Романтический мальчик с гитарой Неожиданно в душу запал… Ах, какою мы с ним были парой! А он пел и, конечно, играл… Взгляд был огненным, чистым, игривым, И красивые кудри до плеч… Я была неприлично счастливой После наших немыслимых встреч… После свадьбы родился ребенок, Быт скрутил, извертел, измотал… И пока подрастал наш чертенок, Папа пел и все так же играл. Обалдев от отсутствия денег, Сжала зубы и в бизнес пошла. На работе шуршала, как веник, И домашний очаг берегла. А он пел и играл, как и прежде… И однажды, вконец озверев, Распрощалась с нелепой надеждой И посла́ла, бока подперев. О любви и не вспомнила старой… Безнадежно захлопнулась дверь… Волосатый мудила с гитарой, Где ты бродишь по свету теперь? Экзистенциальная баллада Светало. Над городом сонным Под скрежет гудков и кроватей, Как будто чахоточный в вате, Бродило обрюзгшее солнце. А снизу, как сонные мошки, Угрюмые люди ходили… А рядом, на свалке, вопили Счастливые, глупые кошки. Они сладострастно орали, По площади крик разносился, Банкир за бумагами брился, Две прачки в подвале стирали. Скрипач репетировал нудно, Три тетки в саду мельтешили, Портные задумчиво шили, Больного сажали на судно. А кошки без лишних вопросов Горланили до одуренья. В одном из окошек философ Кушал из банки варенье. Потом на балконе он брился, Вареньем из банки объевшись, Но вдруг, на луну заглядевшись, С балкона упал и разбился. Всем домом его хоронили, Унылой процессией шли, За гробом две книжки несли, И хмуро на кладбище пили. Потом посидели неловко, Поели и молча ушли, Два стула с собой унесли И шкаф, обвязавши веревкой. И только белесые мошки, Над лампой все так же кружили, Да где-то в экстазе вопили Счастливые, глупые кошки. Философское
Выйду утром на дорогу, Сброшу путы бытия И, хвалу вознесши Богу, В дальний путь отправлюсь я. Я возьму покрепче посох И холщовый узелок, Растворюсь в медвяных росах, Солнца сделаю глоток. И пойду в края чужие, Бесприютен, наг и бос, Будут сосны вековые Мне шуметь среди берез. Я узнаю тайны жизни, Я постигну смерти суть И смиренной укоризной Просвещу кого-нибудь. Среди звезд я побываю, В бездны мрачные спущусь… Я немного погуляю, А к обеду возвращусь. Мой приятель Вот бы было здорово И зимой и летом Щеголять по городу Только с пистолетом. Он изящней девушки И надежней друга, Перед ним пасует Двор и вся округа. Скопом разбегаются Быдло-хулиганы, Пьяницы и жулики, Бомжи-наркоманы. Хорошо в конторы Разные ходить: Все вопросы запросто Можно обсудить. В транспорте он тоже Может пригодиться — Ведь тогда с комфортом Можно прокатиться. На работу тоже Только вместе с ним. А на рынке просто Он незаменим. С видом Клинта Иствуда И звездой шерифа Стану я героем Сказки или мифа. С замираньем сердца Будет детвора Эти сказки слушать С ночи до утра. Терпимость С утра, отправленный в наряд, В пустыне чахлой я влачился. Вдруг длинноносый демократ На перепутье мне явился. Подпрыгнул, в ухо заорал: «Восстань скорее! Виждь и внемли!» — Он мне грозил, потом стращал И матом слал в родные земли. Я слушал, не перебивал, Потом, решив уединиться, Четыре очереди дал По диссидентским ягодицам. Он завопил и убежал За горизонт быстрее лани — И на судьбу свою роптал, Воздев горе худые длани. Я же цыгарку засмолил, Втянул сухой дымок чужбины… «Пускай живет, – себе решил, — Пусть машет веткой Палестины. А я тем временем пойду Сапог омою в Иордане, Потом портянку простирну В Индийском теплом океане, С японки кимоно стяну, И с китаянки сдую пудру, Потом солдатиком нырну С индуской в реку Брахмапутру. А ты во храме воззови И перед Господом покайся… Короче, хрен с тобой, живи, Но больше мне не попадайся». |
