Котлетка, милая, когда же мы встретимся?

   Рыба

   Маленькой я была тем еще теоретиком. Весь мир у меня укладывался в систему.

   Например, я знала, что есть три вида рыбы: килька -- для бедных, селедка -- для обыкновенных и копченая скумбрия -- для богатых. А потом мама купила камбалу -- и просто развалила мой мир к чертям! Вот это для кого рыба, спрашивается? Наверное, для очень необычных людей. Но камбала мне понравилась.

   А потом приехал в гости дядя и привез семгу. Соленую семгу. О, это была рыба для избранных! Рыба для аристократов!

   Количество известной мне рыбы возрастало -- и система пришла в полную негодность, а потом и вовсе была осмеяна и забыта.

   Как-то раз, когда я жила в общаге, я купила мороженую путасу.

   Стою на кухне, жарю.

   Подходит какой-то парень, лохматый, тощий, с серьгой в носу.

   -- Что жаришь? -- спрашивает.

   -- Рыбу путасу.

   -- О, моя мама говорит, что это рыба для кошек. Дашь кусочек!

   -- Для кошек и студентов, -- поправляю его я. -- Бери, угощайся!

   Он съел кусочек.

   -- Я ее в муке и соли обваляла. Но боюсь, что вышло слишком солоно.

   -- Нет, нормально, -- сказал парень. -- Слушай, у нас по блоку сосед, китаец, что-то сидит второй день зубрит, ничего не ест, видать, к экзамену готовится. Можно я еще кусочек для него возьму?

   -- Бери, -- говорю, -- хоть два. Рыба дешевая, да и для голодного китайца мне не жалко.

   Парень сгонял за блюдцем и взял у меня несколько кусочков рыбы.

   Минут через пять вернулся.

   -- Спасибо. Китаец сказал, что очень вкусно. Не солоно.

   -- Ну, значит, это рыба для кошек, студентов и китайцев, -- заключила я.

   Странная система, но хоть какая-то.

   Грейпфрут

   Бывает так: думаешь, что ты обречен на унылое существование и ничто не может изменить ход событий.

   И тут -- бах! -- что-то происходит, совершенное неожиданное -- что-то, о чем ты и мечтать не смела.

   Например, ты в детсаду. И неуклонно близится ненавистный тихий час, он неизбежнее смерти -- потому что в детском саду ты еще веришь в то, что, пока ты состаришься, изобретут таблетку от смерти. Но вот таблетку от тихого часа изобрести точно не сумеют. Он неминуемо приближается и дышит тебе в лицо тоскливым запахом постельного белья.

   И тут воспитательница говорит тебе:

   -- О, Галаганова! Пошли-ка ты со мной! Там, на Победе, грейпфруты дают. Будешь мне вместо дочки. Ну и угощу тебя, конечно.

   Одела меня в пальтишко, взяла за руку и повела.

   А я и не знала, что это такое -- "грейфрукты". Да и мне было все равно, главное -- тихий час клацнул зубами возле моего носа и убрался несолоно хлебавши!

   И вот мы добрались до магазина. Там была не просто толчея -- дичайшая давка, и очень скоро я оказалась зажата между нескольких задниц, а перед самым моим носом болталась жалкого вида пустая авоська. И тут-то я поняла, как влипла. Целый час валяться в кровати, оказывается, было не таким уж плохим занятием в сравнении с часовым стоянием в очереди, которая постоянно волновалась, как море в игре... В какой-то момент воспитательница разжала руку и людской поток отнес меня куда-то в сторону, я потерялась, но даже не заметила этого, вокруг были те же самые пальто, плащи, куртки, сумки... Вдруг резким движением меня снова хватают за руку, тащат куда-то, и вот уже мы у самого прилавка, но я слишком маленькая, чтобы увидеть, что там, вверху, я слышу лишь голос воспитательницы:

   -- На меня и на девочку!

   А потом меня снова хватают за руку и ведут куда-то в сторону.

   Уже на улице -- слишком измученная, чтоб чувствовать счастье, я вижу перед собой тетку, несущую в авоське -- вот это да! -- огромные, просто гигантские апельсины!

   -- Ух ты!!!

   -- Не показывай пальцем. Мама за тобой придет, я ей твою долю и отдам.

   Потом, вечером, я видела, как воспитательница передала маме три больших оранжевых шара. Я смотрела на них и не верила: как апельсины могут быть такими огромными?

   -- Это не апельсины, а грейпфруты, -- сказала мама.

   -- А что значит: "грейфрукты"?

   -- Ну такие большие апельсины. И немножко другие по вкусу.

   Немножко другие? Немножко?!! Да они же горькие! Как апельсины -- только большие и горькие! Большие. И горькие. Какой в этом смысл, а?

   Промучившись немного со зловредными фруктами, я отправилась спать.

   Мама ворчала:

   -- Глупый ребенок! Это же витамины!

   "Витамины -- это такие маленькие желтые шарики в бутылочке из коричневого стекла, -- подумала я, засыпая. -- Их можно есть, они не горькие, не то что эти грейфрукты. И кого они греют? Только что оранжевые, а так это название больше апельсинам подходит. Апельсины -- греют, хотя называются совсем непонятно. Почему одни вещи называются понятно, а другие -- нет?"