Чучеку было теперь стыдно за глупую шутку. Варх вечно его доставал, а тут выдался отличный повод для маленькой мести. И Тамуку снова пришлось вступаться...

  ***

  Чучек был найдёнышем. Говорили, что собственные родители, из другого племени, бросили его в лесу. Ясно было, что слабому безволосому мальчишке долго не протянуть, а кому нужна обуза? Сожрать не решились - вот и бросили.

  Отец Тамука нашёл Чучека во время охоты, принёс его в пещеру, воспитал как родного. Когда старик скончался от хвори, Чучек выбил на скале орла, летящего на солнце.

  С Тамуком они сдружились сразу, от остальных же Чучеку доставалось. Особенно старался Варх, называл его облезлым, время от времени ставил синяки и разбивал нос, потом, правда, неизменно получая тумаков от Тамука.

  Варх всё надеялся, что Чучек однажды не переживёт зиму, и тогда они его съедят. Так Чучеку и говорил.

  Но зимы шли одна за одной, а Чучек оставался живёхонек.

  ***

  - Ша-Шай, я тебе мяса оставил, - Чучек протянул молодой женщине погрызанный кусок.

  - Думаешь, она с тобой ляжет после этого? - издевательски спросил проходивший мимо Варх и прижал Ша-Шай к себе.

  Чучек опустил взгляд.

  - Может, и лягу! - Ша-Шай оттолкнула здоровяка. - Тем более Чучек мне обещал, что однажды и он тигра добудет.

  Варх расхохотался.

  - Он даже копьё не удержит. Ха-ха-ха! Тебе нужен настоящий мужчина, воин, а не этот, облезлый.

  - Видели мы, какой ты настоящий! Иди, посмотри на скале, всё там нарисовано.

  Смеяться Варху тут же расхотелось. Он помрачнел, наотмашь ударил Чучека по лицу и вышел из пещеры.

  ***

  "Это правильно, - думал Чучек, когда все улеглись спать. - Ей нужен кто-то сильный, кто сможет о ней позаботиться и детей при этом не даст в обиду".

  Снаружи доносился стук. Это Варх стучал камнем по скале. Утром выяснилось, что он перестарался - не успело взойти солнце, а острые языки уже прозвали Варха Трёхногим.

  ***

  - Я пойду с вами на охоту! Я решил.

  Несмотря на разбитую бровь и заплывший глаз, Чучек выглядел решительно. Тамук же в свою очередь от этакого заявления совершенно ошалел.

  - Ты что?

  - На охоту пойду, на тигра. Докажу себе и... всем! Лыжник я хороший, а копьё... копьё можно взять и полегче.

  - Да тебя не то что тигр, тебя заяц в лес утащит и скормит зайчатам.

  - Лук. Я возьму лук. Буду стрелять издали.

  Тамук почесал затылок.

  - Да зачем тебе это? Еды вдоволь. И рисунки - таких рисунков больше никто не делает. У тебя всё есть. Умереть не терпится?

  - Ну уж ты-то, лучший друг, должен понять, - Чучек смотрел умоляюще. - Я и у шамана спросил.

  - И что шаман?

  - Развёл руки в стороны, долго нюхал воздух, потом сказал, что можно. Сказал, узнаю, кто я есть, а если вернусь, то вернусь другим человеком.

  - Если?

  - Но ведь вернусь!

  ***

  Тамук тоже поговорил с шаманом и нехотя согласился взять Чучека на охоту с собой.

  - Будешь в загонщиках.

  ***

  Утро первого дня охоты выдалось облачным. Кто-то сказал, что будет ледяная буря, но шаман, подставив послюнявленный палец ветру, ответил, что не раньше, чем через три дня, и поход одобрил.

  Встав на лыжи, Чучек в своей идее немного было усомнился, но тут из пещеры вышла Ша-Шай, а в её присутствии он себе такого позволить не мог, потому вид принял героически-молчаливый.

  Варх отнёсся к поступку Чучека одобрительно, смотрел с уважением, не издевался. На охоте все друг за друга.

  Двинулись. Тамук шёл первый, тропил лыжню, Чучек шёл в середине. Предстояло долго идти по лесу, выслеживать тигра, загонять его - всё это Чучек знал и даже выбивал на скале, но тигра боялся. Чучек не был охотником, он был художником.

  ***

  Деревьев в лесу было много больше, чем на рисунке. С непривычки Чучек довольно быстро устал и остановился отдохнуть. Замыкающему сказал, что догонит. Теперь он шёл один, но впереди была лыжня, а в отдалении слышались голоса соплеменников. Чучек не потерялся, просто слегка отстал. Переживать повода не было, но на краешке сознания поселилась тревога, она всё разрасталась и разрасталась, и в какой-то момент Чучек понял, что больше не слышит голосов, слышит только странный гул, который становится громче и громче, заполняя собой всё пространство.