Радомир встал со стула и, поправив штаны, вышел в коридор.

– Франя! Франя!!!

– Здесь я, Радомир, – пробухтела старая и вышла в коридор из дальней палаты.

– Иди сюда! Дело к тебе есть!

Радомир вернулся в свой кабинет и подождал, пока старая к нему доплетется.

– Чего надобно тебе, что ты так орешь?

Радомир нашел в шкафу две чистые баночки от порошков своих и протянул их Фране:

– Вот держи! Попроси в одну из них сходить Аврору, а в другую – слей мочу с судна Терры. Подпишешь, где чья моча и сразу же мне принесешь.

– Как скажешь, – пожала плечами старуха. – Только ты с Авророй сам говори на счет сборов мочи с нее. Эта дурочка не так понять может, а ты знаешь: Аврору лучше не злить.

– Не знаю, – покачал головой Радомир. – Она что – психованная?

– А от дураков никогда не знаешь, чего ждать, – ответила Франя. – Раньше все издевалися над нею, а потом, когда она в отряд добровольцев за стену идти записалась, отец ее к Савелию нашему пошел да в ноги кинулся: тот пожалел мужика и девку в охрану свою пристроил. С тех пор никто ей слова поперек сказать не может: она чуть что, сразу кулаками махать начинает.

– А я и не знал, что она в добровольцы податься хотела.

– Так куда ей еще идти было, если дуру на работу брать никто не хотел?

– А когда она себе голову наголо выбрила да уши свои истерзала?

Франя рассмеялась.

– Ты что ж это, один из Птаховых, а истории Авроры-дуры не знаешь?

– Не знаю.

– Когда в отряд ее взяли было ей всего семнадцать. Конечно ж, мужики там стали руки свои распускать. Однажды двое перебрали да в комнату к ней ввалились. Она на смерть стояла и в бойне той ей волосы с головы повыдирали. После того случая побрила она голову да уши проколола.

– Так они что, Франя, надругались над ней? – не понял Радомир.

– А кто ж его знает, – пожала плечами Франя. – Ко мне на бабий смотр она идти отказалась. А остальным велели помалкивать.

– Странно, что я не знал всего этого.

– Странный интерес у тебя к этой Авроре проснулся, – покачала головой Франя. – Не к добру это, Радомир.

– Это мысли у тебя странные, Франя, а не интерес у меня.

– Держись подальше от этой дуры, Радомир. Жена твоя три года как померла, а ты все никак жизнь новую начать не можешь. Семья тебе нужна, чтобы по дому детишки бегали. А ты в больнице этой дни напролет проводишь и света белого не видишь. Аврора девка, может, и видная по меркам вашим мужицким, да только в жены она никому не годится. Только если дурню, такому же, как сама.

– А скольких детей Божьих старше двадцати пяти лет ты знаешь в общине нашей? – спросил Радомир.

Франя задумалась и пожала плечами:

– Да только Аврору и знаю. Других, обычно, на черновую работу на рудниках берут. А там они быстро конец свой находят.

– Так Авроре ж двадцать три, – засмеялся Радомир. – Время еще есть.

– Каких двадцать три! – махнула рукой Франя. – Поди в году этом ей ужо двадцать восемь стукнет! Она ж на три годка тебя моложе!

– Двадцать восемь? – не поверил своим ушам Радомир. – А выглядит моложе…

– Если бы ты в школу со всеми детьми ходил, знал бы больше о люде, с которым живешь. Но ты ж у нас знатный ребенок.

– Причем здесь это? – не понял Радомир.

– А притом! Люд к тебе простой редко идет: им проще ко мне обратиться или самим лечится, как знают они.

– Это потому, что в методы мои они не верят. Им знахарку подавай, а не врача.

– Все равно им, к кому ноги свои нести, коли беда в дом нагрянет, но к тебе они в последнюю очередь идут, когда выхода другого нет, – тихо ответила Франя. – И не потому, что в методы твои не верят, а потому, что ты человек знатный и далекий от жизни их простой. Не свой ты для них, понимаешь?

– А ты, значит, своя?

– Я из простой семьи, Радомир, а ты – нет.

– Выходит, изгой я для люда нашего, такой же, как и Аврора? – улыбнулся Радомир.

– Ты себя с дурой не равняй! – шикнула Франя. – У нее будущего нет, а у тебя есть!

– У всех будущее есть, – вздохнул Радомир.

– Жаль мне тебя, Радомир. Ты все гибель Елены пережить не можешь. Вон смотри, как Катька на тебя вешается? Она ж тоже мужа своего схоронила, это и объединяет вас. Так ты не глупи, Радомир. Женщина она хорошая, видная. И родить еще сможет.

– Не тянет меня к ней, понимаешь? – ответил Радомир.

– А к кому тянет? – прошипела Франя. – К Авроре-дуре?

– Ерунду не моли языком своим старым! – повысил тон Радомир.

– Я тебя насквозь вижу! Моя б воля, выгнала бы я взашей эту бритую да пусть бы шла восвояси! Толку от бабы такой все равно никакого: порченая она природой и дети порченые от нее будут!

Радомир молчал, глядя в распахнутые двери, в которых застыла Аврора. Франя обернулась и, побагровев до корней седых волос, тут же отвернулась.

– Франя, госпожа проснулась да есть просит, – произнесла Аврора. – Может, вы кашу ей сварите?

Франя откашлялась.

– Да, конечно сварю.

– Только молока не пожалейте. Она ж у нас не привычная кашу на воде еси… – Аврора засмеялась и подошла к Фране, склоняясь над ней и заглядывая в раскрасневшееся лицо. – Франя, вы чего такая хмурая? Случилось что?

Франя вымученно улыбнулась и покосилась на Радомира. Он не двигался и внимательно наблюдал за происходящим.

– Да, ничего со мной не случилось! Опять ты ерунду какую-то городишь!

Аврора разогнулась и надула губы:

– Зачем же вы меня обижаете! Если говорить не хотите, так и скажите: не лезь Аврора не в свое дело!

– Аврора, не лезь не в свое дело! – ответила Франя. – На вот лучше баночку стеклянную возьми да пописай в нее, – Франя протянула ей одну из пустых банок. – И чтобы сюда принесла наполненную! Все поняла?

– А зачем это? – нахмурилась Аврора.

– Вопросов много задаешь! – шикнула Франя. – Иди, давай, работай! Госпожа твоя, небось, совсем одна осталась, пока ты тут шатаешься!

– Да нет, – улыбнулась Аврора. – С ней Катерина пока сидит.

– Давай, иди отсюда! У Радомира дел невпроворот, а ты его задерживаешь!

Аврора баночку в руках сжала да к двери направилась. И остановившись в проеме дверном к Фране обернулась:

– Франя, скажите, мне штаны мои велики?

– Да, нет, вроде… – пожала плечами Франя. – Я бы сказала, что малы они тебе, Аврора.

– А Радомир говорит, что велики! Говорит, что мне меньший размер нужен, чтобы он на зад мой мог налюбоваться вдоволь!

Радомир закрыл глаза и медленно выдохнул. Открыв их, он понял, что Аврора по-прежнему стоит в дверях и ресницами хлопает, в то время, как Франя его взглядом сверлит, да губы от злости поджимает. Будь Аврора обычной женщиной, Радомир сказал бы, что только что его очень ловко подставили. Но Аврора обычной женщиной не была… И тут Радомир прищурился, внимательно глядя на невинное выражение лица Авроры. Да нет… С дураками всегда так: они как дети, простые и прямолинейные.

– Иди, Аврора, – кивнул Радомир. – Работой займись!

Аврора вышла за дверь и стала ее закрывать. Радомир продолжать внимательно на Аврору смотреть и, когда дверь уже практически закрылась, увидел, как губы Авроры искривляются и превращаются в оскал. Дверь захлопнулась, а перед дверью осталась стоять Франя, которая успела к тому моменту упереть руки в бока.

– Да шутка то была, Франя. Пошутил я неумело.

– Ну и шутки у тебя, Радомир. Гляди, дошутишься!

– Ладно, Франя. Ты иди, работай. И кашу Терре свари.

– Я на воде сварю. Так для живота ее лучше будет.

– Свари на молоке: ей сейчас есть хорошо надо. Да и вообще, по стакану молока ей приноси, чтобы на завтрак, обед и ужин пила его. Ей будет полезно.

– Молоко? А ей от него худо не станет?

– Не станет. Все, иди давай, мне работать нужно.

Франя кивнула и оставила Радомира одного. Правда, ненадолго. Спустя с минуту в кабинет вошла Катька.

– На ужин сегодня в Главный дом придешь? – спросила она.

– Приду.

– Правда, что ли? – улыбнулась Катерина. – Тогда я свой лучший наряд надену, чтобы тебе приятнее смотреть на меня было.