— А-а-а, ну это да. Тут ему есть чем похвалиться, — улыбнулась Саша в ответ, и ее не покидало странное чувство, насколько нелепо было обсуждать размеры Дениса с его же любовником.

— Я оставил ему свой адрес и стал ждать. Он приехал, зашел ко мне, стал разуваться. А я стоял в прихожей, смотрел на него… Мне до этого представлялось, что он типичный кобель-трахальщик, а он оказался таким… Таким хорошим, что ли… Такой вежливый, и без этого, как бы сказать, тупого самцового привкуса. Даже стеснительный, волнующийся немного. Он спросил разрешения сходить в душ. Я дал ему полотенце. Он его взял и так приятно, мило улыбнулся… И когда дверь в ванную за ним закрылась, я ясно осознал, что уже успел влюбиться в него. За те несколько минут, что он был в душе, а я расправлял кровать, у меня столько мыслей пролетело в голове: и о том, как я предложу своему соседу съехать, и как предложу Денису жить вместе у меня, и как мы будем по вечерам ложиться в эту самую кровать, на которой я сейчас поправляю простыню, чтобы она была идеально ровной, без единой складочки, и как я буду прижиматься к нему перед тем, как заснуть… Секс из уважения к тебе я описывать не буду, но он был так роскошен в постели, что мне даже захотелось растаять и впитаться в его тело, чтобы остаться с ним навеки.

— Рустам… — взяв его ладонь в свою руку, шепнула Саша. У нее в глазах стояли слезы, но вовсе не от обиды за то, что ей сейчас рассказывают про секс с ее мужем, а от искренней жалости и сожаления, что бедного парня так угораздило влюбиться в Дениса.

— А потом, — продолжил Рустам тоже со слезами на глазах, — после секса, мы долго валялись в кровати. Я лежал головой у него на груди, его рука обнимала меня, и мы о чем-то болтали, болтали… Я не помню даже, о чем. Чем больше мы разговаривали, тем сильнее я влюблялся в него. В прямом эфире. Я физически ощущал, как приятно тянет у меня в животе от влюбленности, которая стремительно заполняет меня до краев, подобно кувшину, который поставили под кран с водой и врубили напор на полную. С каждым его новым словом он становился в моих глазах все более цельным, всеобъемлющим. Это сочетание ума и красоты сводило меня с ума. Буквально. Когда он ушел, я лег спать, но не мог уснуть до утра — я был счастлив, думая о том, что теперь в моей жизни, вот так внезапно, случайно, появился человек, которого я не отпущу. Мой человек.

— Он тебе, конечно, ничего не сказал про свою ситуацию? Я имею в виду нас с ним…

— Нет, разумеется. Ничего не сказал. Просто упомянул, что возможности встречаться у него дома нет. Я уточнил, состоит ли он в отношениях с парнем, но он ответил отрицательно. Я в тот момент аж выдохнул от облегчения. И не стал дальше расспрашивать.

— Вы часто виделись?

— Ну, как сказать… Периодически. Раз на раз не приходился. Но каждое его согласие приехать ко мне именно в тот вечер, когда мой сосед отсутствовал, было для меня подарком. Снова увидеть его, ощутить его в себе, почувствовать эти горячие поцелуи на своих губах… Каждый раз после секса он становился таким спокойным, ровным, даже немного безразличным, что ли… И в такие моменты я осознавал, что не могу с ним рассчитывать ни на что, кроме вот таких редких разовых встреч. И эта мысль съедала меня изнутри. Порой не виделись с ним неделю или даже две, и я лез на стену от физической боли, которую испытывал из-за того, что он не со мной. Как будто у меня отняли жизненно важный орган, и если его немедленно, прямо сейчас, не вернут на место, я умру. Иногда я намеренно рисовал у себя в голове картину, что он живет с парнем, изменяет ему со мной, а мне ничего не говорит, чтобы сохранить возможность иметь секс со мной. В такие моменты я изо всех сил старался думать о нем плохо, но у меня это по-настоящему ни разу так и не получилось. Я любил его. И люблю. И та гордость, то уважение к самому себе, которые мне порой удавалось пробудить в себе, и то понимание, что я не на помойке себя нашел и что я не должен позволять ему вести себя со мной как с мальчиком для хорошего траха, моментально улетучивались в ту секунду, когда он вдруг писал мне с предложением о встрече. Плевать мне было на гордость — ведь вечером я увижу Его. Понимаешь?

— Представь себе, понимаю. Не знаю, говорил ли он тебе, но Денис был на твоем месте. Был период в его жизни, около трех лет назад, когда он сильно влюбился в парня. Я как раз тогда была вторым ребенком беременна. Помню и его поведение, и его рассеянность, и убитый болью взгляд, в котором читалась сумасшедшая тяга к тому парню, скука по нему.

— Нет, он ничего такого не рассказывал мне… А однажды я набрался смелости и признался ему в своих чувствах. Понимал, что, возможно, после этого он больше не захочет со мной видеться — зачем молодому успешному сексуальному парню нарасхват нужна какая-то заноза в жизни в виде безнадежно и бесконечно влюбившегося в него глупого мальчика. Но я ему признался, да. И во мне теплилась надежда, что если он услышит от меня, что я его люблю, то оттает, обнимет меня, смахнет пальцами челку с моих глаз, нежно посмотрит в них и шепнет: «Глупенький, ведь я тоже тебя люблю». Но такого не произошло.

— А как он отреагировал?

— Ты же знаешь Дениса, как никто. Он очень деликатный, вежливый. Он что-то невнятное, абстрактное мне ответил в стиле: «О, мне приятно это слышать». И аккуратно напомнил, что не рассматривает возможности иметь отношения. Подсластил пилюлю, добавив, что не ищет отношений не со мной, а вообще ни с кем. Сказал, что по своей сути он одиночка и что не готов кого-то пускать в свою жизнь. И еще сказал, что если я решу прекратить наши встречи, то он безо всяких обид это поймет.

— А ты?

— Ну, сразу я ему ничего не сказал. Но спустя несколько дней написал ему, что не могу больше разрываться между желанием иметь его как человека в своей жизни и голым сексом без обязательств, который был единственным, на что я мог с ним рассчитывать. Он ответил, что с пониманием относится к моим словам и что я ему в любом случае глубоко симпатичен. И добавил, что ни с кем, кроме как со мной, у него нет секса. И эта фраза стала такой, как бы сказать, чурочкой, которую ставят между дверью и косяком, не давая ей наглухо закрыться. Он потом пару раз еще писал мне, а я, сгорая от боли, старался ответить ему что-то в нейтральном ключе, чтобы не свести разговор к тому, что мы с ним очередным вечером просто встретимся тупо потрахаться. И он перестал мне писать. Шли недели, а я перестал жить. Почти не ел, пресек встречи с друзьями. И начал гнить. Ментально. По сто раз на дню заходил в приложение для гей-знакомств, где мы впервые списались, чтобы проверить, когда он был онлайн последний раз. Ага, полчаса назад. Значит, ищет секса, встречается наверняка с кем-то. И я сходил с ума. Не мог и не хотел его отпустить из своей головы, из своего сердца. Несколько раз встречался с другими парнями для секса, но неизменно презирал, ненавидел себя за то, что, как бы сказать, изменил ему с кем-то. Идиотизм, понимаю, но я так реально думал. Да и секс с другими парнями не шел ни в какое сравнение с тем ураганом физического и морального экстаза, который я испытывал с Денисом. И я сломался. Дал слабину. Написал ему. Написал ровно, сухо, типа я весь такой переболевший чувствами к нему, остывший, предлагаю ему просто приехать ко мне потрахаться. Господи, когда я его увидел впервые за все время нашего, с позволения сказать, разрыва, хотелось броситься к нему в ноги и умолять не уходить больше никогда. Конечно, я себя сдержал. Мне даже кажется, что он как человек неглупый прекрасно понял, что я просто строю из себя недотрогу, но виду он не подал. И мы снова начали встречаться. А через какое-то время мой сосед сменил работу и перестал ездить в частые командировки. И постоянно торчал дома. Мой бизнес пока еще только окупает себя, да и отцу я постепенно возвращаю долг, и тянуть съем квартиры в одиночку мне не по карману. Несколько раз, когда мы с Денисом оба изнемогали от желания секса, а возможности увидеться у меня не было, то мы снимали номер в отеле на несколько часов. А однажды он даже пригласил меня к себе домой. Точнее, к вам домой.