– В прошлой школе людей было больше, – грустно сказала Милана.

– Ну, конечно, туда вообще всех подряд берут.

– Да я не про это, я про людей. Про человека, понимаешь? Вот в этой школе они все странные. Как не от мира сего. Все не от мира сего. Или я не от мира сего? Я, да?

– Да нет, просто тебе не повезло с классом. К тебе в класс вообще всех олимпиадников согнали, вот вы там и сидите, каждый в своём мире.

– Нет, – покачала головой Милана, – далеко не все. Девчонки же просто зубрилки. Одни сидят боятся получить четвёрку, а другие молятся на тройку. Ты их видела?

– Ну-у, они не Рита, и это уже хорошо!

– Рита и та была более человечной.

– Чего-то ты нагоняешь, прекрати. По-моему, они все очень хорошие. Кстати, представляешь, меня вчера Вова пригласил на свидание.

Милана отстранённо посмотрела на меня, и мы сменили тему.

***

Получив утвердительный ответ из университета, Милана сказала, что и не сомневалась. Она с довольной улыбкой прижимала письмо к груди и смотрела вдаль, словно уже видела впереди своё светлое будущее.

– И где ты там будешь жить?

– В общежитии, естественно. Где же ещё.

– И как там общаги? Хорошие?

– Я не знаю, мне плевать.

– В смысле?

– В прямом.

– А что, если там тараканы?

– Готова поспорить, что они там есть.

Улыбка не спадала с её лица.

– Родители знают?

– Нет пока что.

Когда стало известно, куда она отправила заявку на поступление, по её дому прошёл шёпот возмущения. Но Милана всегда была выше предрассудков и осуждения: «Это моя жизнь», – сказала она и на этом разговор был закончен. «И кем она станет?» – причитали по телефону подруги её матери: «Господи, куда ты смотрела, Света! Она же девочка». Я же всегда знала, что Милана всё делает правильно. Она была храброй и никогда не слушала все эти бредни. И тем не менее, иногда меня волновала её отстранённость от мира:

– Слушай, я ничего не имею против, просто интересно. Но ты же не умеешь готовить…

– И что?!

– И что ты будешь есть? Типа, в столовой питаться?

Я видела, как Милана начинает выходить из себя от злости.

– А что, умение готовить – это врождённое свойство? А чем это определяется? Датой рождения? Фазой луны? Чем?

– Я посмотрела твой гороскоп, и…

– Че-го…

– Да шучу я, шучу! Только успокойся! – я рассмеялась, а Милана уже успела серьёзно испугаться за мой рассудок.

Я понимала, о чем она говорит, и в то же время, её слова звучали странно. Всё, что она делала и говорила, было логично и правильно, но… Но это именно это и было странно, необычно и непривычно.

Тем не менее, двери поезда закрылись. Милана махала мне из окна, я бежала за поездом вдоль по платформе. Когда я остановилась на краю платформы, то не почувствовала щемящей боли расставания: я знала, что всё случилось так, как должно было быть. Раздался прощальный гудок, и состав скрылся за горизонтом.

Как только Милана поставила свой чемодан у лестницы в общежитие и приготовилась взять его за другую ручку, чтобы поднять по лестнице, рядом тут же образовался молодой человек по имени Альберт. Он предложил Милане свою помощь, и та не стала отказываться: «Я что, идиотка?!» – сказала Милана мне по телефону, рассказывая, как прошло заселение в общежитие: «Ну я же не совсем глупая, чтобы отказываться, когда предлагают поднять неподъемное по лестнице. Если бы он не подошел – я не знаю, пришлось бы стоять и ждать, пока кто-нибудь поможет». А я знаю: она бы просто взяла этот чемодан и, не задумываясь, подняла бы его по лестнице. Но это уже не важно. Важно было то, что Альберт теперь знал, как её зовут, и что она живёт на втором этаже, в комнате номер восемь. На это Милана ответила, что это удивительное стечение обстоятельств: восемь – это два в третьей степени, расположена на втором этаже, эта комната – третья от прохода на лестницу, а ещё три – её любимое число, и что Альберту это не кажется удивительным, и вообще, он перевёлся в прошлом году с математического факультета на исторический, а это совершенно абсурдно.

В комнате вместе с Миланой жили ещё две девочки. Обе ей сразу и категорически не понравились: «В общем, одну зовут Тая, а другую – Соня», – Милана тяжело вздохнула: «Тихий ужас». Отец Таи закончил этот факультет много лет назад и твёрдо решил, что дочь должна учиться здесь. Тая хотела пойти по стопам матери, поступив на филологический факультет, но ей сказали «не позорить семью» и заставили учить точные науки. Тая была худенькой брюнеткой среднего роста. Несмотря на то, что Тая и Милана были одеты одинаково: чёрные джинсы, чёрная футболка, – выглядели они совершенно не похоже. На Тае было много тяжелых колец, сразу несколько кулонов и массивный браслет – всё из серебра, а на Милане были только скромные серьги-кольца и идеально нарисованные стрелки на глазах. «Тут никто не красится, вообще никто, кроме меня. Это так странно», и как бы я ни старалась убедить Милану в том, что в этом нет ничего странного, в конце концов, это математический факультет, и, вероятно, девочки там думают не о макияже, Милана продолжала твердить, мол, что-то тут не то, и многозначительно молчать в трубку, завершая эту тему фразой: «И всё-таки я боюсь женщин, которые не пользуются косметикой».

Соня сначала показалась Милане молчаливой, но вскоре всё встало на свои места, и оказалось, что всё, как раз-таки, наоборот. Вообще, сперва мне показалось, что Милана невзлюбила Соню только из-за её стрижки: без каких-либо оснований Милане не нравилось каре, и ко всем его обладателям, она относилась с крайней осторожностью. «И не зря!» – сказала она спустя пару дней жизни с Соней. Молчаливая по началу Соня, оказалось одновременно необщительной и болтливой, а ещё, что хуже всего – очень громогласной. Её звонкий смех раздавался по всему этажу в любое время дня и ночи, когда она разговаривала по телефону со своими школьными подругами. Милана сначала думала, что и она тоже так орёт, когда разговаривает по телефону. Она спросила Таю, и та отрицательно покачала головой, но Соне так никто ничего и не сказал. Почему? «Просто… видимо, тут не принято разговаривать», – сказала Милана, и на этом была такова.

После короткого и очень сухого, просто вежливого знакомства с соседками они действительно перестали разговаривать, не вообще, конечно, а именно друг с другом. Соня непрерывно болтала с подругами, родителями, бабушками, дедушками, братьями, сёстрами и даже с школьными учительницами. К Тае иногда заходил какой-то парень, и она с ним по долгу очень тихо разговаривала, так что в паре метров от их парочки ничего уже не было слышно. Он гладил её по плечу, и она кивала, а потом он уходил. В это время Милана начала прорешивать сборник задач по математическому анализу ещё до начала учебного семестра.

Как-то Милана позвонила и на полном серьёзе сказала, что ей кажется, что это молчание у них в комнате – из-за неё.

– Ой Господи. Ну с чего ты так решила, ну? – мне все эти её истории начинали надоедать.

– Ну… просто, я же говорю… Тая и Соня смотрят сериалы, болтают с кем-то постоянно, одна тихо, другая громко…

– И что?!

– А я решаю матан.

– Так?

– И они косятся на меня.

– Ты это прям видела?

– Я это чувствую.

– Вот что я скажу тебе по это поводу. Это всё твоя мнительность – вот и всё. Тебе просто нужно быть более уверенной в себе. Слышишь меня?

– Слышу. Да. Наверное, ты права.

Может быть, я была немного груба с Миланой, но после этого разговора двадцать восьмого августа мы долго не созванивались. Точнее, она не звонила. Я тоже не звонила. Просто обычно первой звонила она. Честно говоря, мне было немного обидно, что всё это время мы обсуждали её: её комнату, её Альберта, её Таю, Соню и мнительность. У меня тоже были новости. У меня была замечательная группа юных биологов, среди которых я нашла много замечательных друзей. Вот о чём я думала тогда.