Это Александр Эдуардович вышел покурить на крылечко.

  -Так пел ее голос...летящий в купол...

  И луч сиял...на белом плече...

  И каждый...из мрака...смотрел и слушал

  Как белое платье (я аж хлюпнула носом: так трогательно - белое платье!) пело в луче...

  -Настя, что с тобой?

  И всем казалось...что радость будет,

  Что в тихой заводи... все корабли,

  Что на чужбине... усталые люди

  Светлую жизнь...себе обрели.

  И голос был сладок...и луч был тонок (заминка, я сломала ноготь, черт!)

  И только высоко...у царских врат

  Причастный Тайнам...плакал ребенок (начинается истерика)

  О том...что никто...не придет...НАЗАД! (выдрала пучок травы с корнем)

  -Браво, девочка моя! Так бы и читала на репетиции...

  Я сидела на траве и глотала слезы...юбка задралась совсем неприлично...дура!

  -Настенька, милая...

  -У меня дома голодная морская свинка...

  -Ты чУдная девушка...у тебя такие глаза зеленые - как древние медные монеты, которые находят в курганах...

  Правда, несколько секунд посмотрев в мои широко распахнутые от удивления глаза, Александр Эдуардович перевел взгляд на нескромно обнажившиеся ноги...

  -С тобой надо индивидуально репетировать...Приходи завтра в семь...

  Как же - репетировать он хочет, уже поверила! Нравлюсь я ему, вот что! Поэтому и произведения мои хвалит. А он ничего - видный мужчина. Уже больше сорока, есть седина... Если б не теть Галя, я б наверное, на какое-то время вообразила его своим отцом. А так что... Роман крутить? Можно попробовать от нечего делать. Как-никак, личная жизнь, которой почему-то с десятого класса - времен первой любви - не водится.

  Глава третья. Не перечитываю вчерашнего - не хочу вспоминать, какой идиоткой выглядела со своими феями в шляпках и девушками из церковного хора.

  Я пришла раньше семи - где-то без двадцати. Народу в ДК почти не было - по крайней мере, на нашем этаже. Аудитория, где мы обычно собираемся, была открыта, я зашла, хотела уже начать читать вслух стихотворение, как за дверью послышались шаги и голоса. Шли два человека - Александр Эдуардович (его я сразу узнала) и Герман Германович, режиссер самодеятельного театра (у него очень низкий голос - ни с кем не спутаешь).

  -Так у тебя свидание с этой... Галиной племянницей? Что-то я ее не припомню... Какая она?- любопытствовал наш доморощенный Станиславский.

  -Обычная девушка, полненькая...нелепо одевается, знаешь, как маленькая девочка - напяливает яркие шмотки, которые на ней трещат, а она этого словно не замечает. Да и как ей заметить - голова ерундой забита: пишет сказки - принцы, волшебники, драконы - это в двадцать-то с лишним лет! - и рассказы - того хуже: любовь, печаль, туманная даль. - он засмеялся. - Короче, никто ее еще не трахал, как следует.

  -Фантазерка, значит? Решил реализовать свои сексуальные фантазии? - игриво пробасил Говнерман Говнерманович. - А Галя тебе уже надоела?

  -Галя - это вулкан! Как мы только не...Мда...И заметь - выглядит она гораздо сексуальней племянницы. Хоть и намного старше. И влюблена в меня...до полной самоотдачи...Ну я тебе рассказывал...

  - Умеешь же ты своими россказнями дурацкими бабу к себе привязать! Так на кой тебе эта...Настя, если тебя Галина удовлетворяет?

  -Как тебе сказать...Что-то есть в девчонке особенное...Наивная такая...нецелованная...

  -Смотри, если Галя узнает...Ты здорово рискуешь...

  - Сейчас Гали в ДК нет - это точно. А потом...Кто не рискует, тот не пьет шампанское...в обществе молоденькой пышечки... Я выкручусь, не переживай. Сколько там времени?

  -Сейчас без десяти семь, Александр Эдуардович. Я стою на подоконнике, окно открыто, и, если вы только переступите порог, я прыгну вниз, на лужайку, где вчера декламировала стихи...Этаж пятый, покалечусь точно. Тетя Галя вам этого не простит.

  Ложь - в течение их разговора я не тронулась с места. Но он считал меня придурковатой - это было на руку.

  -Уходите немедленно. Когда я увижу в окно, что Вы и Герман Германович вышли из ДК, я тоже уйду.

  -Настя... - наш герой-любовник здорово струхнул: голосишко задребезжал!

  -Сейчас прыгну...Уходите немедленно! Мне терять нечего! (тупая фраза, но прозвучала как нужно - с надрывом, они на самом деле испугались).

  -Настенька, деточка...ты позвони мне потом...поговорим, все обсудим, хорошо?

  - Я считаю до трех! Раз!

  Как только их шаги затихли, я быстренько вскочила на подоконник и принялась открывать окно. Ага, вот они, идут, красавчики. Обернулись, посмотрели на меня. Я послала Александру Эдуардовичу воздушный поцелуй и спрыгнула...в комнату, конечно, не на улицу же: я хоть и дура, но не до такой степени.

  Личная жизнь с треском провалилась - ладно, как говориться, не очень-то и хотелось. Лучше буду нецелованная, чем такое чмо меня обсосет. Тьфу! Теть Галя - ты дура, дура, дура!

  Наверное, конец. Широкая дорога - грунтовая, не асфальтированная. Я иду вдоль нее по унылой желтой траве, выжженной солнцем и утоптанной ногами множества людей (а может, и не людей), проходивших здесь до меня. Но я иду одна...Долго иду. Жарко, тяжело и какая-то тоска внутри...Вдруг замечаю, нет, скорее не замечаю даже, а чувствую, что там - на другой стороне дороги - кто-то есть. И точно: зеленая --такая бывает в самом начале весны - травушка-муравушка прогибается под его ногами, цветы тихо расступаются. Он в пальто, но этот раз это очень правильно, потому что там...там так прохладно, мятно... Я не могу больше идти - и он тоже останавливается. За его спиной из-за горизонта встает огромный ярко-белый диск. Небо -удивительный цвет - как лепестки фиалки. Откуда-то спускается мелодия, под которую пляшут среди цветов феи в шляпках. Я их почти разглядела - там, внизу у его ног...О Господи! Эти светло-голубые глаза, эти развевающиеся волосы - разве не в них я была влюблена всю жизнь? Он пришел за мной - чтобы забрать в НАШ мир...Там не будет глупой, суматошно дергающейся жизни, в которой я выгляжу всеобщим посмешищем, безвкусно одевающимся и сочиняющим никому не нужные произведения. Там - танец любви и вдохновения. Но мне страшно...Страшно сделать первый шаг. Что-то словно упирается во мне, что-то протестует, кричит "нет!" Я не могу, не могу...Он улыбается, он меня понимает...протягивает руку...Я никогда не отвергала протянутой руки...да, даже самым испитым бомжам я всегда подавала милостыню...а сейчас...я...я иду...