Дима влетел в квартиру как ураган.
— А вот ваш распрекрасный судья! — кричал он, снимая Рому на камеру мобильного. — А знаете, кто у нас судьи? А судьи кто? А судьи — педики! Что там говорят про высокий статус судьи и авторитет судебной власти?
— Ты больной, что ли? — опешил Рома, отнимая телефон. — Дай сюда!
— Отвали, сука! Это все сегодня же уйдет в твой сраный суд! Вот, посмотрите, — продолжил он съемку, крича и направив камеру на Дениса, — кого трахают наши федеральные судьи! Они трахают адвокатов! В адвокатуре у нас тоже одни сплошные пидоры! Интересно, а кто трахает прокуроров?
Рома с силой толкнул Диму, тот поскользнулся, но сохранил равновесие и переместился в спальню, продолжая снимать:
— А вот где судьи трахают адвокатов. Но не только адвокатов! Ваш достопочтенный судья и меня здесь долбил не один год, на этой самой кровати. Мы даже снимали часто, а потом смотрели! Я это тоже покажу! А теперь он тут тебя долбит, — крикнул он Денису. — Да и после тебя тут народу будет передолблено видимо-невидимо! Долблено-передолблено!
Денис почувствовал запах алкоголя — Дима был пьян. Он вел себя неадекватно. Рома был в ярости. Он накинулся на Диму, но тот с разворота дал ему кулаком по лицу с такой силой, что даже заорал — руке было больнее, чем лицу.
— Отдай, сука! Тварь! — кричал ему Рома. Глаза его стали дикими от злости. Он выплюнул выбитый Димой зуб.
— Во-о-от, а еще они матерятся! Неверные педики-матерщинники, вот кто ваши судьи! Какая, в жопу, честь, а?
Он забежал в ванную и закрыл за собой дверь. Денис и Рома слышали, как из-за двери раздаются комментарии:
— Вот это душ. Тут насадка откручивается, и шланг вставляется в жопу, потому что Их честь не изволят пачкаться во время долбежки. А вот мирамистин, если Их честь решат привести левого мудака с улицы и пососать ему. А потом горлышко мирамистинчиком мы тут брызгаем. А вот тут… ща… где-то здесь было… А, вот! Сука… Вот она, родимая! Запасная смазка. Это на случай, если Их честь не насытятся, то они идут к мальчику в душ, пока он смывает с себя сперму, и прямо в душе его еще раз трахают. Так. Стоп. Сохранить. Отправить.
Рома остервенел и стал кулаками стучать в дверь: «Открой, мразь! Убью!»
Денис попытался его успокоить, но Рома резко отдернул руки: «Отвали!»
Наконец Дима открыл дверь и вышел. Рома набросился на него, повалил на пол и стал бить кулаком по лицу. Денис подбежал к нему, схватил за футболку и с силой потянул Рому на себя. Рома упал, и Дима, воспользовавшись моментом, поднялся и одернул одежду, вытирая разбитую губу.
— Спокуха! Я себе отправил. Значит, так. Я тебе не шлюха, чтобы меня вот так вышвырнули. Я все эти годы глаза на твое блядство закрывал. Что ты там мне пел? Что смысл твоей жизни — дослужиться до мантии? Дослужился? А теперь слушай внимательно. Ты выкидываешь эту шваль, — он кивнул в сторону Дениса, — на улицу. Я въезжаю к тебе обратно. К себе. Это и мой дом тоже. Я здесь жил и буду жить. Или завтра же вся страна узнает, какие у нас судьи. Сам не уйдешь, так тебя «уйдут»! И жить с позором! Ты понял меня?
— И ты думаешь, что после этого он к тебе в ноги рухнет и будет лобызать персты? — спокойно спросил Диму Денис.
— Тебя спрашивали? Падаль! Гнида! Мало парней? Он мой! И всегда им был! И всегда будет! Я его знаю, как никто! Все, время пошло, — сказал он, поворачиваясь к Роме. — Вечером приду — проверю. Если я даже запах его тут учую, можешь сказать «До свидания» своей долгожданной мантии!
Он развернулся, направился к выходу и открыл дверь. Рома пантерой кинулся к нему, схватил с полки огромную сувенирную мраморную чашу и с размаху обрушил ее на голову Диме. Тот рухнул на пол, как мешок. Денис увидел, как под его головой растекается пугающе большая лужа крови.
В течение минуты ничего не происходило. Денис пытался проснуться и даже махал головой, но понимал, что все это произошло наяву.
— Рома… Ромочка… Малыш… — бормотал Денис, глядя на стоящего в углу Рому, который пространным невидящим взглядом смотрел на мертвого Диму. Денис подошел к нему, но Рома ни на что не реагировал.
«Так… Так, спокойно, спокойно, — шепнул сам себе Денис, — ты же ничего не сделал. Может, он жив еще».
Денис оглянулся в поисках своего мобильного. Взяв в руки телефон, он набрал «112», но тут же подошедший к нему Рома медленно опустил руку Дениса с зажатым в ней мобильным. Глаза его были испуганными:
— Денис, не надо. Не надо!
— Ромочка, вдруг он еще жив?
— Нет, не жив. Все, нет его. Мы его спрячем, ладно?
— Ром, умоляю, надо вызвать скорую и полицию!
— Дождемся вечера и увезем его. Никто никогда не узнает. У него нет никого. Его никто не будет искать, я тебе обещаю!
— Ром, ты в шоке! Все нормально будет, мой хороший! Все будет в порядке! Ты судья, плюс состояние аффекта! Сам же знаешь!
— Какого аффекта?! Никаких полиций, никаких скорых! Это конец… Нет, нет! Господи, зачем я это сделал… Теперь всему конец!
— Ромочка, не конец! Все будет хорошо!
— Я статус потеряю! Даже если аффект! Даже если не посадят! Неважно! Как? — Рома был дико напуган. Он хрустел пальцами, а зрачки в широких глазах без конца бегали.
— Да к черту статус! Надо сейчас думать о том, как не сесть!
— К черту статус? — кричал Рома. — Я всю жизнь к нему стремился, ты слышишь? И ради чего? Чтобы через полгода после назначения его потерять?
— Ром, не кричи, соседи же услышат! Давай представим, что он тебе угрожал. Я же свидетель! Давай подумаем! А потом вызовем скорую и полицию! Только не затягивать сильно, чтобы по времени все совпадало, а то он скоро коченеть начнет, чего доброго…
Но Рома его не слушал. Он ходил туда-сюда вокруг трупа своего бывшего и бормотал: «А если распилить? И вынести ночью? Бля, там же камера… Интересно, она работает? Вдруг было видно, как он пришел?»
Денис осторожно отошел в сторонку, взял телефон и еще раз набрал «112». В эту же секунду Рома выхватил его мобильный и нажал на красную кнопку отбоя.
— Умоляю, не надо… Денис… Вся моя жизнь, она… — он заплакал.
— Ромочка, мальчик мой… Я понимаю, но смирись. Произошло то, что произошло. Ты же знаешь, как спецслужбы работают. Куда бы ты его ни спрятал, тебя меньше чем через сутки задержат!
— Помоги мне! Давай его распилим! В ванной! А потом вымоем все! Мы его потом вывезем! Может, завтра?
— Ром! — оглушительно громко крикнул Денис. — Все! Смирись! Не делай еще хуже! Это аффект! Ведь ты до сих пор неадекватен! Давай поступать нормально! И дай мне уже вызвать скорую, пока есть хоть какой-то шанс представить все это так, как нам надо!
Денис потянулся за телефоном, но Рома одернул его, и Денис поскользнулся и упал на пол. Он протянул руку к Роме, чтобы подняться, но Рома инстинктивно схватил со стола кухонный нож и с размаху всадил его Денису прямо в грудь. Глаза его горели.
— Нет… Нет, нет… — вдруг словно очнулся он. — Денис! Дэнь! Малыш! Нет! Нет!!!
Денис искривился от боли и издал неестественный кряхтящий звук.
— Господи… Денис! Денис! Мальчик мой! Мальчик… мой… Я сейчас вызову… — он потянулся за телефоном, но тут же осекся. — Нет, нельзя! Я не могу… Боже, нет…
Денис хрипел и смотрел на Рому глазами, молящими о помощи. Рома закричал:
— Малыш! Прости! Прости! Прости! За все прости! — он рыдал и трясся над угасающим взглядом любимого. — Зачем я тебе встретился? Маленький мой! Солнышко мое родное! Господи, я так тебя люблю! Может, еще не поздно? Малыш! Ну посмотри на меня! Лапонька моя, мальчик мой любимый!
Денис уже не слышал Рому.
— Маленький мой, а вдруг тебе больно? Умирай скорее! Не мучайся! Не надо! Я люблю тебя! Очень!
Последнее, что почувствовал Денис, была огненно-горячая слезинка, которая упала из глаз Ромы на его щеку и обожгла кожу.
Рома трясся в слезах. Он убрал челку с закрытых глаз Дениса, посмотрел на его ровное бледное красивое лицо, провел по нему рукой, оставив кровавый след, и поцеловал в губы.
