Невозможные звуки бедствия сменились вполне реалистичными и приятными звуками праздника на природе: слышались пение и смех, кто-то играл на флейте, заливались журчащими трелями жаворонки, деловито жужжали шмели…
От катастрофы к пасторали меньше чем за секунду. Уф-ф, ничего себе у вас «уроки плаванья».
Марина не умела танцевать – но здесь дружелюбная толпа подхватила её, закружила, и ноги сами собой пустились в пляс. Не любила ходить босяком – но здесь трава была такой густой, такой мягкой, что даже мысль об обуви казалась кощунством. Не чувствовала себя спокойно среди незнакомцев – но здесь все были словно давние приятели, такие же милые и радостные, как девушка-ветерок. В этом сне хотелось остаться.
Всё быстрее кружился хоровод, всё громче звенел смех, всё задорнее играла музыка… И вдруг она стала мерзкой. Пронзительной. Пищащей.
Марина успела отыскать глазами девушку – та удивлённо нахмурилась, досадливо закусила губу. И проснулась.
Снова резкое переключение. Пожалуй, выпадение из одного сна и впадение в другой – самое неприятное. Хуже даже, чем встреча с кометой-убийцей: о той хотя бы предупреждали.
Никакой ненаучной фантастики, никакого сельского праздника – на этот раз вокруг был офис. Одинаковые столы, одинаковые компьютеры, одинаковые перегородки. Людей офис тоже постарался привести к общему знаменателю: сосредоточенные лица, строгий дресс-код. Вот и Марина была уже не в скафандре или сарафане, а в деловом костюме.
Как говорил Куратор, во сне могут действовать десятки, сотни людей, но лишь один из них будет настоящим – сновидец; остальных создадут его память, фантазия, подсознание. Для начала нужно научиться находить этого сновидца. Он – хозяин сна, центр сна, всё остальное зависит от него. Если ему грустно, то сон мрачнеет; если весело, то сон наполняется светом и теплом.
Здешнему сновидцу было тускло. Немного блужданий по офисному лабиринту и внутренней игры в «горячо-холодно» – и Марина нашла его. Чуть лысоват, чуть сутуловат, среднего возраста, но глубоко въевшееся в лицо выражение безнадёги старило его лет на десять. Такого человека трудно было бы нарисовать, настолько он казался непримечательным, каким-то полустёртым. Причёска обычная, костюм обычный (разве что мешковатей, чем у коллег), даже на рабочем столе ни смартфона, ни фотографии кого-то близкого, ни хотя бы любимой кружки.
Созданный им сон казался гораздо живее него самого. Десятки звуков сливались в объёмный фоновый шум. И запахи не были забыты: откуда-то доносился аромат кофе, а от женщины за соседним столом веяло нежными цветочными духами.
Однако ещё живее была возникшая на горизонте грозовая туча – медленно, но неотвратимо надвигался человек, являвший собой жутковатую смесь бульдога с носорогом. За такого передрались бы зоопарки всего мира, если бы не боялись, что он распугает всех посетителей, а то и вовсе сбежит, разломав прутья клетки голыми руками.
Пока не удавалось расслышать, что грозовой человек говорил сотрудникам; зато было видно, как при его приближении деревенели их спины и суетились пальцы.
Марина оглянулась на сновидца – и вздрогнула от удивления: тот стал ещё более полустёртым, вот-вот просвечивать начнёт. Такая обречённость бывает у школьника, который пришёл с несделанным домашним заданием на урок к самой суровой учительнице и услышал громовое: «Сдаём тетради!»
Атмосфера сделалась настолько гнетущей, что даже посторонней наблюдательнице стало не по себе. Марина юркнула за свободный стол и уставилась в монитор так сосредоточенно, будто решила побороться за звание «Лучший сотрудник месяца». Очень хотелось перепрыгнуть в какой-нибудь другой сон, но это ж уметь надо – а она пока не умела. Единственный выход – дождаться пробуждения сновидца. Увы, тот всё никак не просыпался, словно для него не существовало разницы между ночным кошмаром и дневной реальностью.
Тяжёлые шаги прямо за спиной. К счастью, не остановились – гроза прошла стороной. Волна воздуха принесла терпкий шлейф одеколона и сигаретного дыма, пропитавших грозового человека насквозь.
Тут бы наконец расслабиться, но опустилась зловещая тишина. Шаги стихли у стола несчастного сновидца.
– Ваш проект должен быть сдан через три дня, – шеф не утруждал себя ни приветствиями, ни вопросами, он сразу начал с приказа.
– Мы успеваем: вот, поглядите, этот и этот участки готовы, этот на тестировке, осталось дождаться только…
– Никаких «дождаться». Покажете мне его после обеда.
– Но он будет готов лишь к завтрашнему утру – команда и так работает сверхурочно…
– Это ваши проблемы. Поторопитесь – и чтобы сегодня всё было у меня.
Сновидец сник. Однако собрался с духом и мягко возразил:
– Это физически невозможно: один человек на больничном (он всё равно работает – удалённо; но продуктивность упала, и мы стараемся его не нагружать), другой уволился, стажёр ещё не обучен.
– Значит, команда неэффективна. Подготовьте мне отчёт о каждом.
– Какой именно отчёт?
– Сами знаете – под сокращение.
– Но… но у команды и так не хватает рабочих рук!
– Значит, будет хватать.
Абсурдность этого заявления обескуражила только сновидца, он выглядел как выброшенная на берег рыба: выпучил глаза, открыл рот – и молча закрыл. Шефа ничто не смутило, он уже переключился на следующего. Точнее, на следующую – соседку сновидца, ту самую женщину с цветочным парфюмом:
– Так-так-так, Вера, что тут у нас?.. – в хриплом голосе появились игривые нотки. От этого он стал ещё гаже.
Шеф наклонился, чтобы посмотреть в монитор сотрудницы, и как бы невзначай опёрся о спинку её стула. Сотрудница, почти вдавившись в столешницу, наклонилась тоже – не чтобы приблизиться к монитору, а чтобы отдалиться от шефа.
– Валерий Михайлович, мы не закончили, – не известно, по каким углам своей души сновидцу пришлось собирать крохи храбрости, но он их всё-таки собрал. Даже прекратил растворяться – наоборот, стал отчётливее, чем раньше.
– Закончили, – шеф и не взглянул на него. – Отчёт тоже жду сегодня.
Запас храбрости был мал и быстро кончился. Сновидец перевёл невидящий взгляд на свой монитор и весь как-то выцвел. Он сидел неподвижно, и казалось, однажды он просто врастёт в своё рабочее место, сам станет неодушевлённой частью офиса, не более чем предметом интерьера.
Шеф тем временем тоже будто врос в пол за спиной Веры. Или прилип – причём не только к полу. Дело было посреди бела дня на глазах у многолюдного офиса – однако таково коллективное одиночество: люди близко, но не близки. Каждый сам по себе и сам за себя.
Тяжело быть в такой ситуации. Тяжело даже наблюдать за ней со стороны. Смотреть и ничего не делать, словно руки и ноги скованы кандалами беспомощности.
Лицо Марины обожгло стыдом и гневом. Пусть вокруг был всего-навсего сон, пусть она не должна была вмешиваться – сейчас всё это не имело значения, необходимо было сделать хоть что-то. В руку удобно легла беспроводная мышь – и тут же отправилась в полёт. Мишенью стал не шеф, а мусорное ведро (хотя невелика разница): электронный грызун был лёгким, но удар пластика о пластик получился достаточно громким.
Шеф недоумённо-сердито обернулся на звук. Сновидец тоже вышел из оцепенения. Оба стали озираться по сторонам и почти одновременно вычислили причину шума. Ещё секунду назад Марина скрывалась в тени на задворках кордебалета – и вдруг попала в перекрестье софитов.
– А вы, собственно, кто? – рыкнул шеф.
Сновидец, наверное, спросил бы вежливее. Но суть вопроса, читавшегося в его глазах, была той же.
Плохо. Очень плохо. В сон попал элемент, которого не должно было там быть. И хозяин сна заметил, что что-то не так.
Сейчас бы в лучших традициях пришельцев сделать шаг вперёд и пропищать: «Не бойтесь, жители офиса, я пришла с миром», да только вот напал ступор. Кажется, нарушать правила, которые перечислил Куратор, всё-таки не стоило.
Сновидец, почуяв чужака, сжался и стал почти совсем незаметным. А шеф, наоборот, пошёл в наступление.
