– Давай, – согласилось «Уже», и побежало.

– Подожди, – сказало «Сейчас» вернувшемуся «Уже». – У меня камушек в кед попал, я его вытащу, и мы побежим с тобой.

– Я уже второй раз сбегало, – сказало «Уже».

– Давай в последний раз, – сказало «Сейчас». – Проверим, кто быстрее.

– Давай, сказало уже опытное «Уже».

«Сейчас» побежало, а «Уже» осталось. Прибегает «Сейчас», смотрит – а «Уже» и вовсе не бежало.

– Так нечестно! – сказало «Сейчас». – Я уже побежало, а ты даже с места не сдвинулось.

– Я сейчас тоже побегу, – сказало «Уже», – вот только настроюсь.

– Пока ты настраиваешься, я уже выиграло у тебя, – сказало «Сейчас».

До сих пор соревнуются «Сейчас» и «Уже», а кто из них быстрее сейчас неизвестно, да и, наверное, уже не представится возможности – это выяснить.

Сопричастность

Я падал, горел, разбивался на мелкие осколки, которые ветер разносил по всему миру. И ждал.

Я ждал, когда осколки найдут друг друга и снова срастутся в меня цельного. Я замерзал на углу земли в вечных льдах, растворялся, исчезал, и жил простой обычной жизнью. Все это было невозможно. Но моих сил оказалось достаточно для существования этой невозможности. Вера в идею сопричастности, оживляла меня, я чувствовал сопричастность в каждом своем вздохе, движении, взгляде. Осознание сопричастности убеждало, что нет ничего невозможного. И действительно было так. Все, во что я верил – осуществилось.

И вдруг Айсберг перевернулся. Вдруг все, на что я смотрел из глубины моря, стало моими глазами смотреть на меня с высоты неба, через поверхность моря, в глубине которого я оказался. Реальность, в которой я был прежде, уходила куда-то в сторону. Я оставался на отколотой льдине. Жизнь, оставшаяся на материке, смотрела на меня, уплывающего от нее. Я оказался в другом мире. Прежний мир продолжал существовать без меня. Он существовал и во мне и вне меня, но без меня. Течение Жизни уносило мою льдину все дальше и дальше. Все мое было оторвано от меня. От огромной глыбы льда, которой был я прежний, была оторвана льдина, на которой продолжалась моя жизнь. Я чувствовал, что продолжаю оставаться собой.

Менялись формы одежд: фраки, шкуры животных, вечерние платья, спортивные костюмы. Но все они мялись, становились грязными, и, наконец, снашивались на одном и том же существе. Это существо одинаково относилось и к строительству корабля на верфях, и к гибели этого же корабля. И в выигранном сражении, и в сражении проигранном, я осознавал в себе присутствие одной и той же силы, расправляющей и собирающей мои крылья. Мое настоящее для мира не было ни настоящим, ни прошлым, ни будущим. Я и Мир – мы были где-то рядом и, в то же время, – очень далеко. Я оказался в той реальности, в которой меня нарисовало воображение. Рисунок был настолько четким, что оказался живым. И многие мастера гравюры говорили, что это изображение ценное. Но что произошло, когда я обнаружил, что мое настоящее существо стерто моим же воображением в рисунке действительности, в которой я жил. Где же я оказался? Вокруг меня ничего не было, и долго не появлялось. И, наконец, я понял, что не появится никогда. Я понял тогда, когда вспомнил восхищение мастеров рисунка. «Живой образ и абсолютное отсутствие окружающей обстановки», – говорили они. Образ в невесомости. Пусть даже в невесомости, – но невесомости тоже не было.

Через некоторое время начала зарождаться жизнь. Появилась суша вместо растаявшей льдины. Люди в шкурах охотились за огромными животными. Огромные животные охотились за людьми в шкурах. Затем появились машины, на которых люди без шкур передвигались по поверхности, из океана поднявшейся суши. Огромных животных уже не было. Затем эти машины взлетели и люди улетели на них куда-то. С каждым разом их не было дольше прежнего. И однажды они не вернулись. Я снова остался один. Было скучно и одиноко на безжизненной поверхности моего материка. Неожиданно ко мне начали приходить мои старые друзья. Откуда они могли появиться, – думал я. Они остались на том материке, от которого откололась моя льдина. Я был для них прошлым. Мы – воспоминания наших хозяев о тебе, – сказали они. Мы быстро нашли общий язык. Наше общение было содержательным и познавательным для меня. В нем звучало все недосказанное в прошлом. Мое гостеприимство воспоминания посчитали достойным уважения и, в свою очередь пригласили меня в гости – в прошлое – к моим бывшим друзьям. И вдруг мне стало страшно, – а если я действительно соглашусь? Ведь сейчас они примут меня, как свое прошлое! Имеет ли право мое настоящее посещать их прошлое? Я могу стать бутылкой, в которой спрятана записка. Бутылка, которой суждено долгое время болтаться на волнах океана. Океана не морского, а космического океана вечности…

Последний город

– О, Величайший, разведчики доложили о странных обстоятельствах. Безумство овладело людьми последнего города. Они сжигают свои дома и разрушают крепость. Они уничтожают запасы воды и продовольствия.

– Страх побудил их к безумству, – ответил тот, которого назвали Величайшим. – Последний город этой варварской земли решил сдаться нам без боя. Дома и продовольствие уничтожаются для того, чтобы они не достались нам.

– Но, если они не уничтожили своих жен и детей, – ответил собеседник, – вряд ли они решили преподнести их в дар нашему войску.

– Безумие овладело ими, люди последнего города не отдают отчета своим действиям, – произнес Величайший.

Восседая на троне своих предков, Князь последнего города в размышлениях искал путь спасения своего города и народа. Все города его страны были захвачены, все дружины разгромлены. Оставался последний город, охраняемый воинами, раненными в предыдущих боях.

Три горящие свечи освещали тронный зал. Кроме князя, в нем не было никого. Князь не заметил, как несколько часов прошли в размышлениях. Свечи догорали. Пути спасения города его мысль не нашла. Князь прощался со своей землей, своим городом, своим народом. Он вспоминал самые красивые уголки своей земли, и самые замечательные события в жизни своей и своего народа.

Неожиданно его воспоминания были прерваны. Князь поднял склонившуюся голову. Перед ним стоял его родной дедушка. Воинские доспехи покрывали его могучее тело. Таким князь видел своего деда только в дни Великих Праздников. Его дедушка был не один. Рядом с ним стояли еще восемь старцев, облаченных в золотые доспехи.

– Рано, князь, прощаешься с землей нашей. – Такие слова были сказаны князю. Такие слова прервали его сладкие воспоминания.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.