Когда Артем дотронулся до нее там, раздвигая в сторону сокровенные занавеси, она уже была готова. Ждала, надеялась, предвосхищала. Влажность стекла, обволокла его пальцы, как мед.

—Сразу двумя,– ободрила начинающего спелеолога Алина, и, выждав миг, решительно наехала бедрами,– Т-т-т-а-а-а-а-к!

Целоваться, лаская друг друга руками, оказалось неожиданно, как в далекой студенческой поре, сладко. Не то, что бы подобное они с мужем не практиковали вовсе. Но все стало как-то предсказуемо, невнятно, обыденно. Сейчас же все происходило будто в первый раз. Словно в комнате, оставшись на один вечер без присмотра, уединились для запретного свидания подростки.

—А-а-х,– мягко простонала женщина в ухо любовника, когда его пальцы особенно глубоко вошли в нее.

—О—о-о-у,– не смолкал Артем, пока ее, смоченный в предэякуляте кончик пальца, покружив вокруг дырочки, соскальзывал по уздечке.

—Хочешь…,– в висках Алины властно стучал алкоголь,– я тебя… поцелую… туда?

—Хочу,– почти прорычал парень,– очень хочу!

В мгновенье ока Алина оказалась перед ним на коленях. Удерживая в руке, коснулась величавой короны коротко, едва-едва. Совсем так, как он впервые коснулся ее соска.

Он потянулся к ее затылку, но был остановлен тихим, но бескомпромиссным:

—Без рук. Иначе все прекратится.

Парень лишь глубоко вздохнул.

Но уже через миг его вздохи сменили тональность. Алина, чуть сместившись, обхватила нос его корабля колечком пальцев и принялась одаривать короткими поцелуями борт по всей длине. Время от времени она отстранялась, как художник, делала пару взмахов рукой, натягивая уздечку, любуюсь в полумраке грозно раздувшейся до совершенно неприличных размеров головкой. После возвращалась к основному занятию, меняя борта, слегка отклоняя нос фрегата вверх или вниз, неожиданной волной языка проходясь по бушприту уздечки. Ей нравилась эта игра! Ей нравился этот член. Ей нравилось быть такой,– раскованной, опытной, возбужденной. Желанной, наконец!

И когда Артем прохрипел:

—Я…Я сейчас… уже!

Она знала что делать. Пальцы покладисто нашли заветный бугорок. Другая рука выкрутила грубо сосок.

—А-а-хр!– густая молочная струя взвилась великолепной аркой в воздух.

—Шлеп!,– приземлилась смачными комками на груди.

—«Еще, еще, еще!»,– внутренне умоляла Алина, подползая на коленях ближе, не переставая теребить клитор. Ее накрыл восторг, сродни эмоциям девушки, впервые увидевшей салют. Вторая рука дотянулась, схватилась, направляя начинающий снова дергаться в чувственном экстазе член.

—На, сука!

Ладонь Артема легла рядом, чуть накрыв ее, заставив двинуться яростно, помогая всплеску.

—Шлеп! Шлеп! Шлеп!– кляксы спермы расплылись по лицу, склизко растекаясь к уголку рта.

—Щедрый!– выкрикнула Алина, слизнув самую шуструю каплю. Живот взорвался судорогой, и в голове стало легко-легко. А вот колени отказались держать вес.

—Возьми!– Артем, дернувшись вперед, к губам, промахнулся и третьей струей оросил волосы любовницы. Капельки семени блестели в прядах, как мелкие алмазики аристократической диадемы.

«Ну вот и случилось,– подумалось Алине, пока она поднималась с ковра. Она по инерции подхватила уже опавший пенис, дала ему дружеское сжатие. Потрепав по щеке, потянулась поцеловать Артема. И ей очень понравилось, что он и не подумал отстраниться.– Кажется, я влюбилась……………………. Не забыть проветрить здесь. И прибрать».

«Семья и стабильность,– две опоры современной женщины!»– вспомнились слова проповедника в церкви.

«Семья,– ее рука подхватила Артема снизу, взвешивая и оценивая солидную тяжесть. Перекатила в ладони,– и стабильность».

Кажется, безупречную гармонию пары норовил нахально нарушить третий. Подрастающий на глазах и крепнущий, третий.

10. Сладкое к чаю

—Знаешь, пора передохнуть!– Алина вытерла взопревший лоб.

Шел третий час работы по наведению порядка в старой квартире. Квартиранты пару месяцев назад съехали, и на семейном совете решили, что до того, как сдавать ее вновь, необходимо сделать ремонт. А до ремонта определиться, что из вещей выкинуть, а что оставить и дальше служить комфорту проживающих.

Артем опустил матрац на сдвинутую к стенке кровать, сел сам, приглашающе шлепнул ладонью по натянутой ткани.

«Э нет!»

—Приходи на кухню, чай с конфетами попьем!

Чайник, поставленный заблаговременно, уже зашелся молодецким посвистом.

—Ух, Соловей-разбойник!– Артем стягивал потную футболку в дверях.  

Алина не смогла сдержаться, окинув алчущим взглядом молодое, мускулистое тело. Парень потянулся было к ней с поцелуем, но она благоразумно отстранилась.

—Не забывай о Лене! Рубашку накинь!

—Ладно,– разочарованно протянул зять. С достопамятного момента прошло уже больше двух недель, за которые между ними не произошло ровным счетом ничего. Теперь Артем гадал, стечение ли то обстоятельств, что им не удавалось остаться один на один ни на минуту, или Алина раскаивается в  случившемся и намеренно не оставляет ему шансов.

—Зеленый?  Черный?

—Что?

—Чай заваривать какой? Если черный, то в пакетиках только в буфете нашла.

—Пыль с индийских дорог?

—То есть всем,– зеленый!– проигнорировала шутку женщина,– Ленка должна вот-вот приехать.

Алина ополоснула кипятком фарфоровый старомодный чайник, высыпала внутрь ароматную заварку, залив, накрыла объемной куклой, изображавшей румяную деревенскую бабу в сарафане. Подойдя к окну, услышала из-за спины:

—Привет! Ты едешь? Через десять минут? Поторопись! А то мы тут чай заварили. Пить уже собрались.

««Мы»,– подумалось Алине. Она, пробовала давно известное слово на вкус, словно неведомое лакомство, будто впервые осознавая его значение. Памятный вечер вдруг предстал ярко, выпукло, сочно. Во рту скопилась слюна, голова закружилась от бесстыдства пережитого.

—Ах!– неслышно подкравшийся Артем сжал ее груди, прильнув сзади. Начал поглаживать, без спросу, по-хозяйски распоряжаясь. Не сильно, но плотно охватывая, замешивая, как тесто. Даже сквозь бюстгальтер и толстую ткань рабочего комбинезона ощущения пришли захватывающие, восхитительные.

—Арик,– невольно простонала она, выталкивая вперед грудь.  Ведь еще утром, да что там утром, еще час назад была уверена, что справилась с запретным влечением. А сейчас, купалась в теплых волнах мужского обожания… Как когда-то, на этом же самом месте, двадцать лет назад. Муж, тогда еще даже и не муж вовсе, жених, совершенно так же сжимал ее в объятиях… Целовал… Тискал… Одежда предостерегающе трещала на швах… прежде чем упасть к ногам… И она так же шептала почти тоже имя… Как же захотелось оказаться сию минуту вот так, с обнаженной, вызывающе торчащей набухшими сосками грудью,  под страстным голодным взглядом юных глаз!

Тин-Тон-Тили-Тон!– разорвал чувственные сети звонок. Алина покосилась на палатку в трико зятя.