Зан Захрай была первой, кто заговорил, – увядший цветок, поддерживаемый крепким стеблем. Мы с Элиа держались за ее спиной, хотя в присутствии охранников я внезапно почувствовала себя довольно неуютно. Я все крепче цеплялась за свой бубен, так крепко, что заболели пальцы.

– Мы приехали на ваши праздники, дорогие солдаты. Как и каждый год, мы являемся неотъемлемой частью торжеств в честь наследного принца. – Один из солдат кивнул ей, хотя его глаза говорили на другом языке. Они выглядели злыми.

Он напомнил мне человека, который удерживал Элиа, чтобы отрезать ему палец. У этого тоже были непроницаемые черты лица и неопределенный возраст. Исполнявший не свою волю, а волю короля. Я заметила оживленную суету за решеткой. Вдохнула ржавый запах строений. Позволила благоухающему ветерку ласкать меня, услышала устойчивое тиканье огромных часов на рыночной площади. Акцент у солдата был резкий. Более жесткий, чем мягкие звуки единого языка Объединенных королевств. Он, должно быть, был родом из провинции Купфоа.

– Это мы знаем, добрая женщина. Но наши меры предосторожности изменились. Для торжества в честь нашего нового короля Люциуса Первого мы должны обыскать чужаков, перед тем как пропустить их. – Король Платос, видимо, умер в прошлом году, раз его сын взошел на трон. Так оно и было. Эпоха закончилась. Началась новая. Невольно я задалась вопросом: жаждал ли наследный принц Люциус этого дня или же он тоже с трудом нес свое наследие?

– Это для меня ново! – пожаловалась Зан Захрай, возмущенно глядя на солдата. – Мы, стэндлеры, являемся частью этих торжеств в течение многих лет, а не незнакомцами.

– Вы, стэндлеры, возможно, веселый народ, – дипломатично признал солдат, но его внезапно прервал коллега, вставший перед Зан Захрай:

– Но на самом деле вы не более чем группа паршивых уличных собак! Либо вы следуете нашим правилам, либо возвращаетесь туда, откуда пришли!

Его слова были похожи на пощечину, причинившую боль лишь несколько мгновений спустя. Словно парализованная, я наблюдала, как металлические солдаты протискиваются между нами, обыскивая нас.

Это было преднамеренно. Каждое прикосновение – демонстрация силы, которой я не могла противиться. Никто ничего не сказал, даже Зан Захрай. Она лишь с грустью смотрела, как наш народ молчал, пока они обыскивали нас, будто орду преступников.

Мы знали, что немногие одобряли наш образ жизни. Но сравнение с уличными собаками было жестоким уколом, грызущим мою гордость.

– Кто у нас здесь?

Когда солдат со злыми глазами попытался схватить меня за талию, я нанесла ему прицельный удар по трещине в броне. Его ребра не были защищены в этом месте, поэтому он испугался и пошатнулся, тяжело дыша.

Мой бубен зазвенел аплодисментами, а его глаза засверкали.

– Ничто не дает тебе права прикасаться ко мне таким образом, – прошипела я, решительно приподняв подбородок. Мужчина сердито фыркнул и замахнулся рукой.

– Ты отвратительная, маленькая… Защищаясь, я подняла руки перед лицом… Мне часто доставались сокрушительные удары, и я знала, каково это будет.

Это всегда были украшенные драгоценностями руки или те, в доспехах, которые жаждали наказать нас за то, кем мы были в их глазах – менее достойными, чем они сами.

– Оставь ее! – Элиа встал передо мной, но его грубо схватил за руку другой солдат.

– Никто не сбежит от правосудия Медного города! Даже красивая девушка.

– Хэймиш, – внезапно его прервал голос из-за спины. Он возник из-за стальных ворот и заставил остальных солдат без колебаний повернуться к нему. Это был еще один из людей короля, отличавшийся от остальных только цветом герба на его груди. Он был из меди. Почти пламенно-красный.

Вне всякого сомнения, он должен принадлежать к королевской семье. Капитан, может, дальний кузен короля или друг, заслуживший высокое положение, благодаря верности. Солдат по имени Хэймиш отошел, даже не взглянув на меня во второй раз. И тут я встретилась глазами с капитаном, чей приказ спас меня. Они были из темного жидкого золота, цвета, которого раньше никогда не встречала. Я была готова потеряться в них, сгореть. Поэтому я отвела взгляд, исчезнув. Быстро спряталась среди тканей и юбок еще до того, как мужчина смог бы изучить истории на моем лице. Те, которые не были скрыты под вуалью.

Его голос пронесся над нами, как сила природы. Непроницаемый и властный.

– Стэндлеры были нашими друзьями на протяжении десятилетий. А теперь пропустите их!

– Но…

– Пропустите их! – прогремел он, и стук стальных башмаков по красному каменному мосту был единственным ответом на его требование.

После того как Зан Захрай отвесила легкий поклон в сторону солдата в медных доспехах, мы прошли через открытые ворота и вошли в Медный город. Колеса наших повозок скрежетали и скрипели, фыркали лошади и козы. Пыль пустыни прилипала к нашей одежде, как плотно пришитые блестящие камни.

Элиа встал рядом и взял меня за руку, пока я искала золотые глаза, которые спасли меня. Я заметила их рядом с воротами. Они с прищуром смотрели на солдата Хэймиша, который, казалось, плавился под их взглядом.

А затем они повернулись ко мне. Пусть я больше и не могла их видеть, знала, что они следили за мной, пока мы не затерялись в тени города.

– Все в порядке? – сердито спросил Элиа. По истории на его лице я поняла, что ему нужно взять себя в руки, дабы не вернуться к солдату и не врезать ему.

Я выдавила улыбку и кивнула. Потом отпустила его руку и скрылась среди своих людей. Нашла Талима, старого осла, и зарылась руками в его испачканную шерсть, чтобы почувствовать что-то еще, кроме настойчивого прикосновения Элиа. Однако ощущение его вспотевшей руки никуда не делось. А медная пластинка на его указательном пальце оставила на моем предплечье мурашки, которые я не могла прогнать, даже многократно протерев руку. Она была немым, но постоянным предупреждением, которое носилось здесь по переулкам, словно вольный ветер. Меня заинтересовало, что еще можно потерять, кроме пальца или руки, и что вдруг понадобилось металлическим солдатам от нас.

Потребовался целый день, чтобы установить шатры и сцену, но мы хорошо выполнили работу. Все выглядело так же, как и год назад. Площадь была круглой, как часы, красовавшиеся над рыночной площадью, словно королевская печать. Большую часть времени наша сцена находилась под ними. Часы – прекрасная часть наших декораций, может быть, даже самая красивая, хотя они и не принадлежали нам.

Они были настоящим произведением искусства: их бесчисленные шестеренки светились всеми металлическими оттенками. Их тиканье наполняло Купфоа, словно они были сердцем, перекачивающим жизнь в город. Он пульсировал. Я чувствовала тиканье в грудной клетке, словно это мои собственные удары сердца. Отец всегда утверждал, что часы поддерживают жизнь в городе. И сегодня я тоже смогла это почувствовать. Очевидно, ничего не изменилось.

Но было одно весьма принципиальное отличие – вернее, отличия – повсюду были расставлены металлические солдаты, наблюдавшие за нами, словно мы были диковинками. Я никогда не ощущала себя так. Обычно гордилась нашим разнообразием, но сегодня я чувствовала себя голой, и мне хотелось скрыться на втором этаже нашей сцены, чтобы проверить механизм.

Кристо придумал для меня этот трюк. Прежде чем присоединиться к стэндлерам, он работал техником и совершил революцию в технологиях великих театров в других королевствах Алькурнии.

Я подошла к месту своего представления на верхнем этаже, который Самс медленно поднимал веревками. Там меня чаще всего сопровождал магический туман, который напускала Чанти. Однако я знала о химии, стоящей за ее магией, и знала, как сильно она любила экспериментировать с азотом и другими веществами. И еще был трюк, с помощью которого она на короткое мгновение завладевала огнями в городе. Затем я исчезала и снова появлялась вместе с огнями среди недоверчивых зрителей. Это всегда выглядело по-особенному красиво и нередко приводило жителей в изумление. По крайней мере, раз в год они заглядывали сюда и восхищались нами.