ГЛАВА II
В середине лета наш шеф традиционно ушел в отпуск и по уже ставшему привычным обыкновению оставил «беспокойное хозяйство» на попечение Ольге Леонидовне Ставровской, которая практически сразу же после подписания приказа о назначении ее ВРИО директора начала сводить со мной старые счеты. К счастью, я хорошо подготовилась к сложным временам, и какие бы претензии не выдвигала в мой адрес дорвавшаяся до властных полномочий коллега, я неизменно опровергала ее смехотворные обвинения при помощи убедительных контраргументов. К примеру, Ольга безуспешно пыталась повесить на меня персональную ответственность за вышеупомянутый инцидент с обезьяной, но вынуждена была поумерить свой пыл, как только я демонстративно вытащила из папки приложение к договору с отметкой о прохождении туристом обязательного инструктажа. К предъявленным «вещдоками» Ставровская отнеслась с предсказуемым скепсисом, ехидно заметив, что «мало ли о чем ты его инструктировала, может, вообще просто глазки строила», после чего я с оскорбленным видом представила перед светлые очи ВРИО директора еще один документ, заверенный собственноручной подписью клиента. Именно во избежание подобных ситуаций я всегда распечатывала перечень обсуждаемых вопросов и прежде, чем заключать договор, настоятельно просила туристов уважить меня автографами. Таким образом я наглядно показала недовольно поджавшей губы Ольге Леонидовне, что «обезьянья» тема была раскрыта мною максимально подробно, и клиент был заведомо осведомлен о трепетном отношении шриланкийцев к четвероруким млекопитающим, но всё равно разнервничался и забыл о незыблемом правиле из серии «трогать ее не моги». Крыть мои железобетонные доводы госпоже Ставровской оказалось нечем, и, разочарованно цокнув языком, она вынуждена была удалиться восвояси, однако, от намерения основательно испортить мне нервы так и не отказалась.
Ближе к вечеру Ольга снова вызвала меня на ковер и с наигранной тревогой поинтересовалась текущим состоянием здоровья пострадавшей в Испании туристки, а когда я честно сообщила, что в силу объективных причин не располагаю необходимой информацией, неожиданно взбеленилась и в ультимативном тоне потребовала немедленно «подать сюда Ляпкина-Тяпкина», то есть всеми правдами и неправдами выяснить, как чувствует себя переборщившая с горячительными напитками мадам. Я рискнула было возразить, что клиентка вряд ли обрадуется навязчивому вниманию с нашей стороны, и, по моему мнению, имеет смысл просто дать ей зализать раны, но Ставровская выразительно зыркнула на меня волком и ничтоже сумняшеся посоветовала «поработать над эмпатией». Похоже, в глазах Ольги Леонидовны я выглядела черствым сухарем, начисто лишенным врожденной способности к сопереживанию, и она решила воспользоваться служебным положением, чтобы поучить меня уму-разуму, хотя на самом деле я всего лишь четко осознавала, где пролегает тонкая грань между чуткостью и назойливостью. Но моя начальница свято веровала, что нагло лезть в душу не только можно, но и нужно, тогда как деликатное молчание в извращенном понимании Ставровской символизировало главным образом нежелание оказать поддержку попавшему в беду человеку. Напрасно я пробовала достучаться до Ольги и доходчиво объяснить ей, что нашей клиентке сейчас не до общения с менеджерами, и единственное, чего она по-настоящему жаждет – это отсутствие дополнительного стресса, но Ставровская с непрошибаемым упрямством заставляла меня вызванивать родственников несчастной женщины и клещами вытягивать из них номер больницы, где бедняга в данный момент проходила лечение. По замыслу ВРИО директора мне надлежало даже не отправить туристке корзину с цветами и фруктами, а самолично нанести визит вежливости, причем, сделать это, не спрашивая, в настроении ли пациентка столичных травматологов принимать сегодня посетителей. Безусловно, Ольга Леонидовна ощущала себя триумфатором, когда я с обреченным вздохом пообещала, что не позднее завтрашнего утра ей на стол ляжет детальный отчет о результатах проведенных мною розыскных мероприятий, но она и не подозревала о моем намерении саботировать поставленную задачу.
Я старалась по возможности не злоупотреблять ложью во спасение, но в нынешних обстоятельствах я не видела ей достойных альтернатив, и в своих дальнейших действиях решила исходить из принципа «и овцы целы, и волки сыты». На другой день я уже спозаранку сидела напротив Ставровской, весьма вольготно расположившейся в кожаном кресле Нестора Ароновича, и бодро рапортовала о своих достижениях. Вкратце мой доклад сводился к формулировке «А в остальном, прекрасная маркиза…» и являл собой разновидность художественного сочинения. Врала я с таким вдохновенным упоением, что Ольга меня невольно заслушалась, и пока я мастерски изображала из себя народного сказителя, не издала ни звука, но как только я закончила свой проникновенный монолог, мигом опомнилась и тут же принялась активно бомбардировать меня каверзными вопросами. Но в тот день мне сопутствовала удача, и я умудрилась не проколоться на мелочах. В теории Ставровская могла бы озаботиться доскональной проверкой моих слов, но я давно догадалась, что ее не столько волнует скорость сращивания переломанных костей, сколько обуревает стремление унизить меня и продавить, сполна поквитавшись за многочисленные отказы нести денежки в очередную «Страну дураков», поэтому мне было легче смирить гордыню, чем на пустом, в сущности, месте вступать в бессмысленную конфронтацию с начальственной особой.
Подстраховаться я тем не менее не забыла: испанский вояж показал, что несмотря на возраст и статус, наша достопочтенная матрона была периодически склонна творить безумства и в минуту помрачения разума выкидывала дивные коленца. Я бы не слишком удивилась, если бы по выписке из стационара сия бизнес-леди кардинально сменила свою позицию и завалила профильные сайты тоннами негативных отзывов о нашей компании: так, мол, и так, только встала с больничной койки, а за эти два месяца ни одна собака меня даже навестить не удосужилась, да что там навестить, хоть бы позвонили разок, нелюди бессердечные. И доказывай потом, что туристка всячески отгораживалась от внешнего мира, и мои попытки с ней пообщаться, неизбежно терпели крах, а там и Ольга Леонидовна неровен час подключится, чтобы окончательно избавиться от кости в горле и с чистой совестью уволить меня по нехорошей статье. Отказ от превентивных мер мог мне дорого обойтись, и, учитывая, что остальные каналы связи были недоступны, я вдогонку к предыдущим письмам отправила некоммуникабельной туристке новое сообщение посредством электронной почты, извинилась за беспокойство, пожелала скорейшего возвращения в строй и тактично попросила сообщить адрес, по которому можно будет прислать небольшой презент от туроператора. Ответа я так и не получила, но мне было достаточно уведомления о прочтении – не хочет женщина авоську с апельсинами и букет голландских роз, так не хочет, на нет, как говорится, и суда нет, но теперь мне без труда удастся дать опровержение огульным наветам, если сотрясение мозга всё-таки не прошло даром.
Я до последнего сомневалась в правильности взятой на вооружение стратегии и втайне опасалась, что рано или поздно мой маленький обман будет разоблачен, но минула уже третья неделя без Нитиевского, Ольгино владычество неумолимо приближалась к финальной стадии, а никаких подозрительных тенденций вокруг меня по-прежнему не наблюдалось – в офисе царила относительно нормальная обстановка с поправкой на авторитарный стиль управления, туристы денно и нощно одолевали меня звонками, а наш сайт регулярно пополнялся отзывами, щедро проиллюстрированными любительскими кадрами на фоне знаменитых мировых достопримечательностей.
Авиалайнер с Агаповыми на борту успешно приземлился в Столице еще в прошлое воскресенье, но впечатлениями от семейного отдыха на Сейшельских островах Тая поделилась со мной только во вторник. Звонким, веселым голосом она от лица своих домочадцев тепло поблагодарила меня по телефону за безупречную организацию тура, выразила восхищение моим профессионализмом и торжественно пообещала позвонить, как только они с мужем запланируют следующий отпуск. Буквально на другой день Тая разместила прекрасный отзыв сразу на четырех популярных интернет-площадках, снабдив текст эксклюзивной фотографией «Хитмена», задумчиво созерцающего, как неспешно опускается в Индийский океан уставшее светить Солнце.
