– Путь в царствие небесное лежит через покаяние! – заверил старый монах своего подопечного.

– Мне не нужно царствие небесное, в которое нужно ползти на четвереньках в корчах и визге от рвущих кожу розог, очищающих меня от грехов, которых я ещё не успел совершить!

– Светозар не богохульствуй! Грех так говорить! Грех может быть не только содеянный, но и в помыслах! А того инока застали у забора, подглядывающим через щель за проходящими мимо женщинами и занимающимся рукоблудством. Он заслужил это наказание.

***

Светозар за годы пребывания в монастыре достоверно знал, что некоторые из монахов, не только злоупотребляли возлиянием медового пива в трактирах, но и девок по углам тискали. За стенами монастыря монахи предавались грубым страстям, которым давался полный разгул. Многие содержали любовниц, имели даже детей. Тайно посещали развратных женщин. Они совсем не гнушались обмана. Старый монах Бажен все эти годы был рядом со Светозаром, а, когда совершеннолетие наступило, игумен просто не отпустил Светозара из монастыря и стал готовить его к постригу. В Уставе сказано, что это дело добровольное, но в его случае было добровольно-принудительное.

Светозар сидел в келье и изучал Устав монастыря. В Уставе пункт семь "Об отношении игумена к братии" гласит: "…игумену иметь всю братию в любви…" Светозар, прочитав эту фразу, долго и громко хохотал, дверь кельи открылась, вошёл монах, сделал ему замечание за недостойное поведение, а, когда узнал, по какому поводу он веселится, доложил игумену, и Светозара посадили на хлеб и воду на целую седмицу. Светозар хоть и жил в монастыре, но до четырнадцати лет находился дома с родителями и общался со сверстниками, так что вырос он не на одних молитвах и чувством юмора не был обделён. Светозар перед самым постригом решил сбежать из монастыря. Он долго готовился, очень сложно было запастись едой. Он несколько дней не ел хлеба, а свою пайку прятал. Ему пришлось ночью, крадучись, пробраться на кухню и взять кресало. И вот, наконец, наступила ночь, когда Бажен подал своему подопечному заплечный мешок с бутылкой воды и меч, который, взяв грех на душу, снял с пьяного монаха. Светозар сложил в мешок свои пайки хлеба и надел его на плечи. Среди ночи послушник со своим наставником тихо выскользнули из кельи Бажена и молча, как две тени пробрались к забору.

Обнявшись со своим учеником, старый монах наклонился, подставив Светозару свою спину. Послушник, аккуратно встал на неё, дотянулся до верха плотного забора, подтянулся и спрыгнул на другой стороне. Приникнув к забору, Светозар шёпотом сказал:

– Бажен! Спасибо тебе за всё! Да хранит тебя Господь! Будь здрав и не поминай лихом!

– И ты будь здрав, Светозарушка, я буду скучать!

– Прощай, Бажен!

– Прощай Светозар! Храни тебя Господь! – и Светозар услышал, как его наставник всхлипнул.

Бажен вытер мокрые от слёз щёки, повернулся и пошёл в свою келью. Ему сейчас не хотелось никого видеть, в церковь тоже не стал заходить, решив, что грех, взятый на душу за своего послушника отмолит позже. Пришёл в келью, сел к небольшому столику и задумался о своей никчемной жизни. Старческие тягучие мысли о своей немощи скользили мимо, отстранённо, как будто они были не о нём, а о совершенно постороннем человеке. Он посмотрел на свои руки, перевитые склеротичными узлами вен. Жизнь прошла… в служении Богу… а в результате счастливее не стал, родных потерял, добра и наследников не нажил. Он сидел и его мысли равнодушно, не задевая души и не волнуя сердце, текли медленно, переходя с одного события на другое, и оказалось, что в его жизни ничего такого не было, что могло взволновать или согреть душу. Он подумал о своём послушнике с большим теплом и завистью, вот ему бы так в молодости, сорваться в побег, и тогда бы его жизнь сложилась совсем по-другому.

***

Бабушка Таисии была сильной ведуньей, а у Таисии очень рано обнаружились магические способности, и бабушка решила передать внучке знания травницы, магические и колдовские секреты и премудрости. Таисия схватывала всё на лету, благо, что её врождённые способности помогали быстро освоить, то, что передавала ей бабушка. Вскоре, когда бабушка была на смертном одре, Таисия, чтобы не расстраивать старушку опрометчиво пообещала, когда её не станет, она будет жить в её избушке и помогать деревенским жителям по мере сил.

Таисия приехала жить в бабушкину избушку, как и обещала. Домовой, живший на чердаке, увидев подошедшую к избушке Таисию слез с чердака и вышел ей навстречу. Ему было лет триста, и он был ещё бодрячком и помирать не собирался. Ещё чего? С какой стати? Внешне Домовой выглядел, как и сто лет назад. Лохматая шевелюра, лишь по большим праздникам, видевшая старый деревянный гребень, была рыжая и торчала в разные стороны. Косолапые ноги шустро носили его по дому, исправно стаптывая лапти, которые ему плёл Леший по старой дружбе. Домовой был Таисии по колено. Он очень гордился своей внешностью и как любой мужчина был самовлюблённым. Домовой считал свой рост нормальным, для мужчины в самом расцвете сил и был уверен, что главное не рост, а размер. Он умел проходить через стены, дымовую трубу, заходить в закрытые двери, оберегать дом от злых людей, непрошеных гостей, и отгонять от дома беду. Много чего умел Домовой, но за его почти три сотни лет жизни, Таисия уже четвёртая хозяйка и он очень сокрушался, что уходящих хозяев удержать не смог. Когда внезапно, перед Таисией появился маленький, не более полуметра, мужичок, с растрепанными волосами и носом картошкой, новая хозяйка избушки едва не приложила его убойным заклинанием. Но решив, что с этим успеется, остановилась. Домовой задумчиво поскрёб затылок, наклонил лохматую голову набок и спросил, прищурив глаз:

– Девочка! Ты, правда, ведьма? Мне, как здешнему Домовому очень важно это знать, потому что я здесь живу очень давно и мне не всё равно с кем жить!

– Здравствуй, Домовой! Мы же с тобой уже, кажется, встречались! Ты не узнал меня?

– Узнал, но в прошлые приезды мне тебя никто не представил!

– Меня Таисия зовут, и бабушка говорила, что у меня есть способности. Надеюсь, мы подружимся!

– Здрава будь, сильномогучая Колдунья!

– С чего ты, Домовой, взял, что я сильномогучая?

– Мы, Домовые, обязаны знать, с кем имеем дело, в смысле, в чьём доме живём и о чьём благополучии заботу проявляем!

– Как тебя звать, заботливый?

– Гриня я, уже почти три сотни лет!

– Ты, Гриня, меня встречать вышел?

– Я, на данный момент, как единственный представитель этой недвижимости обязан был тебя встретить!

Тут на крыльце появился чёрный блестящий огромный кот, потянулся, сел и посмотрел на Таисию и Домового огромными зелёными глазищами.

– Ты, Гриня, много на себя не бери! Мля, мля, мля! Ты не единственный представитель здешней недвижимости, есть ещё я и, если ты не забыл, я могу превратить тебя в мышь и удавить в один миг! – сказал кот и стал вылизывать свою и без того блестящую шёрстку.

– Ладно, Виконт, не сердись! Ты же не вышел встречать новую хозяйку, мне пришлось одному отдуваться, вот поэтому я так и отрекомендовался! – покаялся Домовой.

Таисия посмотрела на Домового, потом на кота и улыбнулась.

– Я думаю, мы с вами поладим, Гриня и Виконт!

Таисия повернулась и пошла в избушку. Домовой вслед ей крикнул:

– Чтобы в доме был порядок!

Таисия повернулась и, усмехнувшись, поинтересовалась:

– А то что?

– Понимаешь, девочка! В жизни, всё складывается, таким образом, который мы заслужили! Если ты вдруг не будешь придерживаться общепринятых правил общежития…

Таисия, не дослушав Домового, сказала:

– Ты не Домовой! Ты философ!

– Это ещё кто такой? Ты меня, Домового, обидеть хочешь? – изумился он.

– Это я тебе комплимент сделала, а чтобы тебе было понятнее – похвалила.

– Йолыпалы… так меня ещё никто не хвалил!

– Мы, Гриня, потом с тобой всё обсудим, и ты мне поведаешь, какие у вас тут правила. А пока у меня дел, море!