Я, подозрительно глядя на куратора, протянул руку к поясному кошельку.

— Тренировочку ещё одну проведём сегодня на стадионе, пока там свободно, — улыбаясь, кивнул Тегрий.

С Тегрием Палычем мы действительно прилетели на стадион.

Несмотря на раннее утро, тут уже возились гоблины. Десятки зелёных коротышек собирали деревянные конструкции, таскали стулья и скамейки. На краю поля стояли десятки рядов всевозможных кустарников в больших горшках, там же высились штабеля сложенных досок и брёвен.

— Карту вам будут собирать, плееры, — Тегрий Палыч поставил ящик на траву, — Поэтому надо бы попробовать кое-что…

— Чувак, я тебе не верю, — вдруг выдал Бобр.

Куратор удивлённо воззрился на нашего танка, а я на миг растерялся — ведь Боря сказал то, о чём все думали. Но при этом мы, студенты, ещё должны были соблюдать субординацию, и всё такое.

Как бы там ни было, этот Тегрий нас и наказать может на энное количество опыта.

— Щебень-гребень, — наконец, выдал Тегрий Палыч, — Плеер, ну-ка поясни.

Бобр стоял, набычившись. Но я был благодарен, что он завёл этот разговор, и прошептал:

— Мы видели вас с Оркосом Менэтилем.

— С кем? — нервно оглянувшись на снующих неподалёку гоблинов, спросил Тегрий.

— При всём моём уважении, господин куратор, — в разговор вступил Толя, — Но это, как бы сказал Борис, гнилая отмазка.

— Даёшь революшн, — подытожила Блонди.

И мы все замолчали.

Тегрий Палыч некоторое время нас разглядывал, недовольно поджав губы. Потом всё же сел на ящик, расстегнул кошель и судорожно сунул туда руку.

Мы все напряглись, но он вытащил обычную фляжку, откупорил пробку. В нос ударил знакомый запах — помнится, в Белом Гноме все стены пропахли этими гномьми настойками.

Тегрий приложился к фляжке, глотнул пару раз, не сводя с нас взгляда. Потом, крякнув, утёр бородку.

— Вот значит как, — он сунул фляжку обратно, и ощерился улыбкой, — Эх, Гончар, недооценил я тебя.

Мы все молчали, а Тегрий только кряхтел, вытирая вспотевшие ладони об коленки.

— Ты… — Бобр снова начал, но осёкся, — Так вы за кого?

— В смысле, плеер?

— Ну, ядрён батон, за наших или за ваших?

— Я? — он вздохнул, — И за тех, и за тех.

Округлив глаза, мы все переглянулись.

— Вот так нежданчик, — буркнул Бобр, — Я думал, он хоть поломается.

— Не всё так, как выглядит на самом деле, — Тегрий встал, достал из кошеля длинную отвёртку и стал подсовывать под доски ящика.

— А знать нам ничего нельзя, так? — хмуро спросил я, а потом выдал ему всё, что у нас на него было.

Сказал ему про то, что мы увидели его в той таверне. И что теперь всё встало на свои места.

— Ну-ка, интересно послушать, плеер? — Тегрий выглядел вполне дружелюбно.

Ну, делать было нечего, и я рассказал, что это был никакой не двойник там, в той аудитории, когда Тегрий отправил нас в сад Баттонскилла.

И что это именно Тегрий Палыч послал гоблинов заказать ключ от замка в саду. А если бы я воспользовался ключом, то меня бы это убило. Или, что хуже, я бы потерял сознание и попал в руки тем забвенцам.

И что, скорее всего, это именно Тегрий полил мангольеров в саду адским зельем. И наверняка приложил руку к отравлению гномов, и точно никто кроме Тегрия не мог закрыть двери в подземелье, где гномам пришлось долго выкарабкиваться.

— А как карта таверны Белый Гном попала в ящик к сатирам, Гончар? — вдруг спросил Тегрий.

Тут же доска скрипнула, и ящик подёрнулся. Внутри кто-то забился, словно в истерике.

Мы отпрянули от испуга, потянулись к кошелькам.

— Мангольер, что ли?

— Да, только сонный, для тренировок, — Тегрий кивнул, придерживая крышку, — Ну, дубинки-то доставайте.

Мы переглянулись, раздумывая, доставать настоящее оружие, или всё же дубинки?

Но, блин, ведь распоряжение от Дворфича действительно есть в журнале. Глядя на нас, куратор со вздохом вытащил флягу, чтоб приложиться ещё разок. Посмаковав настойку, он сказал:

— У каждого своя роль, Гончар. Ну, щебень-то, да гномий гребень! Вот ты нашёл карту, Молчарь ляпнул тебе про таверну, и ты обжёг руки об ключ, который должен был тебя убить… — и он вдруг вскочил, откидывая крышку, — Думай, Гончар!

Вот только думать нам было некогда.

Надо сказать, что мы действительно стали командой. Бобр сразу же, с разбегу, успел садануть по апельсину-переростку «оглушением». Тот завис на несколько секунд, и мы слаженно долбанули дубинками.

Получилось четыре удара сразу — один Борин, и ещё три наших. Сорок очков. Лишь Толя, зажав перед лицом бубен, что-то бормотал под нос…

— Толян, дава-а-а-ай! — заорав, Бобр опустил пятый удар на очухавшегося мангольера.

Тот стал изменяться на глазах, превращаясь в настоящего «зубастика» — размером сначала с арбуз, с мелким гребешком зубов, он стал расти, оранжевая кожа грубеть, покрываясь сетью мышц. Зубы резко удлинились, и буквально через две секунды рядом с нами уже лежал разъярённый монстр, которому в пасть которого можно было даже запрыгнуть, если сгруппироваться.

И в этот же момент Лекарь, прицелившись бубном, запустил им в лоб зубастику, и запел:

— О-о-о-о! А-а-а-а! Сто сорок скорость нашей па-а-ати! Мангольер не схва-а-атит!

Мы все почувствовали резкий прилив сил, ноги едва не забуксовали по траве, и через несколько секунд все уже неслись в сторону ворот. Кажется, Лекарь бежал у нас быстрее всех, успевая при этом кричать свою песню:

— О-о-о-о! А-а-а-а! Мы отвязные ребя-я-ята, гол забить нам на-а-адо!

Позади клацали зубы страшенной твари, но песня Лекаря придавала такой скорости, что зубастик только выл от злости.

— О-о-о-о! А-а-а-а! Сто сорок скорость нашей гру-у-упы…

— Чуваки, мы трупы! — неожиданно с хохотом крикнул Боря.

А дальше…

***

— А вообще, плееры, стратегия была зачётная, — отхлебнув из фляжки, сказал Тегрий, — На матч теперь даётся каждому по одному зелью ускорения, и ваш бард — очень ценный козырь, раз освоил такую песню.

Он только-только поднял нас свитками воскрешения, и мы сидели на траве, собираясь с силами.

— Наш Толян ещё и не то может.

Мы сразу же сожгли взглядами Борю, и тот уставился в траву, но время от времени чуть не срывался, сражаясь с улыбкой. Потом он всё же не выдержал:

— Ну, братва, просто рифма крутая же.

— Очень, деревня, прямо талантище, — буркнул Лекарь, — Группа Геры-Гончара в нубобол пошла играть… Их замучился вчера Тегрий Палыч воскрешать.

— Вау, — Бобр округлил глаза, а потом виновато вздохнул, — Ну, всё равно прикольно. Все тут вторую профу хотят, как Герыч. Может, я тоже чего-то хочу?

— Бат ай донт, — возмутилась Лана, — Ай м джаст друид…

— А тебе бы пошло травничество, — вдруг выдал я.

Блонди удивилась, а Биби вдруг скромно спросила:

— А мне?

Я смутился:

— Я же даже не знаю, какие ремесленники бывают ещё. Ну, думаю, было бы неплохо что-то, с горной добычей связанное.

— Опять земля, — разочарованно бросила Биби.

— Или с животноводством. Дрессировка там, или верховая езда, — сказал я.

Тегрий Палыч удивлённо смотрел на меня, да и не только он.

— Герыч, ты откуда всё это знаешь?

Я даже растерялся. Сейчас я говорил, используя лишь свои познания в компьютерных играх. Ну, я всего лишь руководствовался логикой…

Хотя логика моих двух профессий мне самому была не совсем понятна.

— Знаешь, почему твой отец был Адский Гусляр? — вдруг спросил Тегрий Палыч.

— А? — я с волнением уставился.

— Насколько я помню, — влез в разговор Толя, — То это из-за использования магии с «той стороны». Тёмной магии.

— Возможно, — Тегрий Палыч снова чмокнул, приложив фляжку к губам и дёрнув её вверх, — Но есть ещё теория.

Мы, затаив дыхание, ждали продолжения. На какой-то момент я даже забыл, что с Тегрием не всё ладно.