- Мне только спросить, - с надеждой взглянула на него Инга.
- Тогда представься, - сказал пилот. - Итак, маленькая летчица, твое имя...
- Инга.
- Представлюсь и сам, - хмыкнул пилот. - А то ведь предстоит вопрос. Не выношу безадресных вопросов. Ну, Инга, ты слышала когда-нибудь об имени Порфирий?
- Никогда, - честно ответила девочка.
- Ничего удивительного, - сказал пилот. - Так уже давно никого не называют. Но если мне удастся прорваться сквозь Лабиринт Вечной Ночи, мое имя расцветет и снова станет популярным. Задавай свой вопрос.
- Как мне найти оракула?
- Легко, - улыбнулся пилот. - Я как раз знаком с одним. Отвезти?
Девочка заозиралась. Райлана и Зумки запаздывали. Что, если они вот-вот вернутся, а Инга улетит? И потом, можно ли доверять человеку, если он похож на летчика? Правда, у этого летчика есть и самолет, но все же...
- Ну что, надумала? - голос пилота был теплым, и Инга решилась.
- Хорошо, - кивнула она. - Если только ненадолго.
- А надолго и не получится, - сказал пилот. - У меня времени в обрез. Груз срочного назначения. Я едва выкроил полчаса, чтобы пролететь рядом с воротами Лабиринта. Люблю, знаешь ли, примериться, прочувствовать заранее тот великий миг, когда мой самолет войдет в первую комнату. Только представь, для меня изменится весь мир. Раньше это были смутные гроты и серебристое сумеречное сияние под каменными сводами. А там меня встретят гигантские комнаты почти бесконечного замка. По крайней мере, так говорят... Да, если ты не передумала, давай загружаться. Времени у меня и правда мало.
С этими словами пилот протянул Инге руку. Девочка протянула свою навстречу. Пальцы летчика оказались сухими и крепкими. И девочка почему-то почувствовала себя увереннее.
Глава тринадцатая
В кабине большегруза
Весело тарахтел двигатель. Луч прожектора впивался в скалы. В кабине было сумеречно и тепло, будто бы девочка угодила в дальнобойный рейс. Сережку Щукина отец брал в такой. Он и рассказывал про ночную дорогу, про деревья, выхваченные светом фар, про то, как из-за горизонта выплывают огни большого города и медленно приближаются. Здесь все было точно так же, только вместо фонарей большого города вспыхивали призрачным зеленоватым сиянием скопления гнилушек. Сияние приборов тоже было зеленым, но веселым, ничуть не похожим на холодный блеск обманных огней за окном.
Больше всего Инге понравился маленький красный самолетик, чуть покачивающийся над ярко-зеленой линией.
- Что это?
- Креномер, он же - искусственный горизонт, - пояснил Порфирий. - Горизонт опасно терять даже асам высшего пилотажа.
- Почему?
- Долго ли ты проходишь, если не будешь знать, где верх, а где низ?
- Пройду, - пожала плечами Инга. - Чего тут такого сложного?
- А как ты определяешь верх и низ, - хитро прищурился летчик.
Инга задумалась. А в самом деле: как? И дураку понятно, что солнце сверху, а земля внизу, под ногами. Но почему низ - это низ? Когда папа держал Ингу за щиколотки и раскачивал, то над головой был пол. Но он ведь все равно оставался внизу.
- Каждый человек проводит свою линию горизонта, - пояснил летчик. - Все, что выше ее, считается верхом, а что остается под ней - низом.
- Ага, тогда небо наверху, земля внизу, а горизонт - линия, где они могут встретиться.
- Не могут, - пояснил летчик. - Горизонт недостижим. Чем выше взлетаешь, тем дальше он отодвигается. Ходящим по земле легче, у них близкие горизонты. Но тот, кто хотя бы один раз видел облака под собой, уже не может жить в пределах близкого горизонта. Его горизонты простираются в места, которые те, кто ходят по земле, не могут и вообразить. Беда в том, что даже далекие горизонты иногда застилает туман. Или они могут быть скрыты мглой, как сейчас. И тогда "верх" и "низ" ничего не значат. Ведь они существуют только относительно горизонта. Но я смотрю на прибор, - палец ласково щелкнул по толстому стеклу, за которым в беззвездной ночи летел отважный красный самолет, - и все сразу встает на свои места. Незаменимая вещичка. Особенно она мне пригодится в Лабиринте.
- А правда, что из лабиринта никто не возвращался? - поежилась Инга. Места, откуда не возвращаются, всегда казались ей зловещими.
- В лабиринте есть два особых пути. Первый - Прямой, он ведет к выходу. Открывается тем, кто прошел лабиринт от начала и до конца. Но никому неведомо, куда именно они выходят. Второй проложен в обратном направлении, ко входу. Но это секретный путь. Его знают только оракулы. Даже неверно сказать "знают". Они просто чувствуют, где правильный поворот. Поэтому иногда и вылазят из Лабиринта, но неизменно возвращаются обратно.
- Кто такие "оракулы"? - спросила девочка.
- А как ты сама думаешь? - хитро прищурился летчик. - Оракулы, они ведь разные. Есть южный оракул, есть седьмой оракул, а есть оракул забытой мечты.
- А мы к которому летим? - увернулась от вопроса Инга.
- Тот, кто нам нужен, зовется Ора-Ку-у-ул.
- Как это?
- Учи английский, девочка, - пояснил Порфирий. - Моим наставником был суровый английский лорд. И если мне удавалось завернуть знаменитую мертвую петлю, он неизменно подходил ко мне и похлопывал по плечу со словами: "Cool, Sir Por-Firy, Cool!" Что в переводе на наш язык означает: "Несмотря на всю твою тупость, Порфирьич, сегодня ты меня порядком удивил!"
- Я думала, что оракулы просто орут.
- Ты, наверное, вспомнила про ораторов? - сморщил нос Порфирий. - Оракулы не орут, а вещают, причем вещают наикр-р-рутейшим образом.
Инга пожала плечами. С ораторами она никогда не сталкивалась, разве что в прошлом году видела на улице противного дядьку с мегафоном. Как он орал! Как орал! Уши чуть не сворачивались в трубочку, а зависть продирала аж целый месяц. И долго еще смутные сны пронизывали грозный гул и металлический блеск округлых стенок.
- А еще они побывали в Светлой Комнате, - пояснил летчик.
Голос его пропитался непонятным воодушевлением, словно он вспоминал сошествие бога с небес, каким его рисуют в церквях. Инга видела такую картинку на свадьбе брата. Над головами молодоженов держали золоченые короны. Что-то непонятно пел дядька в длинном плаще с красивым поясом. Дядьку все почтительно звали "батюшка". Инга непременно заскучала бы, если на круглом потолке не углядела бы картину с бородатым старцем, спускавшимся по лестнице из облаков. "Сошествие господа нашего, бога великого и вседержавного", - пояснила сухонькая старушка, непрестанно стуча себя пальцами то по лбу, то по плечам. А в голосе ее сквозило такое же почтение и преклонение перед чем-то огромным и непонятным.
