику на новейших судах, с новым вооружением и техническим оснащением, но внезапно всех выставили, не дав никаких объяснений.

– Что вы хотите понять в нравах Великобритании? – пожал плечами Новодворцев. – Англия дружит только тогда, когда ей выгодно. Но если лондонским банкирам надо заработать лишний шиллинг – плевать им на всякие договоры и обязательства. В истории много было страшных событий, когда уничтожались целые народы: нашествие гуннов, варваров, монголов.… Но все эти войны – детские забавы, по сравнению с тем, что творят английские солдаты в Индии или Китае. Мало того, до сих пор клиперы под флагом Её Величества возят в Америку из Африки «чёрное дерево» для работорговли. Дружить с Англией, что дружить со змеёй, – не жди от неё благодарности. Но вот, что меня более возмущает, так это – Австрия. Ну, что же это такое, господа? Я помню, как юный Фердинанд молил нашего государя о помощи. В Вене быстро забыли, как восстали венгры и готовы были снести в тартарары империю Габсбургов. Кто из всей Европы в ту страшную годину протянул Фердинанду руку? Россия! А ещё кто? А – никого! – театральным жестом развёл руками оратор. Голос его крепчал от негодования: – Если бы не наша армия, да если бы не Паскевич, Иван Фёдорович – не было бы никакой Австрии. И вот нам урок, господа: не делай добра – не получишь зла. Фердинанд предал нас самым подлым образом. Теперь Вена ополчилась против Петербурга, позабыв, кому она обязана спасением.

– Но, объясните нам, Иван Петрович, – попросил старший Кречен. – Из-за чего весь этот сыр-бор? Неужели все началось с ключей от Храма Господня? Ну, коль надо католикам, пусть владеют ключами. У нас своих святынь полно.

– Да, нет, уважаемый, Аркадий Петрович, – задумчиво покачал головой дипломат. – Палестина тут не при чем. Палестина – это только повод. Сам Папа Римский слегка обескуражен положением дел. Святейшему престолу все равно, в чьих руках ключи от Храма Господня. У Святейшего престола есть Ватикан, есть собор Святого Петра. Тут другое дело: этому пройдохе – Наполеону нужен реванш за позор Франции в тринадцатом, за русское знамя над Парижем. Он хочет вновь быть императором великой державы. Но одному против России ему не выстоять. И против Англии – он слабоват.

– Господа, о какой силе вы говорите? – тяжело вздохнул старик Лебедев, Кастор Никифорович, обер-прокурор Сената. – Скажу вам честно, Россия не так уж сильна, как когда-то. За два года работы моей в Сенате, чего я только не видывал. Какие только, прости Господи, грязные дела через меня не проходили. Как же у нас виртуозно воруют, если б вы знали! В случае серьёзной войны мы не сможем обеспечить и половину армии. Казну грабят, натурально, – я вам говорю. Всем известно, сколько Клейнмихель и его банда своровали на ремонте Эрмитажа после пожара? Сотни тысяч, – скажу я вам! Подрядчики жаловались, что им не доплачивают, поэтому материалы закупались негодные. Потолок в Георгиевском зале едва не обрушился…. И все сошло с рук. А недавно открылось, что директор канцелярии инвалидного фонда Политковский похитил больше миллиона рублей. Закатывал на эти деньги балы. Начальник третьего отделения Леонид Дубельт – и тот не раз присутствовал на празднованиях. И генерал-адъютант Ушаков покровительствовал Политковскому. Царь был в гневе, когда ему доложили. Все члены «Комитета о раненых» были преданы военному суду. Николай Павлович в сердцах воскликнул: «Рылеев и его сообщники такого бы не посмели сделать со мной!» Стыдно сказать: комендант Петропавловской крепости – и тот был замешан в воровстве, арестован и заключён под стражу.

– Но, постойте, – вмешался солидного вида полковник Главного штаба. – Нас уже много лет уверяли, что Николай Павлович имеет надёжных союзников в лице Пруссии, Австрии и прочих государств Рейнского союза. Консерваторы Англии и Франции видят в нашем государе оплот порядка и охранителя от всякого рода революций. Пожалуй, только Франция способна поспорить с Россией, но и та опасается нашего могущества. И заметьте, если Наполеон в своё время достиг покорности Европы, благодаря громким победам, непрерывным войнам, то наш государь добился всего того же дипломатическим путём: обещаниями, иногда угрозами и даже запугиваниями, но армию применял редко. Им движет ненависть ко всему, что мало-мальски связано с революциями. Сказались на его характере переживания того злосчастного декабря двадцать пятого года, когда жизнь его и его семьи висела на волоске, а бунтари готовы были залить Россию кровью. Так с чего же все началось? Почему вдруг мы оказались одни?

– Видите ли, чтобы вам объяснить доходчиво, надо плясать от печки, – рассудительно нахмурил брови Новодворцев. – Всю историю, начиная с Екатерины Великой, русские цари мечтали овладеть черноморскими проливами. Великого князя Константина Павловича матушка Екатерина готовила для престола в Константинополе. К сожалению – не успела. Ещё при императоре Павле Петровиче сея затея была осуществима. Но со времён Наполеона Франция, а следом и Англия так же с вожделением стали поглядывать на владения Османской империи. Вы помните, как Мехмед-Али со своими египетскими мамелюками громил одну турецкую армию за другой. Флот его готов был дойти до Константинополя. Султан Махмуд слёзно молил Париж и Лондон оказать помощь, но те лишь выражали сочувствие и ждали, когда Османской империи придёт конец. Франции бы достался в управление Египет, Англия захватила бы проливы и Грецию заодно. Но, когда, казалось, Блистательной Порте пришёл конец, султан вынужден был обратиться с просьбой к своему злейшему врагу – Николаю Павловичу, и царь тут же, не раздумывая присылает войска. Эскадра адмирала Лазарева подходит к Золотому Рогу. Князь Орлов отправляется в лагерь к Ибрагиму, командующему египетской армией. Быстро и ловко проводит переговоры. Без единого выстрела он отправляет Ибрагима обратно за Тавр, тем самым спасая Турцию от раздора. Англия и Франция взбесились, но поделать уже ничего не могли. Добычу увели у них из-под носа. Да ещё Орлов подписал с султаном хитрый договор, по которому Османская империя закрывает проход через проливы военным судам всех держав, кроме российских. Какая наглость! – взвопила Европа. В то же время всполошилась Австрия. Экономика этой страны во многом зависит от устья Дуная. С Турцией у России мир, а из этого следует, что вскоре Валахия, Молдавия и даже Сербия могли бы попасть под влияние русского царя. Канцлер Австрии Меттерних пытался воздействовать на Николая Павловича, подсовывая ему декларацию, гарантирующую независимость Турции. Но государь отверг сей документ самым решительным образом. Чуть позже царь, гостивший в Мюнхенгреце, намекнул Меттерниху, что не прочь с Австрией разделить погибающую Турцию. На этот раз Меттерних не пошёл на сделку: испугался, что после раздела Османской империи, Вена сама попадёт в зависимость от Петербурга. Нет, так – нет. Тогда Николай Павлович попытался договориться с Англией: раскромсать Турцию.