— Испробовать? — вскинул бровь. — Звучит странно, но я не против.

— Да, криво выразился, уже понял, — проворчал парень, а после принялся ласкать языком соски Тома, немедленно начавшие набухать в ответ.

Хотелось заняться чем-то приятным. Они встретились именно за этим — порадовать как душу, так и тело. Плевать на не совсем правильную обстановку. То, что на этом же этаже, не так далеко, спят родители, не смущало никого. Скорее уж добавляло остринку. Они пошалят, но будут вести себя тихо.

— Давно я чупа-чупсом не баловался, — в своей нагловатой манере протянул Поттер, берясь за пряжку ремня на брюках Тома, не обделяя вниманием и промежность. Он часто ловил себя на желании собственноручно с треском содрать с него официальщину, оставив на нём естественную наготу. Оставив, возможно, один галстук.

— Мой мальчик хочет пососать?

— А это уж как папочка попросит. Я много чего могу сделать.

Короткий поцелуй в губы и Гарри снова возвратился к избавлению Тома от одежды. Тот совсем ему не сопротивлялся. Боги, он скучал по своему маленькому лучику света. По его невинным прикосновениям и откровенным. По ласковой улыбке и коварной. По тихому, ласковому голосу и громкому, дерзкому. По всему мальчишке, которого любил до безумия. И ради него сотворил бы по-настоящему безумные вещи.

Кресло-мешок явно не то место, чтобы заняться сексом. Но в план Гарри входил минет. Том помог избавиться от лишней одежды и притянул мальчишку к себе поближе. Обхватил осторожно лицо и погладил пальцами его щёчки.

— Сделай мне приятно, малыш. Папочка устал и хочет твоего внимания, чтобы почувствовать себя лучше.

Парень прижал одну из ладоней сильнее к своему лицу, ощутить больший контакт. И прежде чем отпустить её, поцеловал внутреннюю сторону запястья. С улыбкой кивнул, словно послушный ребёнок, и принялся за дело. Пальчики, за ним язык, заскользили по коже отзывчивого ствола, что был приятен и желанен сильнее пресловутого банана. Его можно обхватить губами теснее, сильнее помучить, и тот не раздавится. Пульсация будет манить сделать с ним ещё более грязные вещи. Хватило пары секунд, чтобы вспомнить, как правильно ласкать ртом эту твёрдую, но нежную и горячую плоть. Вспомнить, каким прекрасным было ощущение контроля. То, что любил брать в свои руки Том, никогда не позволяя руководить собой, своей судьбой. И только для одного делая исключение.

Какой же Гарри всё-таки был дурак, поверив, что этот человек способен его убить. Том костьми ляжет, чтобы защитить его. И слава Богу, что истина дошла до него вовремя, пока Том не решил выбросить из своей жизни того, кто причинил боль и принёс много хаоса в размеренную жизнь.

Насчёт последнего можно, конечно, поспорить, ведь недавно Том сам сказал, что хаос в лице Гарри раскрасил его существование. И больше Гарри не посмеет разочаровать его. Справедливо отметить, что по характеру Поттер не подарок, но Том всё равно его любит.

— Достаточно, Карамелька, — остановил Том, не желая от одного лишь глубокого минета кончать. Гарри очень старался, посылая, помимо прочего, приятную вибрацию из-за глубоких стонов.

Усадив парня себе на бедра, перед этим избавив их обоих от лишних вещей, Реддл уделил всё внимание Карамельке. Гладкость кожи так и манила взгляд. Грудь, подмышки, паховая область — его мальчик расстарался, радуя глаз. Чувствовалось, что его ждали. Готовились со всей основательностью.

Гарри сам взял папочку за руку и положил на своё так тщательно ухоженное тело, чувствуя его взгляд и желая ощутить помимо этого прикосновения. Тонкие, редкие порезы, словно специя, придавали вкус и ощущение реальности. Это не снится никому из них. Оно по-настоящему. И губы, сейчас так нежно касающиеся чистой кожи, ласкающие горячим дыханием и влажностью, вполне реальны.

С громким выдохом, Гарри прикрыл глаза и поддался прекрасным ощущениям. Чувствовал, что перед «основным блюдом», Том побалует себя «закуской», заодно разогреет его, давно не имевшего интимной близости. Папочка хорошо знал, что если долго не навещать своего мальчика, он становится тугим.

Том провел сухим пальцем по дырочке, которая оказалась немного влажной, и от прикосновения она сжалась сильнее.

— Мой хороший, — словно хищник оскалился и облизнул губы, — скучал по папочке?

— Очень скучал. Тебя внутри так давно не было…

До побега, они две недели не имели близости. Том был завален работой, а Гарри давал ему отдохнуть. Всё никак не складывалось. Ужас настоящий. Два месяца! Плюс-минус пару дней.

— Ну-ну, — успокаивающе погладил по ягодице и поцеловал в адамово яблоко. — Мы наверстаем упущенное.

Наверстают. Иначе и быть не может. Оба задолжали друг другу свою страсть и нежность.

— Я хочу тебя…

— Тш-ш, я рядом, — выдохнул на ушко, посылая приятные мурашки по телу, и игриво подул на чувствительное местечко. — Смазка далеко?

— Под матрасом на кровати.

Знай Гарри, что они выберут мешок в качестве полигона, положил бы флакон поближе. То, что он смазывал себя в ванной комнате, во время подготовки, недостаточно. Нужно больше.

— Иди, — хлопнул Том по ягодице.

Не забыв немного поёрзать бёдрами, парень слез, чтобы вернуться уже с флаконом в руках.

— Ты будешь меня ласкать пальчиками?

— Мой малыш подготовил тело снаружи. А значит должен был подготовить и внутри. Я ведь не ошибаюсь?

— Готовился, но… — Гарри облизнул губы и прикрыл глаза, чувствуя, как удовольствие всё нарастает. Они всё говорили, а папочка уже его гладил вокруг колечка. — Я хочу, чтобы ты тоже поласкал меня внутри.

— Слово моей Карамельки — закон, — вновь облизнулся мужчина и хорошенько смазал пальцы, прежде чем поочередно ввести сначала указательный, затем средний. — М-м… какие приятные ощущения…

— Я скуча-а-ал, — сладко простонал Гарри, несдержанно кусая себя за губы и хмурясь от яркой вспышки наслаждения. Его точно накроет за пару движений, как только их тела соединятся

Третий палец был встречен также легко и безболезненно, как и первые два.

— Я жду тебя, папочка, скорее.

И это ещё мягко сказано. Том издевался над ним, над его выдержкой, когда трахал так медленно и почти не вынимал пальцы, лишь шевелил внутри. А так хотелось получить именно толчки. Но все изменилось с заменой пальцев на член. Именно тогда пришло долгожданное единение. Пришлось впиться губами в шею Тома, чтобы заглушить вскрик наслаждения. Вспышка пронзила тело, как взрыв. Ещё никогда интимная близость не была так сладка. И не нужно было привыкать к чувству заполненности. Она была желанной. Гарри первым начал двигаться, прижимаясь к губам Тома, отзываясь тихим стоном каждый раз, когда в него входили до конца.

— Мой мальчик, — взгляд Реддла темнел и тяжелел от охватившей страсти и плескавшейся любви. Дыхание сбивалось. — Солёная моя Карамелька. Ты чувствуешь это? Проклятье, я готов боготворить тебя. Как же ты сейчас прекрасен…

Слова Тома вливались в сердце Гарри словно целебный бальзам, сглаживающий неровности и залечивающий раны. Том был его всем. И сейчас они познавали вкус абсолютного счастья, которое строили общими усилиями.

— Слов нет, как я тебя люблю. Хочу всегда быть только с тобой.

— И ты будешь, — с жаром ответил Том, купаясь в зелени глаз, искрящиеся той же любовью, что его собственные. Обхватывая за бедра, он помогал своему мальчику двигаться, принимать с полной отдачей, и смотреть, смотреть, смотреть до слёз перед глазами. Впитывать всё в себя, без остатка. Только так можно закрыть дыру, пробитую в душе долгим отсутствием. Только так Том мог показать, что не отпустит Гарри ни при каких обстоятельствах. Они будут вместе.

— Я хочу кончить, — с трудом сдерживая голос, прошептал парень, чувствуя как сильно близок к пределу.

— Потерпи, — рука мужчины пережала у основания до сладкой боли. Он тут же сцеловал тихий стон. — Попробуем вместе.

Папочка решал сейчас, и Гарри молча подчинился, невзирая на неудобства и даже боль. Опасно в их ситуации издавать слишком явные, громкие стоны, но слова, на грани шепота, никто не запрещал. А они срывались, подводя обоих к краю. Гарри забывался в сильных руках мужчины, забывался в его имени и излюбленном прозвище, буквально на каждый толчок произнося, задыхаясь и кончая. С ярким ощущением наполненности внутри себя. Во всех смыслах.