Хьялдур кивнул и три раза ударил скипетром по земле, а затем вышел на несколько шагов вперед, встав между мной с отцом и жителями деревни.

– Добрые люди! – он поднял скипетр в воздух и показал им на меня. – Если вы считаете, что это дитя способно убить взрослого воина, то вы трусы! Так сказали духи, так говорю я! В смертях мужей ваших нет ее вины, но виновна она в том, что спасла деревню!

Люди в толпе стали переглядываться, перешептываться, будто бы не веря тому, что сказал им друид.

– Майя хитростью спасла зерно, и этой зимой никто не умрет от голода! Поход был неудачным, наши мужчины не принесли с собой богатств и еды, и если бы не Майя, – он снова показал на меня посохом, – то деревня вымерла бы еще до последнего снега!

Все молчали. Никто не знал что сказать, что сделать или что подумать. Никто не мог принять того факта, что в смертях столь многих мужчин виноваты не духи, не я, а банальная неудача встречи с более сильным противником. Все было крайне прозаично. О таком не будут слагать легенды, не напишут песни. Люди просто погибли, встретив противника, который превосходил их по силе.

Но для меня это, как ни странно, было хорошим знаком. Люди, закованные в металл, боевая тактика, мечи, в конце концов. Нет, этот мир не застрял в каменном веке, отнюдь. Это мы, наш народ был технологически отсталым. И хоть это удручало, тем не менее внутри поселился слабый огонек надежды на более светлое будущее. Ведь кто-то в этом мире должен быть достаточно умным, чтобы положить конец этой нищете и вечному голоду. Должен же быть кто-то. Хоть кто-то.

Я будто бы оказалась одна, брошенная в сером потоке заурядных жизней. Молча смотрела на лица людей вокруг, и не видела в их глазах ни единой искорки надежды. Лишь мрак, безысходность и скорбь.

Мой взгляд зацепился за ребенка, совсем еще младенца. Видела его и его мать. Ребенок родился совсем недавно, буквально пару месяцев назад, и его отец не вернулся из похода. У этой семьи было мало земли. У нас был лишь жалкий клочок, но они бедствовали еще хуже нас, и единственная их надежда была на этот поход, обернувшийся в итоге трагедией. Младенец плакал, а вместе с ним плакала и его мать.

И они были не единственными. Вот еще одна семья, потерявшая кормильца. Они вообще не имели земель, выменивали ягоды, яблоки и грибы на зерно. А у этих отец был кожевником – пару раз видела как он обрабатывал шкуры отваром рыбьего жира. Деревня осталась без мастера по выделке, а его сын был лишь трех годов от роду и не умел еще ничего. Обуви не будет в течение пары лет.

Вокруг плакали дети. Сама была ребенком, и эмоции бурлили внутри. Хотелось сделать что-то, успокоить их, сказать, что все будет хорошо, но я не могла. Я едва могла помочь самой себе. Моя семья с трудом находила способ выжить из года в год, и даже так родители старались дать мне все самое лучшее. Плач детей вокруг, в один момент потерявших своих отцов, разрушил тишину морозного северного воздуха. Вся деревня залилась этим плачем. Настали трудные времена.

Но я не допущу этого.

Ни один ребенок больше не будет плакать.

Клянусь.

Весна наступила быстро. Мой день рождения уже не отмечали с таким размахом, да и в целом отношение ко мне все еще оставалось неоднозначным: некоторые считали меня виноватой во множестве смертей, другие просто старались игнорировать. В целом, из-за этого деревня разделилась на два лагеря, примерно равных по численности. Но меня это уже не особо заботило.

Когда сошел снег, родители отправились работать в поля, а нянчится со мной приходилось друиду. Впрочем, он был не против, да и не раз говорил о моем потенциале. Я ему еще покажу потенциал, мать его за ногу. Настало время технологического прорыва.

– Хьялдур, – коснулась плеча спящего в гамаке Шамана, – Хьялдур!

Он встрепенулся, и храп внезапно прекратился. Друид в панике стал оглядываться по сторонам, а затем лениво посмотрел на меня.

– М-м? – протянул он, закрывая глаза и проваливаясь обратно в сон.

– Хьялдур! – крикнула еще громче и ударила его ладонью по бедру. – Вставай!

– Да что случилось… – он начал ворочаться и с грохотом упал с гамака. – Тьфу… Что случилось, Майя? Зачем ты будишь старика?

– Ты не старик, – ухмыльнулась.

– Но-но! Я прожил на этом свете уже сорок две зимы.

Удивленно вскинула бровь. На свои года он никак не тянул.

– Сорок два года?

– Ага… – пробурчал и подошел к столу, на котором среди кучи разных трав стоял кувшин с водой. – Это на сорок лет больше, чем ты.

– Я умею считать, Хьялдур.

– Да ну? – удивленно глянул и большими глотками стал пить ледяную воду.

– Ага. Сорок и два будет сорок два. Я же злой дух, забыл?

– Ну да, ну да, точно… – вздохнул и поставил кувшин на стол, а сам упал на табуретку. – И что же ты поведаешь мне сегодня, злой дух в теле ребенка?

– Вопросы. И только вопросы.

Хьялдур усмехнулся и вытер рукавом свою бороду.

– Задавай.

– Где ближайшая большая деревня?

– Ты имеешь в виду город?

– Наверное, – пожала плечами, – город. Какой самый близкий? Где живет Ярл?

– Хм… – он стал задумчиво гладить безобразную, растрепанную бороду. – Скаген ближе всего, им правит Ярл Дургальф. У него сын твоего возраста, кстати, зовут Кунникт, так что ты…

– Не интересует. – перебила его. – Как далеко до Скагена?

– Четыре дня на ногах, вороненок.

– А в цифрах?

– Четыре дня, – он вскинул бровь, непонимающе глядя на меня. – Я ведь ответил.

– Ты не понимаешь! – этот разговор начинал порядком злить. – Как измеряется расстояние? Сколько будет в цифрах?

Друид молчал. С надеждой смотрела на него, но во взгляде мужчины читалось лишь полное непонимание.

– Хьялдур, как измерить расстояние?

– Четыре д…

– Я не спрашивала про время!

Шаман мгновенно замолчал и стал смотреть на меня, а я лишь меряла хижину шагами. В голове крутилась очевидная, но странная мысль – эти люди не имеют единиц измерения расстояния, длины и всего с этим связанного. При этом они вполне успешно плавают на кораблях на юг и грабят местных. Как это у них получается? Неужели они и правда измеряют расстояние в днях?

– Хьялдур, ты не думаешь что это глупо?

– Глупо? Почему же?

– У людей разные ноги, понимаешь? А если туда пойду я? Сколько я буду идти? Не четыре дня, ведь я быстро устаю.

Он задумался над моими словами. Наконец-то, мыслительный процесс пошел!

– Но зачем тебе в Скаген, Майя?

Твою мать. Звонко влепила себе ладошкой по лбу и огорченно вздохнула, глядя на друида. Он до сих пор не понимает, что имею в виду.

– Мне и не нужно в Скаген! Встань!

Друид послушно встал.

– Пройди от одного конца дома до другого. Сколько шагов у тебя это займет?

Мужчина нахмурился, но медленно, считая шаги, пошел по хижине. Насчитал шесть шагов.

– Смотри, – теперь по хижине пошла я, – десять, девять…

Вышло шестнадцать.

– Эта хижина размером в шесть твоих шагов. Но если брать мои шаги, то их будет шестнадцать. Понимаешь?

Он кивнул. Нихрена не понял, и это было заметно.

– Но что если нужно посчитать точно? Чтобы все могли использовать одну и ту же меру, как с зерном?

– Ты предлагаешь взять за меру расстояния чьи-то шаги?

Довольная собой, улыбнулась.

– Не-а! – весело ответила. – Мы придумаем другую меру!

Друид улыбнулся и весело засмеялся, а затем ласково потрепал по голове. Недовольно покосилась, и он тут же одернул руку. Нечего мне прическу портить, косу заплетать очень больно!

– И что же будет мерой? – спросил, улыбаясь.

Ему нравилась моя идея, это было заметно по широкой улыбке и искорке в глазах. В конце концов, он был ученым человеком, по меркам этого мира, и страсть к новым знаниям и открытиям была в нем непреодолимой.

– Узнаешь вечером. А сейчас сладенького хочу!

Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и он устало вздохнул. А что поделать, за знания, накопленные за тысячи лет, надо платить. Вскоре я уже уплетала за обе щеки хлеб с медом, который достался друиду ценой множества пчелиных укусов и слез боли. Не мои проблемы, впрочем, я сладенького хочу.