Есть люди, которые картавят. Не выговаривают звук Р. Матери моей жены повезло больше: всю свою нелюбовь к зятю она вкладывает в подходящее для этого имя. С акцентом на рожу.
Я что? Терплю. Привык. Вынужденно и безвозвратно. Как можно привыкнуть к пустыне, к отсутствию снега и самой любимой на свете реки Дон — в окнах моей бывшей спальни в Ростове, к палящему без отдыха солнцу и к песчаным бурям, оставляющим скрип на зубах? К постоянной тоске по родине. По родному языку. По России. Ее гражданином я уже не являюсь… Так я привык к моей еврейской теще.
Хотя, что я трепыхаюсь? Майя у меня без гонору, тихоня, покладистая. Только тёща просекает все на раз! Леваки. Опоздания домой с работы, на пару минут. Загулы. Даже их планирование! Как у нее получается? Или у меня при мыслях сходить на сторону, потрахаться, уже все на лице написано?…
И тут она меня тоже просекла. Сидела, смотрела, рентгенила насквозь.
Как хорошо, что мама жива и у меня есть повод иногда вернуться на родину! В Ростов-на-Дону!
Жена из Таганрога. Угораздило меня однажды там в командировке подгулять. Две недели станки на фабрике менял, потом новые налаживал. С коллегами. Я инженер. Технологические машины и оборудование — моя специализация. Она начальником отдела была. Деловая. Чернявенькая. Полноватая, но упругая. На ощупь. Все было на месте и в пышном состоянии. Клюнул на приглашение перекусить после работы. Перекусил. Все две недели подряд…
Потом звонок. На мобилку. Жена Анжелка как раз сидела рядом, обедали. Все слышала:
— Серёжа, у нас будет ребенок. Ты рад?
«Конечно рад! Вон там, это не я бегу впереди паровоза, с плакатом «Я до хрени рад!?» — промелькнуло у меня в голове и сопроводилось параллельно парой крепких слов.
— Да, Майя. Но ты же говорила, что у тебя спираль? — вырвалось у меня при жене.
— Ну, так вышло…
Это ее «так вышло» меня достаёт по полной!
— Майя, ну как можно было въехать в зад Бентли? Попроще на дороге никого не нашла?
— Ну, так вышло!
— Майя, как так? Почему ты беременна?! Ты ж сказала, что у тебя уже климакс!
— Ну, так вышло.
Спокойная она у меня. По жизни. И в спальне тоже…
Замуж успела, уже в последний вагон запрыгнуть. Вагон подогнал я.
Ей тридцать шесть стукнуло. Старая дева. Мне было 29. Сажень в плечах, здоровый, сила есть и ум в придачу, курносый и обаятельный. Бугаем еще в школе прозвали. В папу я. И брат у меня тоже такой…
Какой чёрт лысый меня тогда на эту фабрику послал? Оставался бы сейчас в Ростове! Дома! Правда, от первой своей жены я бы все равно ушел. Без Майкиного тогдашнего звонка.
Там у меня давно хмурилось. Пока гроза не разразилась. Анжела, по молодости, очень видная была! А как сошлись, а потом еще расписались зачем-то, она себя запустила. Ни косметики дома, ни дезиков ей не надо было… Лишь хавку в холодильник загружай!
Ночью в туалет встаю. Сидит на кухне, хомячит.
— Анжела, ты что тут котлеты с булкой жуешь? Ночь ведь!
— Да, чего-то прижало совсем. Еда снится.
— Ну, ну. Приятного аппетита!
К тому случаю с Майкой, у нас в постели с Анжелой была уже тишина. Ей исполнилось как раз сорок пять. «Ягодка опять!»
— скажите? Ага! Ягодка! Разве что гигантский арбуз — в сто восемнадцать кило.
После разговора по телефону, Анжела сначала смахнула мою тарелку с едой на пол, а потом пощечину залепила. Усидел! Стул мой качнулся. Я в стол уцепился! А то б впечатался башкой в кафель…
Чего уж там!? Детей совместных с ней не родили. А Ванюха, приемный сын, как друг мне, уже техникум заканчивал… Она старше меня на шестнадцать лет. С квартирой.
Собрал в спешке манатки. Разбежались.
Развод оформил. Майка уже на пятом месяце к тому времени была…
Моя мать, когда увидела меня с парой картонных коробок и чемоданом, не удивилась! Спокойно покормила. Выслушала обещание, что, через минимум неделю, я найду квартиру и съеду туда, и выдала:
— С одной отмучился! Хорошо! А чего ж ты, сынок, на грабли снова запрыгнул? Смотри, живого места не останется! Все по голове тебя жизнь бьет. Дурной твоей! Ты ж ее не любишь!? Как жить-то будешь? Я с твоим папкой в любви до его смерти дожила, и то. Не все гладко было… Сережа, а может ну ее? Алименты отплатишь. Найди себе молодую девушку! Только обязательно полюби ее! Создай семью…
— Ма, у тебя внук или внучка родится! Чего ты? Уже скоро с Маей роспись. Приедешь?
— Я-то приеду. Только как мне спокойно смотреть, что сын в кабалу новую идет? Неужто счастье в нашу семью путь забыло? Вот и ты, Стёпа — неприкаянный, — мать обернулась к окну, на курящего там в форточку моего, на семь лет старшего, брата.
— А я чё? Мне это не грозит, как Сереге. Я по бабам только с гарантией хожу. Ма, ты не жди! Ни невестки, ни внуков! Я себя в узы семейные заковывать не буду. Лучше так, с гарантией жить, чем как тебя, брат, то одна, то другая наё#ывает!
— Не ругайся при мне. Я мать. Забыл? И что за глупости ты несешь! С какой гарантией?
— Мама, мои бабы занятые все, мужнины. Все по списку. Понимаешь? Вот и не будет у меня осечки, как у Сережки! — он заржал.
— Ага, а кто весной весь побитый домой явился? Что? Осечка за жену отомстила?
— Ма, то ж единичная промашка вышла. Рискнул один раз. По времени не рассчитал…
Нас с Майкой расписали.
Наступил на грабли снова. Теперь на семь лет старше взял. «Нет! Будь честным, Серега! Тебя взяли. Со всеми твоими потрохами! Брат был прав. А мама вдвойне!» — рассуждаю сам с собой.
Ну, и как дальше? Живу. Я что, один такой на свете? Все в море счастья плавают и захлебываются? Не надо трындеть! Не верю! Я даже не исключение из правила. Таких масса!
Матери я умолчал одну важную деталь. У Майки и ее родителей были на подходе в тот момент уже визы на ПМЖ, в Израиль. Маму не хотел огорчать. Что уеду. Насовсем. Слишком поздно узнал я одну еврейскую пословицу. Бог не может быть везде одновременно — поэтому он создал матерей.
Еще тесть меня подбадривал. Настоящий и умный мужик. Осип Зиновьевич. Жаль. Похоронили его уже через год после переселения. С ним бы мне легче тут жилось. Рак. До последнего не знали…
— Йося, съезди купи мне земли! Как я могу эти деревья в камни сажать? И удобрения мешок там найди. Нет, два…
— Дебочка, у меня голова болит! Это нельзя на завтра отложить?
— Ты сам правильно спрашиваешь и отвечаешь! Нельзя отложить!
— Йося, что ты диван мнешь? Выдолби мне под посадку в горе еще три лунки. Те лимоны, что в горшках, померить не забудь, посади…
— Мне как-то не в себе, Деба. Это не гора, а скала. Надо технику заказать, чтоб высверлили лунки, порода крепкая… Сил нет. Спать хочется…
— Заказать! Денег не напасешься услуги заказывать! Вставай! Движение — жизнь! Пойдем, мне арку для розы — вьючки построить надо…
— Там солнце!
— А ты хотел при луне шурупы закручивать?
Я был каждый день на работе. С шести утра. В пять выезжал. В четыре вставал. Устроился водителем на автопогрузчик, на заводе по производству полимеров. Не по профилю. Но кому тут нужен мой диплом инженера? На языковые курсы иврита еще ходил. Не все просто! Но хоть как-то так!
Теща, однажды, стоя под кондиционером, и выглядывая из окна кухни, проверяла, как Йося продвигается с выполнением ее задания в саду, в сорокаградусную жару. И не нашла его на уровне глаз. Тесть упал и потерял сознание. Лежал на раскаленных плитках по дворе…
Сначала приехала линейная машина МАДА. Потом они вызвали «Атан», с бригадой интенсивной терапии… В клинике тестя обследовали и констатировали диагноз: терминальная стадия рака костного мозга. Неоперабельная. Он не вышел из комы и умер через неделю…
Я отвлекся на эти воспоминания. Ночь их разбередила. Итак, почтовый ящик Риты.
Что у нас дальше интересного?
Так. Папочка «Херня-хернёй». Ни разу не слышал, чтобы Ритка при мне так высказывалась!
О, Маргоша. Сколько тут всего… А ты, оказывается, философ по жизни! Интересно. Не ожидал такой откровенности… Секс. Этого хватит читать долго и с расстановкой. Ты что, за мемуары взялась? Какие твои годы?! Я окунулся в чтение.
