— Давай сюда, — брат уже оказался у окна, рядом с полыхающим восторженностью принцем, — любопытно узнать, что ты такое куришь.

— О, эффект невообразим!

Короткая вспышка ало-синего пламени и вот, из окна палаты уже выносятся первые клубы сизого, едкого дыма.

Помню, когда умерла мама и обострилась болезнь, отец слишком много отводил мне своего времени, в то время как Андрес был абсолютно предоставлен сам себе. Он был свободен, творил что хотел. Обуревала временами зависть, наблюдая, как он ранним утром возвращается в нашу комнату, чуть покачиваясь. Теперь-то я понимаю, что не мне стоило завидовать, обижаться. Но Андрес ни разу меня не попрекнул ни взглядом, ни, словом за то равнодушие отца. И я был ему за это благодарен.

Сигаретный запах слегка растекался по комнате, несмотря на то, что большая часть никотина уходила во двор. Думаю, когда придут убирать, будет много вопросов, на которые дать ответ будет сложно, при этом умудриться не сдать Андреса и друга. Интересно, как быстро, чуть больше, чем за час, он стал для меня безоговорочно другом.

— Мальчики, вы что, курите?!

Сашин, полный негодования и возмущения, окрик раздался в палате. К счастью, перед тем, как воскликнуть, она закрыла дверь.

— Нет! — Парни синхронно спрятали за спиной сигареты.

— Это всё Андрес!

Не задумываясь, и очаровательно улыбаясь, человек без стыда и совести перевёл всю вину на моего брата.

========== Берлин ~ Александрия ==========

Комментарий к Берлин ~ Александрия

https://vk.com/wall-168342006_59

Холодный, резкий мартовский дождь пробегал по испанскому городку с раннего утра. То моросил, а то набрасывался на черепичные крыши с удвоенной силой, остервенело завывая, срываясь вниз по водосточным трубам. Нежданный дождь казался привычным явлением для ранней весны в Испании. Напугать он вряд ли кого мог, местные жители всегда знали, что вскоре солнце вновь воссияет над ними.

Приятно вернуться в город. Как бы ни красочна была Италия, и как бы ни хотелось уезжать от лучшего друга, но как оказалось, я успел соскучиться по небольшому городку. Как и многие отстранённые от столицы города, он хранил очаровательную, нежную прелесть в аккуратных мостовых, тёмных, но невинных, в отличие от мегаполисов, переулков. Местные жители очень любили цветы. Более того, как я знал, тридцать первого мая здесь празднуется день цветов. Улицы украшают разноцветными живыми лентами, на главной площади выставляют свою гордость, всюду будет сквозить приторно сладкий запах.

Снизив скорость, я наблюдал за постепенно пробуждающимся лесом. Зачастую натыкался взглядом на снежные холмики, большей частью расположенные в тени, до последнего цепляющиеся за жизнь. Но их было необычайно мало, в отличие от пробивающейся молодой травы, и россыпи жемчужных подснежников. Маленькие цветы заполняли собой всю обочину, и если прищуриться, могло почудиться, словно снег вновь заполонил лесную долину.

По коже пробегается робкая дрожь, но то совершенно не холод. То ощущение нежного стебелька цветка, прикоснувшегося к ладони. Странно быть непохожим на себя. А впрочем, знаю ли я, кто я? Вор, старший брат, мошенник, друг? Всё сразу. Имею ли я право, на нежность к чему бы то ни было? Ведь только я могу спасти семью. Любимого брата, отца, которого смерть мамы сильно подкосила. Имею ли право расслабиться, ведь от каждого решения зависит наше будущее. Их жизни.

Тем не менее, маленький белоснежный букетик покоится на соседнем сидении, напоминая о том, что и я заслуживаю прекрасного.

В чемодане на заднем сидении находится необходимая сумма денег ещё на три месяца. После — лето. Означающее то, что можно будет за короткий срок набрать большую сумму, которой хватит на лечение до зимы. А если получится — больше. И как бы Энрике не уверял, что Серхио выйдет из больницы первого июня — не верю. Я реалист, и видел его больничный лист. Улучшения скачущие, часто падают. Нелепо верить в невозможное, надо делать всё для выживания. И ради него я сделаю всё, что угодно, пойду на любое преступление.

И всё же, как интересно, что в захолустном городишке оказались лучшие врачи, настоящие специалисты, которые могли нам помочь. Правда, боюсь, у пациентов что-то делают с психикой, потому что вслед за Александрией и Энрике мой брат также сходил с ума. И сигареты маленького террориста точно не при чём. Парню летом исполняется шестнадцать лет, мечтает втайне стать профессором математики, кому это знать, как не старшему брату, и верит в существование фей, в то, что их Этажи живые. Что бывает ночь, в которую, как он утверждал, возможно, всё. В то, что Саша больше, чем человек.

Впрочем, в последнем я и сам был уверен. Своим глазам я верю, как и ощущениям. Маленькие дети вообще преотлично достигают от окружающих желаемое. Но то, что творила девочка на моих глазах казалось немыслимым. В её голосе сквозила сила. Она приказывала подчиниться. Глаза, в них бушевал ветер, и сотни прожитых лет. Саша отпускала. Обиды, горечь, усталость. Словно чувствовала то, что я усиленно скрывал, и прижималась ко мне тоненьким, тщедушным тельцем, из которого, удивительно, ещё не вылетела жизнь. Смотрела болезненными глазами и даровала глоток, очередной глоток свободы. Жизни.

Пока под кожей бьётся пульс — надо жить.

Жить и наслаждаться.

Громкий дверной звонок неприятно ударил по ушам, оповестив о моём приходе в небольшую кондитерскую, открывшуюся в квартале от главной площади. Возможно, сегодня я оказался первым посетителем: до моего прихода пол был чистейший, незапятнанный, и девушка, сидевшая за стойкой, вид имела донельзя заскучавший. И сколько довольства отразилось в глазах Лисабет при встрече со мной.

— Андрес! Ты вернулся! Я успела за эти недели перепугаться, неужели уехал, так и не попрощавшись со мной?

На пухлой щеке возникла весёлая ямочка. Улыбка нежная, приятная. Быть может, жениться на ней? Ведь в первый раз я думаю, что влюблён.

— Надо было съездить, помочь другу.

— И где же ты был?

— Палермо, город у моря, омывающий берега Италии. — Изящно улыбнувшись, добавил, наблюдая за реакцией девушки. — Привёз тебе небольшой подарок.

С этими словами извлёк из кармана пиджака две идентичные женские серьги. В кондитерской сперва раздался прерывистый вздох, разом перешедший в звонкий девичий визг.

— О, Андрес! Спасибо! Не стоило, конечно же. Какие красивые!

— Видишь эти капли? Недалеко от Палермо располагается Этна, крупнейший действующий вулкан в Европе. Сицилийские ремесленники создают украшения из кусочков застывшей лавы.

— На мне частичка вулкана…

Всё же, насколько она порой фантастична, эта девушка. До смешного.

— Тебе идёт. А теперь можно мне горький шоколад «Jungle Rhythm», пакетик мармеладок, да, тех самых, кислых. Коробку конфет и давай тех марципановых зайцев.

— Словно собрался извиняться. — Собирая заказ, прокомментировала Лисабет.

— Можно и так сказать. За долгое отсутствие.

— И перед кем же? Тайна?

Дождь умерил свой пыл к тому времени, что я подъезжал к больнице. Парковка оказалась наполовину пустой, припарковался как можно ближе к воротам, мелкий дождь резал грубыми полосами. И на секунду, выйдя из машины, замер, устремив взгляд к больнице, своей структурой напоминавший снаружи старый замок. Моё лицо орошали холодные капли, а я наблюдал. Наблюдал за окнами, за тремя этажами, на которых жили маленькие люди, считающие себя отдельной от мира кастой, здесь лежачие утверждали, что умеют танцевать, безрукие предоставляли свои рисунки, слепые что-то подолгу рассматривали в зеркальном отражении. В окнах пару раз мелькали силуэты. На втором этаже, на разных конца коридора застыли два окна, на подоконнике одного, как обычно, сидела старая, откормленная ворона брата. Второе же всегда привлекало к себе взгляд яркой новогодней гирляндой, светящейся круглой год. Энрике — парень специфический. Очень удивлял тот факт, что безумный колясочник и мой мирный, тихий, неспособный на авантюры брат, нашли общий язык, и походу, стали лучшими друзьями. Было ещё одно окно. Застыло оно на третьем этаже, возле пожарной лестницы. Да, не спорю, у меня есть тайна, о которой я никому не говорю. Тайна цвета апельсина. Или даже самого солнца.