Сразу после Марволо, к которому Гарри воспылал сильной любовью, он вспомнил о маме и резко дёрнулся, тут же устремляя на неё взгляд. Самый близкий и родной человек. Малыш смотрел на неё… и она была самой красивой! Красивее дяди! Потому что мама. Глаза заслезились от наплыва эмоций. Гарри тихо всхлипнул, после чего и вовсе заплакал, протягивая к ней ручки. Первый взгляд как первые прикосновения. Не просто через колдографию, а через реальность. Он разглядывал её кудрявые волосы, которые так часто держал в руках, заглянул в карие глаза и увидел, как в них отражается любовь.

— Мой хороший, — тихо и ласково позвала Белла, раскрывая руки для объятий, и малыш врезался в неё, начиная плакать ещё сильнее и крепко-крепко обнимая в ответ. — Спасибо Вам, милорд, — от всего сердца поблагодарила она тёмного мага. — Я буду признательна Вам всю жизнь.

Всё это время молча стоявший в стороне Рудольфус, совсем не по-аристократически выпучил глаза. Вся гамма удивления отразилась на его лице. Ожидал ли он такого отношения Повелителя к ребенку? Нет! Будь тот хоть трижды с убивающим взглядом. В духе Тёмного лорда, как он мог судить, держать ребёнка с закрытыми глазами, давая взирать на мир лишь в крайних случаях. Но никак не сотворение мощнейших чар на странные очки с тёмным стеклом, которые не пропускали бы смертельный взгляд.

— Эти очки в единственном экземпляре, — стал давать наставления Реддл, как только полностью удовлетворился эмоциями своих вассалов и ребёнка, — обновление через каждые полгода. И лучше не использовать в отсутствии света. Есть риск навредить глазам. Даже таким смертоносным.

Белла наматывала на ус всё сказанное Повелителем.

— Носить их стоит аккуратно, Гарри, чтобы они не сломались, понял? — тут же предупредила она сына. Вряд ли очки могли быть стойкими к повреждениям.

— Угу. Я не буду быстро бегать, — заверил ребёнок и попросил. — Дай посмотреть на папу.

Беллатрисе ничего не оставалось, кроме как вручить ребёнка опешившему мужу. Тот держал мальчика на расстоянии вытянутых рук, выглядя до безобразия глупо и смешно.

Не скрывая ухмылки, Реддл ответил:

— Смелее, Рудольфус. Это твой сын, а не василиск.

— А что такое василиск? — тут же поинтересовался Гарри, повернув головку в сторону дяди, употребившего неизвестное слово, и горя желанием узнать, что это значит.

— Это очень большая змея, у которой такие же глаза, как у тебя, — вновь опустился до объяснения на уровне дитя, при этом очаровательно улыбаясь. Что и рядом не стояло со злобной ухмылкой до этого.

— Змея? Я люблю змей, — улыбнулся мальчик и вернулся к тому, что начал, — попытался облапать отца.

— Руди, обними ты его, он тебя не укусит, — тихо посмеиваясь, подтолкнула Белла.

— Да, папа. Не укушу.

Мальчик получил свои неуверенные объятья. Он чувствовал магию каждого волшебника, даже домовых эльфов, и по ним мог понять что испытывает человек. Мама всегда была открыта, ласкова и дарила ему всю свою любовь. Но второй родитель всегда оставался в стороне. Будто бы опасался.

Находясь в его объятьях, Гарри чувствовал лёгкую, магическую вибрацию и отстранённость. Папа не хотел открываться ему навстречу. И это расстраивало. Такие объятья не приносили радости. Поэтому он не стал больше доставлять ему неудобство и с грустной моськой перешёл обратно на любимые руки мамы, которая крепко прижала его к своей груди. Он мог ощутить её сердцем. Что-то спокойное и ритмичное, что всегда успокаивало.

========== Открыты глаза ==========

Реддл не любил оставлять дела на потом. Каждое он распределял по своим местам, от самого важного, до второстепенного. А как только выдалось свободное время, Тёмный лорд решил вызвать Северуса Снейпа. Сторонника, доверие к которому подорвалось после устройства того в Хогвартс на должность преподавателя по Зельеварению. Дамблдор мог оплести Снейпа, зная, как шатко состояние мужчины после смерти грязнокровки Эванс.

Активируя метку, Волан-де-Морт, восседающий на троне, тихим, приказным тоном заговорил:

— Через полчаса жду тебя в зале приема. Есть разговор, мой скользкий друг.

Для обедающего дома Северуса Снейпа, призыв Тёмного лорда стал неожиданностью. Особенно его обращение, больше приличествующее Люциусу Малфою. В последнее время на обоих фронтах волшебников не случалось ничего особого и требующего доклада на другую сторону. Интерес милорда к нему стал настоящей загадкой.

Доев, молодой мужчина надел свою обычную чёрную одежду с невозмутимостью на лице, ставшей неотъемлемым предметом гардероба, и направился в место назначения. Сигнальные чары пропустили его, как гостя, которого ждали. Двери сами открывались, по велению чужой магии, и когда последние пропустили Северуса в большой зал, он заметил фигуру Повелителя, восседающего на троне. Но не в фирменной чёрной мантии, закрывавшего свое лицо наполовину, а в обычном костюме и сверху накинутой мантии. Мягко говоря, необычно. Конечно, Повелитель мог одеваться как угодно, но сегодняшний выбор был нетипичен.

Недоумение не просочилось на лицо Снейпа. Оно давно застыло в одном выражении, как засохшая глина. Коротко поклонившись, зельевар учтиво замер напротив трона.

— Вы хотели поговорить со мной, милорд?

— Хотел, — важно кивнул тёмный маг, не меняя положения. Лишь глаза его внимательно двигались, наблюдая за вассалом. — Тебя когда-нибудь отравляли, Северус?

Вопрос являлся до безобразия простым. Но к чему он? Вот что странно.

— Были случаи, — подтвердил Северус, избегая подробностей. Он сомневался, что Волан-де-Морта они могли интересовать. Ни сейчас, ни потом. — Могу я полюбопытствовать, милорд, чем вызван Ваш интерес? Ума не приложу, честно говоря.

— Я объясню, — миролюбиво ответил Лорд. — Но для начала утоли моё любопытство, я хочу услышать подробности. Как, когда и где тебя отравляли?

Чуть удивившись требованию подробностей, Северус всё же начал рассказывать. Так уж вышло, что на эту тему ему скрывать нечего:

— Что ж, я… в самом деле употреблял яд, не в силах его унюхать по определённым причинам. Например, год назад, на званом ужине вампиров. По всей округе несло мертвечиной. Таким образом, яд тентакулы я не распознал.

Никому не было дела до его отравлений, никогда. Не удивительно теперь лёгкое торможение зельевара — в памяти пришлось изрядно поковыряться. А под испытующим взглядом Тёмного лорда, становилось не слишком просто собраться со словами.

— Лет семь назад, может раньше, точно не припомню… мои перчатки обработали ядом акромантула. Даже не знаю, кто это мог быть…

Заканчивая весьма неуверенно, Северус на несколько секунд прикрыл глаза. Он мог бы сказать больше, если бы помнил… И стоило обратить внимание на змею, выгравированную на подсвечнике, память подкинула ещё один фрагмент:

— Я вспомнил еще один случай, пять лет назад. Яд василиска. В тот день я выпил его вместе с зельем от простуды, не сумев распознать его из-за заложенности носа.

Именно последний случай заинтересовал Тёмного лорда. Северус понял это по ярко вспыхнувшим багровым глазам, что в мрачном помещении, где слабым светом являлся огонь в факелах, установленных на стенах, смотрелись до безобразия жутко.

— Яд василиска, — повторил, слегка растянув гласные, — в состав антидота должны были входить слёзы феникса, верно?

— Да, но я выпил не антидот. Как назло, в тот момент он закончился. И тогда я рискнул. В моих запасах оставались «сыворотка Митридата» и скелетник, настоянный на дубовой коре. Яд василиска кислотен по своей природе. Скелетник забетонировал все органы, а сыворотка угнетала яд. Крайне неприятно было болеть месяц, но я выдержал.

— Вот правда и раскрылась, — торжественно провозгласил Тёмный лорд и по залу разлился тихий, зловещий смех.

— Боюсь, я по-прежнему не понимаю, что вам раскрыл мой рассказ.

В голову закрадывалась мысль о том, что у Повелителя не всё в порядке с головой. Или же в его гениальный ум пришла отличная идея. Как бы то ни было, Северус не понимал, какую правду раскрывали его слова и как всё это к нему относится?