Литмир - Электронная Библиотека

1) он принимает обязательство ежегодно сочинять не менее одной большой оперы, либретто коей он выбирает совместно с почтенной дирекцией. За это он требует себе определенное годовое жалованье в 2400 гульденов и в пользу свою полный сбор с третьего представления каждой подобной оперы;

2) он обязуется безвозмездно доставлять, по требованию почтенной дирекции, ежегодно небольшую оперетту или дивертисмент, либо хоры, или же какие-нибудь пьесы на случай, хотя надеется, что почтенная дирекция, во всяком случае, дозволит ему за подобную добавочную работу устраивать ежегодно один бенефисный концерт в одном из театров.

Если принять в соображение, сколько требуется труда и времени для сочинения оперы, совершенно исключающей всякое постороннее умственное занятие; если затем иметь в виду, что в других городах автор и его семейство пользуются правом на известную часть дохода с каждого представления, что одно удачное представление разом может осчастливить автора; если принять в соображение невыгодный денежный курс и высокие цены на все предметы первой потребности, с чем должен считаться здешний музыкант, которому, впрочем, открыт путь за границу, то вышеозначенные условия, наверное, не покажутся преувеличенными или неумеренными.

Во всяком же случае, будет ли настоящее предложение принято почтенной дирекцией или нет, нижеподписавшийся присовокупляет еще просьбу: предоставить ему на один день одно из театральных зданий для устройства концерта, ибо, на случай принятия его предложения, нижеподписавшемуся необходимо было бы немедленно посвятить свой досуг и силы сочинению оперы, и он не имел бы возможности работать для побочных доходов. В случае же непринятия настоящего предложения, нижеподписавшийся считал бы дозволение устроить концерт, разрешенный ему еще в прошлом году, но вследствие различных препятствий не состоявшийся, последним доказательством высокого благоволения и просил бы в первом случае назначить ему день Благовещения, а во втором – какой-нибудь день на предстоящих Рождественских праздниках.

Людвиг ван Бетховен ш. р.

Вена, 1807 года.

Быть может, провал «Фиделио» послужил поводом для членов дирекции отклонить предложение знаменитого композитора; или их смущала все более возраставшая его глухота; или члены дирекции, вроде графа Пальфи, недолюбливавшего Бетховена, повлияли на участь прошения. Во всяком случае, его не удостоили даже ответом, хотя предложение композитора было не окончательное, он готов был уменьшить свои требования, что видно из записки к неизвестному лицу, вероятно, поэту или либреттисту, Коллину или Трейчке, принимавшему участие в осуществлении его проекта; в этой же записке говорится, между прочим, о воспалении пальца, от чего Бетховен сильно страдал в это время и едва не лишился его.

Милостивый государь, господин собрат, я согласен на это, если только удастся получить письменное ручательство в уплате 2000 фл. за оперу. Охотно отказываюсь от права пользования театром один раз в течение года, хотя заранее убежден, что такие дни будут даны также в этом году только недостойным; что же касается концертного зала, то я подумаю.

Милостивый государь, собрат мой, прощайте! Отправьтесь в ваши светлейшие, королевские, поэтические страны; я же не менее позабочусь о своих музыкальных. Колики уже проходят, но мой бедный палец должен был пережить вчера сильную операцию ногтя. Вчера, как я вам писал, он выглядел ужасно, а сегодня совершенно ослабел от боли.

NB. Сегодня я не могу еще выходить, но надеюсь быть завтра в Г.

Чтобы развлечься и удалиться хоть временно от места, где все напоминало о печальной участи оперы, Бетховен, несмотря на свой тощий кошелек, собирается в поездку по Венгрии и Силезии, где намеревается погостить в имениях своих венских покровителей. Его брат Иоганн незадолго перед тем поселился в Линце, открыл там аптеку и положил основание впоследствии изрядному достатку; к нему-то обратился композитор за помощью и занял необходимую для путешествия сумму.

«Бетховен, – писал Стефан Брейнинг, – находится теперь во владениях графа Лихновского, где намерен остаться до конца этого октября. Его положение довольно шаткое, потому что оперу его, вследствие интриг, ставили очень редко, и она ему не дала почти ничего. Настроение духа его вообще меланхоличное, но, судя по письмам его, пребывание в деревне не имело того благотворного влияния, о котором он мечтал».

Раздражительность его вызвала преждевременный выезд из имения Лихновского. Однажды вечером хозяева и гости, состоявшие большей частью из офицеров победоносной французской армии, стали упрашивать Бетховена сыграть что-нибудь, но упрямый артист, не способный неволить свою музу и далеко не склонный услаждать слух врагов своего отечества, нашедших радушный прием в замке австрийского владетельного князя, решительно отклонял все просьбы; тогда хозяин, изощрявшийся в стремлении faire bonne mine au mauvais jeu, заметил ему, шутя, что в своем владении он пользуется значительными правами и может заключить в тюрьму непокорного виртуоза. Бетховен, возмущенный такой угрозой, в ту же ночь отправился в ближайший город Троппау, взял там почтовых лошадей и через день уже был в Вене.

Ливень сопровождал беглеца и промочил не только его, но даже рукопись, оконченную им в деревне и уложенную в дорожный сундучок; это была соната ор. 57, обширная по размеру и величественная по стилю, что не помешало издателю прицепить к ней кличку Appassionata, сохранившуюся поныне.

О первой части этого произведения Бисмарк, вообще страстно любивший сонаты Бетховена, сказал: «Если бы я чаще слушал эту музыку, то был бы гораздо мужественнее». Относительно происхождения финала этой сонаты Рис рассказывает:

«Скитание зимою по улицам Вены, по крепостным валам и пригородам, а летом по лесам и долам было страстью Бетховена; в жаркий полдень он шагал по тропинкам на склоне Каленберга, скидывал с себя сюртук, потом жилет и, привязав их к палке, нес на плече до ближайшего леса, где ложился в тени деревьев, предаваясь мечтам и вдохновению. Однажды, – продолжает Рис, – я гулял с ним (вероятно, в 1804 году) долго и только поздно вечером, поблуждав по полям, возвратились мы в Деблинг; он все время что-то мурлыкал, а я, конечно, молча следовал за ним. Войдя к себе, он направился к фортепиано, и целый час подбирал что-то. Взор его все становился радостнее, пламя вдохновения вспыхивало в нем; обратившись ко мне, он сказал:

– Сегодня я не могу дать вам урока, мне надо работать, я нашел финал сонаты».

Это был финал сонаты F-moll ор. 57.

Еще не успела рукопись обсохнуть, как композитор понес ее к известной пианистке того времени, Марии Биго, с просьбой сыграть сонату. Имя этой артистки стоит в ряду красавиц, которыми Бетховен увлекался, а потому нелишним считаем сказать о ней здесь несколько слов.

Мария Кине родилась в Кольмаре, 3 марта 1786 года; в восемнадцатилетнем возрасте она вышла за Биго, библиотекаря графа Разумовского, в двадцать лет уже славилась своей виртуозностью, в 1809 году переселилась в Париж, где умерла 16 сентября 1820 года. Старик Гайдн, впервые услышав ее, был вне себя от восторга.

– Дочь моя, – воскликнул он, – вы играли не мое сочинение; это ваша музыка! При этом он сделал надпись на нотах исполненной пьесы: «20 февраля 1805 года Иосиф Гайдн был счастлив». В другой раз, играя одну из сонат Бетховена, она вызвала аналогичное восклицание автора, менее галантного и менее щедрого на похвалу.

– Я совершенно не думал придавать этой пьесе того характера, который вы подчеркнули; хотя это не мое, но, пожалуй, еще лучше.

Восхищение артисткой не замедлило перейти в увлечение красавицей, затем последовали странные выходки композитора, не всегда скрывавшего свои сердечные волнения; пошли сплетни, вызвавшие разлад среди приятелей. Сохранившиеся письма Бетховена к мужу и жене Биго (1808 г.) достаточно рисуют их взаимные отношения.

60
{"b":"741203","o":1}