Оные заключались в щепотке толченой скорлупы от яйца, снесенного старым петухом на кучу навоза и насиживаемого жабой, а отважное дело – точно в срок намертво пресечь ту, дабы не успел вылупиться василиск, и полутора каплях вытяжки из семени Минотавра, родившегося от царицы Крита Пасифаи и беспородного быка, сделанной тамошними чародеями сразу же по убиении того чудовища героем Тесеем в небезызвестном Лабиринте.

– Запомнил тогда Фрастен, давно уж опочивший, что речь шла о смоле, однако не смог поручиться, каковой, ибо и сам перебрал в тот вечер, понеже, весь погруженный в науки, пил вино лишь третий раз в жизни. Зато искомая температура врезалась ему в память, ажно влитая! – открылся Путята настырному Молчану. – И вот уже тридесять лет пробуем то одну присадку, то иную, доводя получаемые смеси до контролируемого нагрева.

Тонкое дело – сии изыскания! И не единожды случались взрывы таковой силы, что не могли изыскать для погребальных костров хоть косточку от очередного героя, павшего при исполнении служебного долга с огнивом в руце…

А нет боле в Земле вятичей столь оснащенных мастерских, ведь оборудование для них выкрадывали мы не токмо у ромеев, а везде, где удавалось, отчего и доверили старейшины сии опыты именно нашей службе, где самые лучшие мастера по изысканию новых ядов для внешних ворогов. Ноне же, вроде бы, угадали-таки ту смолу, и оказалось, что выделяется она деревами, обильно растущими у нас; жаль, не имею права открыть тебе, каковыми.

Однако за долгие годы неисчислимых опытов почти исчерпались у нас запасы важнейшей части «жидкого пламени». Что представляет она, уведомлю тебя не ране, чем согласишься тайно отправиться за ней в Тмутаракань.

В помощь получишь былого соратника твоего по ловитве тура – в мечтах о рогах его и шкуре, хотя вернее обозначить ее охотой на Булгака – безрогого, зато ошкуренного нами. А имя его узнаешь, еже примешь верное решение. Дале – уже не твоя забота: уемистые амфоры с той добычей, запечатанные глиняными же пробками, а хватило бы для завершения опытов и пять таковых, переправят к нам иные…

– Не Шуй ли там? – озарился Молчан в уме. – С радостью обнял бы его!

– Возвращаясь, сможешь сам выбирать путь следования, – продолжил старший родич, уже завершая. – Аще сильно торопишься, то прежний подходит боле. Однако, ежели будет у тя время и желание, дозволим тебе транзит чрез роскошный красотами Киев. Там ноне пребывает еще один твой соратник, хаживавший за Булгаком… Мимоходом выполнишь еще одно задание – пустяшное. Тебя, искушенного не по годам и ловкого, оно не обременит!

Что до скорых и недолгих знакомств с киевлянками, се – чисто на твое усмотрение. Все же не утаю: сочны они, сладостны и неимоверно пригожи! Да и речь их одинакова с твоей, что немаловажно! Ибо ладно подвешен у тебя язык, а самый надежный проводник к лону девы – ее уши…

Отзывчивы, не алчны и не ограбят, якоже в Царьграде: потратишься лишь на скромные подарки им. На оставшееся же закупишь гостинцы для дома – в Киеве широк выбор!

При твоей-то прыти все младые киевлянки падут к ногам твоим! – еще и благодарны будут… Не все ж тебе отсиживаться под юбкой у Доброгневы!

Соглашайся, немедля, и не пожалеешь о том! Тмутаракань, Киев, виноградное – красное и белое, спелые абрикосы и арбузы, диковинные трели соловьев, полные кубки, еже встретишь соратников и многое вспомнишь с ними, осушая, прекрасные девы из разных племен, отзывчивые, и даже болотная рысь, о коей все прочие охотники из вятичей и не мечтают, ведь не доведется им таковой трофей!

Так спеши же туда, вздымая крыла своей доблести! Не медли!

Герою, аки ты, рожденному для славы, пристало искать новые подвиги! О ком еще слагать былины, перебирая звончатые струны гуслей?! И будут ревновать к Доброгневе иные жены, что не им выпало счастье ходить под тобой!

Молчан честно упирался в душе аж до пятого ковша…

Однако авантюрная тяга к странствиям и приключениям, заложенная в нем явно с рождения и активированная путешествием в страну ромеев, превысила резоны супротив, да и Путята был вдохновенен в завлечениях своих, пуще даже прежнего. И закусив моченым яблочком, а вслед утерев уста, огласил он, ощущая в себе прилив ухарства и позыв к новым соблазнам:

– Быть по сему! Еду в Тмутаракань и Киев! Однако лишь из приязни к тебе и ради Земли вятичей, любимой…

Наутро Путята убыл.

И возрыдала Доброгнева, вернувшись домой с малыми, едва Молчан открылся ей! А лишь выбежала, в сердцах, в сени, печалясь, что не затоплена печь и нет под рукой кипятка, о коем мечталось ей для силового вотума недоверия мужу, подобного тому, что в мысленном зле уготовляла Путяте, вдруг обозначился внутренний глас, сам заядлый авантюрист, некогда состоявший ангелом-хранителем у сэра Мордреда, знаменитого неким противоборством, запечатленным в преданиях туманного Альбиона и художественной литературе средневековья.

И вслух воздал Молчану:

– Мудро рассудил! Честолюбиво! Хвалю! Иначе закиснешь тут, да и сам уже дохну от скуки.

А не для того я вожусь с тобой, дабы до скончания своих дней промышлял ты токмо пушнину!

Герои – лишь те, кто промышляют подвиги! А где они у тебя? Нетути! Потому и был побит, ограблен и унижен в Царьграде, что не заслужил иного.

Ноне же, презрев постылый уют, встаешь на путь подлинного величия. И верит в тебя астрал!

IV

Генеалогически сей Мордред являлся либо племянником легендарного Артура – правителя кельтского королевства Логрес от сестры его Моргаузы и короля Лота Оркнейского, либо тайным сыном Артура от противозаконной связи с Моргаузой, и никто не ведает точного ответа, помимо небес, где фиксируется даже каждый земной чих. Однако не вызывает сомнений, что состоял он рыцарем Круглого стола на множество персон, сработанного из темного дуба и подаренного Артуру на его свадьбу с Гвиневрой отцом невесты.

Полтыщи лет прошло с той поры, еже нынешний опекун Молчана ладно справлялся с многотрудными должностными обязанностями, усугубляемыми тем, что Мордред вовсе не был ангелом и имел многих врагов. И ценили его кураторы. Уже имел он и благодарность с занесением в личное дело!

А все же крупно зарвался, увлекаемый личными честолюбием и заведомо превысив свои полномочия, пред тем как Мордред сошелся не на жизнь, а на смерть с Артуром. Ибо присоветовал своему подопечному в канун поединка, искренне радея за него, омочить лезвие своего меча ядом из чародейской склянки.

Причем, ничуть не угрызался совестью за оное злодеяние, доподлинно ведая, что Артур – тот еще жучара и весь секрет его неуязвимости в поединках с доблестными рыцарями заключался в заколдованных ножнах меча Эскалибура. А нет ущерба для доблести и чести, ежели передернуть колоду, играя супротив шулера!

Тем паче доподлинно прознал, что ангел-хранитель Артура, начинавший служебную карьеру еще при дворе Тутанхамона – в аналогичной должности при предводителе фараоновой охоты, и не любимый решительно всеми коллегами за бесконечное зазнайство, заведомое преувеличение своих заслуг и непреходящую спесь, самовольно дернул в астрал – расслабиться и оттянуться.

Вот и присоветовал Мордреду нынешний попечитель Молчана, числивший того астрального гулену своим личным врагом еще с древнеегипетских времен: дать указания оруженосцу, дабы тот, в разгар боя, изловчился срезать с пояса Артура означенный оберег. Оруженосец – исполнил… А единовременно откинулся и сам Мордред, сраженный копьем своего то ли дяди, то ли скрытного отца – в точности, аки было определено ему на небесах.

Однако, получив рану от удара отравленным мечом, скопытился и Артур, что привело к недопустимому искажению предначертаний в Книге Судеб! – бессильным оказался и оперуполномоченный астрала Мерлин.

За оным прискорбием последовали крах всего королевства и смерть королевы Гвиневры, боле полутора десятков лет исправно наставлявшей королю Артуру рога в адюльтере с Ланселотом Озерным – славнейшим рыцарем Круглого стола, непобедимым, для коего блуд с женой своего покровителя являлся стимулятором для последующих легендарных геройств!