Виктор подождал, когда она отведет ребят в группу, и уже вдвоем отправились к родительскому дому.

Здесь многое изменилось. Деревья, которые они с отцом сажали лет двадцать пять назад, подросли и затеняли двор. Бельевые площадки полностью заасфальтировали и на одной из них даже поставили какие-то горки и карусели. Правда, добрая половина всего была уже поломана. Железный грибок с проржавевший крышей сиротливо лежал возле песочницы и ждал, когда его унесут на свалку.

Поднялись на третий этаж и остановились возле старой железной двери. Ее ставил сам отец, делая отверстия в бетоне пробойником и по микрону вгрызаясь в него заряженными в дрель сверлами. Виктор тогда помогал, чем мог, но работа была неблагодарная. Сейчас все это делается за несколько секунд перфоратором.

Квартира встретила его унылой полутьмой: солнце появлялось в окнах только после обеда. Запах – очень насыщенный и тяжелый – был запахом старого больного человека. В нем перемешались и оттенки лекарств – карвалола, валерьянки – и еще чего-то неуловимо неприятного.

– Нужно проветрить. – Елена откинула занавеску и открыла форточку. – Мама сильно болела последний год.

– Что у нее было?

– Лучше сказать, чего не было. И сердце, и почки… И нервы, конечно. Боли сильные в животе. При вскрытии врачи сказали, что, если не инсульт, все равно умерла бы от рака. Даже срок назвали – месяцев шесть.

– Это много, если хочешь жить, – кивнул Виктор.

– Мама уже не хотела.

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю. Мы на эту тему не разговаривали, но она постоянно плакала. Как приду к ней – она в слезы.

– Жалела?

– Наверно. Но от ее жалости мне только хуже делалось. Самой иногда невтерпеж бывает. Тогда сюда прихожу – и реву, как корова.

На окне остался всего один горшок – с геранью. Но растение завяло, будто о нем забыли.

– Я поливала, – заметив взгляд брата, поспешно сказала Елена. – Но оно все равно умерло. Может быть, к маме привязалось. Такое иногда случается, как добрые люди говорят.

Из мебели в квартире осталась только односпальная кровать, старенький сервант, больше напоминающий комод шестидесятых, обшарпанный стол на кухне да ходики на стене. Ни телевизора, ни магнитолы, которые когда-то покупал родителям в подарок Виктор. Впрочем, вспоминать о них сейчас – только бередить раны, это он понимал.

– Поживу пока здесь, а там посмотрим.

– Живи с Богом.

Вернувшись за своими сумками, он переложил все их содержимое сестре в холодильник и сунул ей в руку две пятитысячных купюры.

– Что ты, Вить, я не возьму!

– Купи детям что-нибудь из одежды. У старшего костюмчик совсем порвался.

Елена, помедлив секунду, кивнула и, поцеловав его в щеку, отвернула лицо.

– Спасибо. Будешь к нам заходить?

– Конечно, зайду.

– Ты не обижайся на Гену, хорошо? Он ведь не хуже, чем другие.

– Хорошо.

Когда он выходил из подъезда, старичок снова сидел на лавочке и посматривал на прохожих. Виктор поздоровался и направился к своей машине. Он решил подогнать ее ближе к родительскому дому.

Выгрузив все вещи, снова сел за руль и поехал в магазин. Помня, что теперь у него нет даже «Саратова» с его микроскопической холодильной камерой, накупил там круп и тушенки. Из всего разнообразия товаров выбрал то, чем привык питаться в тайге. Девушка на кассе, пробивая чек, спросила милым голосом:

– Шоколадку не желаете взять? Она быстро восстанавливает силы, поэтому особенно полезна в туристических походах.

Подумав, Виктор вспомнил о племянниках и без всяких объяснений купил десяток плиток.

После всего зашел в салон сотовой связи и выбрал два простеньких аппарата с местными сим-картами. Немного побаловавшись новыми игрушками, разобрался в меню, а потом спрятал их в карман.

Впрочем, не успел сделать это, как раздался звонок – точная имитация старого телефона. На экране одного из своих аппаратов Виктор с удивлением увидел надпись: «Вас вызывает…» и нажал кнопку принятия вызова.

– Алло.

Несколько секунд трубка молчала – не было даже чужого дыхания, как в плохих детективах.

– Алло! – повторил Виктор немного громче. Связь, что ли, хромает? Или телефон бракованный?

– Здравствуй…

Это походило на разрыв сердца – оно замирает, а потом сознание обволакивает тишина.

– Ты?!

– Узнал. – Интонация была утвердительной – словно в разрешение чьего-то сомнения.

– Где ты взяла мой номер? Я только что активировал сим-карту!

– Это было нетрудно.

Барахтаясь в одиночку в тайге и выковыривая из волос лосиных клещей, он иногда представлял себе первый разговор с Галей. Каждое его слово должно быть насыщено двойным и тройным смыслом. Горло сжимается то ли от обиды, то ли от взыгравшегося недоверия. И – буря эмоций, захлестывающих с головой!..

Похоже, он почти не ошибался.

– Ты сейчас в Дзержинске?

– Конечно, ведь я увидела тебя возле салона связи. Случайно. Нахожусь недалеко от твоей парковки.

Он бросает мгновенный взгляд по сторонам. Огромная стоянка перед гипермаркетом «Карусель» … Сотни две автомобилей, большая часть – с затонированными стеклами. Рассматривать, кто сидит за ними – бесполезное занятие. Но он пока еще не отдает себе в это отчета – пытается, напрягая зрение…

– Черт!

– Ты не рад?

– Прости, это по другому поводу. – Виктор почувствовал сильное возбуждение, как иногда случалось с ним на охоте: он стоит с взведенным ружьем, а за стволами деревьев прячется гора мяса, убив которую, он гарантирует себе запас, а значит, и жизнь до самой весны. Такая ситуация всегда щекотала нервы и стимулировала существование.

– Хочешь встретиться?

Если бы она спросила об этом сто раз, он сто раз ответил бы: да! Но лишь мысленно. С недавних пор в его душе образовался какой-то уголок, который, точно ребенка, заставил Виктора упрямиться собственным желаниям.

– А ты сама?

Трубка оценивающе помолчала, потом снова ожила:

– Я не против.

– Тогда подъезжай ближе. Возле меня освободилось местечко.

Галина засмеялась:

– Ты говоришь так, что у меня начинают дрожать колени: вдруг не успею, и его займут!

Ее смех снова звучал для него музыкой. Конечно, телефон искажает некоторые оттенки и полутона, но – сколько же в ней было знакомого и любимого!

Сразу несколько автомобилей тронулось одновременно, но все они направлялись к выходу со стоянки.

LEXUS LX 570 подкрался незаметно: его носовая часть выплыла откуда-то сзади и замерла вровень с мотором его «Тойоты».

Галя не сбросила телефон, и Виктор слышал, как шум двигателя затих.

– Ну, что будем делать дальше? – Она спросила это как-то особенно, но разбираться в деталях было не время.

– Мы же хотели встретиться.

– Ты сам подойдешь или выйти мне?

– А разве это имеет значение?

Галина помолчала пару секунд, потом ответила:

– Ну, хорошо, я иду.

Он увидел ее впервые за десять лет – со вкусом одетую длинноногую блондинку, фигуре которой могла бы позавидовать любая топ-модель. Пластика движений Гали заворожила Виктора, и на мгновение заставила его забыть о течении времени. Это была девочка – фея из сказки, которую он таким усердием сочинял всю свою сознательную жизнь, и которая вопреки драматическому финалу согревала его все эти годы.

Легкой походкой она преодолела несколько шагов, разделяющих автомобили, и тогда Виктор, спохватившись, наклонился к дверце и приоткрыл ее.

Галя подняла на лоб солнцезащитные очки и, чуть склонившись, заглянула в салон. Ее наполовину открытые плечи сияли белизной, а упругая и выросшая на размер грудь предстала перед глазами Виктора во всей своей обворожительной красоте.

– Привет.

– Здравствуй.

– Пригласишь к себе?

Кажется, Галя заполняла возможную неловкую паузу.

– Конечно!

Она села на соседнее с ним сиденье и непринужденно вытянула вперед аккуратные ноги, почти не прикрытые короткими красными шортиками. Ей трудно было дать тридцать с небольшим, скорее – двадцать пять. Да, она изменилась – в размере груди и обхвате талии, но эти изменения только добавили ее фигуре изюминку, сделав из принцессы королеву.