У Бори еще был один существенный недостаток. Он хихикал. От удовольствия или от удачного опыта, или еще от каких положительных эмоций – он мерзко и тоненько хихикал. Ну прямо как маньяк или клоун. Крупный, слегка одутловатый, неуклюжий и при этом так хихикающий. Это выглядело довольно несуразно и придурковато.

Я потом думала о наших с ним отношениях и поняла, что я у него первая. Но т.к. я сама не имела опыта в играх с иглами и электричеством, мне казалось, что он знает, что делает. А на самом деле я стала для него первым реальным подопытным кроликом.

До встречи с ним, я почти не имела опыта с иглами и спицами. Пока он играл с проволочками, как-то вопросов не возникало. Но через несколько встреч он предложил мне втыкать иголки и может быть спицы. Я сказала, что не знаю, как это. Он сказал – давай попробуем. Я подумала и сказала, что боюсь, но если он меня свяжет, и для начала осторожно воткнет пару игл и спиц мне в титьки, то я согласна. Он пообещал не затыкать мне рот, что если что не так, то я бы сказала. Вот он опять меня подпоил и привязал к стулу. Стул стоял у стола. На столе он положил в мелкую тарелочку несколько длинных иголок, припаянных к длинным тонким проводкам и две тонкие наточенные спицы, тоже с проводками. Потом он налил в эту тарелку водки. Я сидела голая и с ужасом наблюдала за приготовлениями. Потом он взял ватку и протер грудь, ну прямо как перед уколом. Мне было страшно, но прикольно. Иголку он втыкал медленно и мне было почти не больно, даже когда она полностью скрылась. Спица входила хуже. Он с усилием протыкал мою грудь. Но скоро и спица, пройдя насквозь, вышла с другой стороны. Заметная боль была только в момент протыкания кожи. Я попросила его развязать мне руки. Я стала трогать пальцами иголку и спицу. Мять грудь. Это было забавно и прикольно. Грудь проколота полностью, но даже если я шевелю спицу, то не больно. Чуток саднит, почти незаметно. А иголка и спица стали как-бы частью тела и сидели очень плотно. Я попробовала вытащить и спица пошла туго. Страх как-то сразу прошел и пришло возбуждение и желание экспериментировать. Боря связал меня снова и завязал глаза. Потом мы играли в «угадайку». Как оказалось, если я не вижу его действий, я не могу понять воткнул он иглу или просто приставил ее к коже.

Как-то я его спросила, а может он своими аппаратами довести меня до оргазма? Он не особо воодушевился этой идеей. Похоже, он считал женский оргазм или вредным, или ненужным. Вот один из его экспериментов: В вагину и анус он засунул металлические штырьки размером с карандаш. Проткнул соски и проткнул длинными спицами груди. Потом включил ток и взял длинную иглу с проводком. И стал ей дотрагиваться до клитора. Может быть с иглы даже слетали искры. Я не видела, я же была связанная. Ощущения ну очень специфические!!! Больно, судорожно сжимаются и киска и анус, пробивает аж насквозь к соскам болью и кайфом. Но очень короткие ощущения. Как будто дразнит, а не дает кончить… Он меня таким образом возбудил очень сильно, но кончить не получилось. Я поняла, что опять придется дома онанизмом заниматься…

Попробую подробнее описать один из вариантов, который ему очень нравился. Я приходила в означенный час. Он встречал меня в прихожей в домашней одежде. Я должна была сразу встать на колени, достать его член и поласкать руками и языком. Потом, он в комнате включал музыку и я медленно раздевалась и проходила в комнату уже голая. Он садился в кресло и приказывал мне принести алкоголь. Я доставала с бара бутылки, ставила фужеры на маленький столик, иногда фрукты и шоколад. Я вставала рядом со столиком на колени и брала фужер. Мы выпивали и он доставал одну из своих электрических коробочек, я на коленях подползала к нему и он вешал три крокодильчика (зажима) на оба соска и на язык. Потом он включал приборчик, от которого меня дергало, что-то там смотрел и говорил мне: – Прибор показывает, что ты распутная шлюшка. Хочешь всех встречных мужиков на улице. Хочешь секса круглосуточно, хочешь чтобы тебя отодрали трое или четверо! (Он наверняка врал, но почти не ошибался, что удивительно. Я на самом деле была озабочена и мечтала о нашей уральской компании и о безумном сексе с ними). «Надо тебя наказать.» – Я должна была сказать, что он угадал и просить меня наказать. Если он не соглашался меня наказывать, я должна была снова достать его член, ласкать его и упрашивать пытать меня. Когда он соглашался, то приказывал выпить еще фужер и вел на кухню. Там я ложилась на кухонный столик и он тщательно и крепко привязывал меня к нему. Я должна была лежать на спине, голова свешивалась с края стола. Ноги раздвинуты и привязаны к ножкам, руки тоже в разные стороны. Потом он приносил баночку с водкой в которой плавали иголки и спицы. Как правило, он протыкал соски, ягодицы с боков (я лежала на спине), втыкал в бедра изнутри, протыкал половые губки и иногда клитор. Все это он делал не торопясь. Периодически вливая алкоголь мне в рот. Потом он соединял каким-то непонятным мне образом все эти проводки и клал мне на живот железную коробочку с регуляторами и кнопочками. После этого он раздевался сам и начинал медленно трахать меня рот. Брал коробочку в руки и что-то включал. От этого я начинала дрожжать и дергаться. Если я взвизгивала, он поглубже совал член. Он менял режимы и от этого я дергалась и вздрагивала по-разному. Ему все это очень нравилось и он хихикал как всегда. Ощущения часто были очень разными. Иногда я прямо улетала и была близка к оргазму. Иногда было похоже на щекотку, иногда на неприятный озноб или щипки. Я сосала его член и очень боялась прикусить. Но иногда это случалось. Тогда он вставлял мне расширитель для рта, причем так сильно раздвигал челюсти, что начинали болеть щеки и скулы и по лицу обильно текла слюна. Он периодически останавливался, но не выключал аппаратик. Он сидел и пил спиртное, а я дергалась на столе, как выловленная и умирающая рыбка. Сама пытка длилась довольно долго, он постепенно усиливал ток вместе со своим возбуждением, когда я тряслась уже как в припадке и закатывала глаза он смачно и много кончал мне в горло. В таком состоянии я не могла глотать сперму и она сползала белесыми каплями на пол. За это он прокалывал мне язык и привязывал его в натяг к соскам. После своего оргазма, он выключал аппаратик и давал мне отдых. От самого сильного тока я иногда писалась, что тоже ему очень нравилось.

После отдыха он обычно все повторял. Иногда загонял новые иглы. Иногда менял аппаратик-коробочку. Только после второго его оргазма он меня развязывал, но я должна была ликвидировать последствия наших игр, прибираясь со всеми воткнутыми в меня иголками.

Однажды он увидел небольшие синячки на моей заднице и на бедрах, оставшиеся от падения на тренировке. Спросил – что это. Я объяснила. Он не поверил, взревновал. Сказал, что я конченная мазохистка, и у меня есть другой мужчина. После этого он стал меньше со мной разговаривать и стал жестче пытать.

До встречи с Борей, я никогда не пила столько алкоголя. Наши встречи «под мухой» для меня были как в розовом приятном тумане. Без такого «допинга» я воспринимала бы пытки более болезненно. Но тогда, это было что-то улетное и очень приятное, как праздник. Иногда я даже пропускала школу, особенно первые уроки.

Но если я пила с ним один-два раза в неделю, то он «квасил» похоже намного чаще. Крыша у него не съезжала, но он часто бывал в мрачном настроении, сидел с остановившимся взглядом, отпускал в мой адрес жесткие черные шуточки, причем с таким серьезным видом, что меня передергивало. Пара рюмок и он уже снова хихикает и фантазирует… Я умом понимала, что алкоголь, это плохо. Но приятные сильные эмоции наших «сессий» в сладком мягком винном дурмане были сильнее. Я старалась не напиваться, чтобы нормально дойти до дома (мы жили в одном районе), но это было трудно сделать, т.к. он поил меня насильно. Если я могла, я шла сама до дома, и еще сидела на холодном ветру во дворе на скамейке, чтобы как-то протрезветь. Если же я вырубалась, то просыпалась у него утром. И никогда в постели. Хорошо, если он клал меня на диван, а так я оказывалась, то на полу под пледом, то вообще на кухонном столе не до конца развязанная. В свою постель он меня не пускал… Это меня задевало, я все же считала себя его девушкой. Но с другой стороны – такое унижение поддерживало нашу игру в рабыню и господина.