Я мгновенно покопался в памяти всех тех, в кого превращался.
Протягивая руку, люди хотят познакомиться или поздороваться, но непохоже чтобы именно это входило в его планы…
Иногда люди хотят, чтобы протянутую руку им поцеловали, но обычно это женщины или высшее католическое духовенство…
Я на всякий случай посмотрел нет ли на его пальце кардинальского перстня, который в общем-то и следовало целовать.
Нет. Перстня не было.
А ещё, люди протягивая руку, просят милостыню.
Видимо это то самое. Да. Так и есть. У него надежда в глазах.
Нужно вытащить из кармана кошелёк и дать денег.
Но что делать если нет ни того ни другого?
Вот! Создать у себя в кармане кошелёк полный денег!
Отлично! У меня получается взаимодействовать с этим миром! Ура!
Все эти размышления заняли у меня не больше двух секунд.
Довольный собой, я с трудом вытащил и кармана узких джинсов объёмистый кошель и выудив оттуда увесистый золотой соверен с профилем Генриха VIII, бросил ему.
По невообразимому удивлению на его чумазом лице, я понял, что слишком расщедрился.
Ну ничего. Пусть думает, что встретил очень богатого господина, который сжалился над ним ведь на соверен можно много чего купить…
Я огляделся.
Полуденное солнце светило вовсю и на море стоял полный штиль. Ветерком даже и не пахло. Около сорока мужчин и женщин, скорее раздетых, чем одетых, лежало на песочном пляже медленно поджариваясь на солнцепёке. Ещё несколько плескалось в воде. Двое молодых парней, разделённых натянутой на столбах сеткой, играли в игру под названием волейбол.
Несмотря на полуденную жару, я всё равно решил остаться и пройтись вдоль берега.
Повернувшись спиной к Яффо, я направился на север.
Я шёл, отмечая про себя заинтересованные плотоядные взгляды женщин и завистливые, брошенные украдкой, взгляды мужчин. Хотя некоторые мужчины, явно желали меня не меньше, чем представительницы противоположного пола. Один из них даже чуть не упал с велосипеда засмотревшись, на мой, просматривающийся через тонкую ткань футболки, пресс.
Всё это меня совершенно не трогало.
– Простите, вы американец? – неожиданно обратилась ко мне на английском, с израильским акцентом, проходящая мимо смуглая девушка. Её короткое летнее платье едва прикрывало ягодицы, оставляя обнажёнными длинные загорелые ноги.
– Да, – остановился я, вспомнив легенду, которую придумала для меня Ада.
– Меня зовут Мааян, – представилась девушка. – На иврите это означает источник. А как зовут вас?
– Клейтон, – ответил я и добавил. – На английском это означает, глиняный.
– Ха-ха, – почему-то рассмеялась она. – А у вас есть подруга? Или вы свободны?
Неужели она как-то поняла, что у меня есть свобода воли?
Нет. Вряд ли она имеет в виду это. Скорее всего ей понравилась моя внешность.
Да. Так и есть. В глазах интерес и желание…
– Я свободен, – после небольшой паузы ответил я.
– А что вы делаете вечером? – тем временем спросила девушка.
– Я не знаю, – пожал плечами я. – А что делают по вечерам свободные?
– Кто как… На вашем месте, я бы сходила в какой-нибудь бар и весело провела бы время в отеле со мной, – ответила та, без тени смущения.
Она вытащила из небольшой сумочки на плече прямоугольный мобильный телефон и спросила: – Какой у вас номер, Клейтон?
Она интересуется моим номером…
Люди часто спрашивают друг у друга номера. Что именно она имеет в виду?
Я опять обратился к памяти своих «воплощений».
Номера счетов, заказов, удостоверений личности, телефонов, машин…
Чтобы она ни просила, у меня этого не было.
– У меня нет номера.
– Что значит нет? У вас нет телефона?
– Именно так, – кивнул я. – У меня нет телефона и номера.
– Это странно… – вернула мобильник в сумочку она. – Вы красивый, но странный.
– Хорошо, – не стал спорить я.
– А вы не хотите как-то записать мой номер?
– Нет, – честно ответил я, подняв брови. – Зачем?
– Ну, чтобы позвонить…
– Зачем? – снова спросил я.
– Чтобы меня найти…
– Если мне понадобится вас найти, Мааян, я вас просто найду, – уверил её я. – Мне не надо звонить.
– Я тогда пошла, ладно? – внезапно промелькнул испуг на её смуглом лице.
– Конечно…
– А вы не будете меня преследовать?
– Нет.
– Хорошо. Спасибо.
– Вам спасибо.
Девушка развернулась и быстрым шагом направилась к ближайшему пешеходному переходу. Перейдя дорогу, она почти побежала в сторону улицы Алленби.
В этом случайном разговоре что-то явно пошло не так. Я понял, что каким-то образом напугал эту девушку, но было неясно, как.
Я пошёл дальше.
Примерно через сотню метров, поравнявшись со зданием тель-авивской оперы, я услышал крики и обернувшись увидел бегущих в мою сторону людей. В одном из них я узнал того самого нищего, которому несколько минут назад пожертвовал соверен. Кричал именно он, размахивая руками и указывая на меня другим. Его спутники, судя по всему, зарабатывающие на жизнь также как и он, явно тоже хотели получить по золотой монете…
– Эй, парень! – не дойдя до меня нескольких шагов, громко обратился ко мне нищий на иврите. – Я видел. У тебя большой кошелёк! Поделись с моими друзьями и мне ещё дай…
Я застыл, не зная, как реагировать на его требование.
Конечно, я мог дать ему и его друзьям ещё монет, но тогда они несомненно попросят ещё и ещё. Это никогда не закончится, а я не хочу, чтобы весь мой опыт в этом мире ограничивался общением с бездомными бродягами.
Благодаря доступу к памяти своих воплощений, я уяснил что люди по природе своей алчны и им трудно остановиться перед возможностью быстрого обогащения.
«Не надо им больше ничего давать», – решил я. «Это будет самое правильное действие».
Я выудил из памяти Ады одну из её любимых цитат человека носящего титул Далай-Ламы и изрёк: – Удовлетворённость – вот истинное противоядие против алчности. Если вы привыкли довольствоваться тем, что у вас есть, то вы не будете беспокоиться из-за желания чем-либо обладать.
– Что за хрень ты сейчас сказал? – недоумённо вытянулось лицо бомжа.
В это время, неподалёку от нас, остановилась машина с надписью «полиция» на трёх языках, иврите, английском и арабском. Из неё вышли, одетые в тёмно-синюю форму, молодые мужчина и женщина и тоже направились ко мне.
«Полицейские», – понял я, обернувшись. «Охраняют порядок и видимо хотят защитит гражданина, то есть меня, от назойливых попрошаек».
И действительно, при виде служителей закона нищие сначала попятились, а потом развернувшись, побежали.
Однако полицейские не обратили на них никакого внимания.
– Вы американец? – спросила меня на английском женщина. – Клейсон?
– Да, – подтвердил я, а затем поправил её. – Клейтон.
– Думаю это его имела в виду девушка, – сказал мужчина на иврите, многозначительно посмотрев на свою напарницу.
– На вас поступила жалоба, – сообщила мне женщина. – Вы обвиняетесь в незаконном преследовании и сексуальном домогательстве. Ваши документы пожалуйста.
Вначале я не понял, что она мне сказала, но покопавшись у себя в голове выудил множество воспоминаний о том, как надо себя вести в подобной ситуации. В основном, информация была из американских фильмов, просмотренных Белкой и Адой и немного из личного опыта Гарретта Клейтона в качестве актёра.
– Я чист, детектив, – поднял руки я. – Вы взяли не того.
– Простите, что? – удивилась полицейская. – Я не детектив…
– Что он там бормочет? – спросил на иврите, явно не говорящий на английском, мужчина.
– Подожди. Сейчас разберёмся, – махнула ему рукой напарница и повернувшись ко мне повторила: – Ваши документы, пожалуйста.
– У меня их нет.
– Ясно… Оставили в отеле?
– Нет.
– Тогда где?
– Нигде.
– Хватит умничать! – начала терять терпение она. – Я вправе задержать вас на три часа для выяснения личности и обстоятельств преступления.
