–А расписку тебе не написать? – сервис в «Рубенсе», похоже, был организован на грани фантастики: благодаря бесшумным действиям вышколенной официантки, кофейная лужа исчезла со стола практически незаметно. Немало положительных моментов также заключалось и в отдаленном расположении столиков друг от друга: даже если кое-то из особо любопытных посетителей и обернулся в нашу сторону, расслышать подробности неожиданно вспыхнувшего между нами конфликта им, естественно, не удалось.

Не сомневаюсь, что при желании у Айка всенепременно нашлись бы подходящие слова для парирования моей грубоватой иронии, но спонтанная попытка выпустить пар посредством удара об ни в чем не повинную столешницу обернулась в первую очередь против него самого и на несколько секунд лишила парня возможности издавать членораздельные звуки. С перекошенным от боли лицом он держался за свое многострадальное запястье и сдавленно шипел сквозь зубы невнятные ругательства, а я тщетно старалась интуитивно нащупать для себя наиболее приемлемую линию поведения в этой непередаваемо глупой ситуации.

–Айк, я обещаю! – ну и смысл мне что-то обострять? Хочет изображать из себя выходца из гетто – пусть изображает на здоровье, а я могу ему и подыграть, если уж на то пошло, -как рука?

–Да проехали уже, нормально все, – помрачневшие черты парня понемногу разгладились, и на раскрасневшихся щеках вновь появились привычные ямочки, однако, теперь я знала, как он выглядит, когда по-настоящему злится, – я ваш кофе тоже разлил? Еще заказать?

–Не надо ничего заказывать, – решительно отказалась я, – давай лучше я схожу покурю, а ты пока подготовишь свои рисунки или что там у тебя еще. Где здесь курилка?

–Прямо по коридору и направо, – с воодушевленным энтузиазмом отозвался Айк, – я вам покажу.

–И не надейся, – на корню обломила я завуалированную попытку парня стрельнуть у меня сигарету, – прямо и направо, говоришь…

На протяжении торопливого дефиле по весьма вместительному залу «Рубенса» меня сопровождали заинтригованные взгляды, исподтишка кидаемые в мою сторону юными посетителями кафе, а я, напустив на лицо выражение хронического безразличия ко всему и вся, изо всех сил делала вид, что общественное мнение меня абсолютно не волнует. К сожалению, сбросить каменную маску и слегка расслабиться у меня не получилось даже по прибытию в курилку. Народу там оказалось так много, что я с трудом нашла себе неприметное место в уголке. От несмываемого позора меня спас лишь висящий коромыслом дым – приближенная к нулевой видимость не позволила гламурным девушкам, изящно поджигающим дамские сигареты щелчком инкрустированной стразами зажигалки разглядеть в моих руках пачку дешевой дряни без фильтра, да еще и прикуриваемой при помощи примитивных спичек.

Лошадиная доза всосавшегося в кровь никотина быстро восстановила мое изрядно поколебавшееся душевное равновесие, и напоследок я даже рискнула бросить мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале, после чего мне в голову вдруг пришла парадоксально-неожиданная мысль: невзирая на то, что на фоне рубенсовской тусовки я выделялась, как ретромобиль среди гоночных болидов, окажись рядом кто-нибудь из моих товарок по общественным работам, им бы пришлось значительно поднапрячь воображение, чтобы узнать во мне подметающую перовские улицы в выгоревшем на солнце оранжевом жилете особу.

Оптимистичному настрою, вызванному произошедшими в моей внешности бесспорно позитивными изменениями, не суждено было реализоваться в полной мере, так как по выходу из курилки я обнаружила, что у нас с Айком появилась компания. Вернее, компания в виде разнополой пары молодых людей появилась в мое отсутствие у Айка, а мне следовало немедленно решить, как быть дальше: воспользоваться удачным стечением обстоятельств и по-английски покинуть «Рубенс» или набраться мужества и внаглую идти допивать остывший кофе и доедать миндальные пирожные.

Не напоминай зал по планировке аэродром стратегического назначения, перед принятием окончательного решения я, вероятно, и понаблюдала бы из укрытия за развитием событий, но открытое пространство не оставляло ни малейшей возможности для установления «наружки», и соображать необходимо было оперативно, пока обладающий какой-то непостижимой интуицией Айк стремительно не бросился наперерез моей удаляющейся фигуре.

Не поверите, в конечном итоге я все-таки вернулась за столик, и причина моего неоднозначного поступка крылась вовсе не в распространяющей аппетитный запах выпечке – просто я вспомнила, зачем черт вообще принес меня в «Рубенс», это раз, и какой практический результат я изначально планировала извлечь из сего дурацкого культпохода, это два. Учитывая, что к достижению поставленной цели я почему-то продвигалась окольными путями плюс с пробуксовками, а сегодняшний вечер пока ознаменовался исключительно непроизводительной стычкой с Айком, мне никак нельзя было уходить.

Айк выглядел растерянным и недовольным. Он явно не ожидал увидеть в «Рубенсе» оккупировавшую столик парочку и по всем признакам мучительно искал способ поскорее от нее избавиться. Когда парень услышал мои шаги или, как мне показалось, скорее почувствовал мое приближение на подсознательном уровне, и наши взгляды на мгновение встретились, я заметила в его небесно-голубых глазах нарастающее раздражение, тут же сменившееся радостным блеском.

–Освободи место, мазафака! – потребовал Айк у бесцеремонно расположившегося в аккурат на моем стуле парня, – Римма, присаживайтесь, они уже уходят.

Моментально освободивший мое законное место парень встряхнул собранными в тяжелый хвост дредами, и ощутимо ткнув Айка в бок, заявил:

–Я, конечно, понимаю, что тебе на стрите сегодня досталось, но чего ты злой такой? Хотя бы познакомил нас, а?

–Слушай, Денжер, свали уже! Не видишь, я занят? – нервно отозвался откровенно не горящий желанием разводить китайские церемонии Айк, – оно тебе вообще надо?

–Ну, а как же? – певучим голосом вступила в разговор все еще продолжающая сидеть ко мне спиной девушка и вдруг резко обернулась через плечо, – нужно же мне узнать, из-за кого ты меня сегодня отшил? Ой, извините, пожалуйста! Простите, я думала…

Подружка у Айка предсказуемо оказалась совершенно потрясающей красоты. Юная, стройная, ухоженная, с длинными, струящимися по точеным плечам волосами изумительного светло-каштанового оттенка и словно сияющей изнутри кожей, она выглядела так же восхитительно свежо, как и я лет десять тому назад. В отличие от своих сверстниц из рабоче-крестьянских семей вроде Нюрки она совсем не злоупотребляла косметикой, ее обтягивающее идеально скроенную фигурку платье не казалось вульгарным, а тщательно подобранные неброские украшения и аксессуары свидетельствовали о врожденном чувстве вкуса. Такие девушки с возрастом только хорошеют, их красота приобретает особый зрелый шарм, а беззаботное очарование молодости лишь сменяется женственным достоинством. Жаль, что некоторые из них подсаживаются на героин и досрочно превращаются в живое воплощение ночных кошмаров.

Придя без предупреждения в «Рубенс», оскорбленная странным равнодушием своего бой-френда Юлька несомненно рассчитывала застать коварного изменника за романтическим ужином если не с мисс Вселенной, то по крайней мере с обладательницей классических модельных параметров, и, возможно, она даже заранее отрепетировала свое выступление перед нахальной конкуренткой, во всяком случае неспешный поворот в мою сторону вышел очень эффектно. А теперь представьте, в каком шоке пребывала бедная девочка, обнаружив на месте первой красавицы из параллельного класса или кого она еще ожидала увидеть, какую-то незнакомую тетку, похожую на освобожденную союзными войсками узницу фашистских концлагерей?

Юлька натуральным образом не знала, куда ей деваться от стыда. Ляпнув несусветную чушь в адрес взрослой женщины, она готова была провалиться сквозь землю под испепеляющим взглядом Айка, и на ее хорошеньком личике недвусмысленно читалось глубочайшее раскаяние в своем необдуманном поступке.