— За что?

— За то, что он, как бы это сказать, открыл меня. Открыл мне глаза на себя. Мне было больно, произошли тотальные изменения в моем осознании самого себя. Но в конечном счете я перестал себя стесняться, перестал стесняться и бояться признаться тебе в том, кто я есть. А иначе так и с ума сойти можно было из-за непроходящего внутреннего дисбаланса, дисгармонии.

— Ты действительно уверен, что принял для себя правильное решение быть со мной?

— Думаю, да.

— Но ведь сомнения есть?

— Это не содержательные сомнения. Они гипотетические. Видимо, я скорпион не только по знаку зодиака, но и по своей сути — жалю себя всю свою жизнь. Терзаю мыслями, даже если не надо этого делать.

— И какими мыслями ты себя терзаешь?

— Понимаешь, — сказал Денис, припарковав машину на стоянке недалеко от станции метро, но не заглушив двигатель, точно его тихий гул помогал ему говорить честно, — когда между нами был разрыв, и я жил с ощущением, что пора привыкать к новым реалиям, мне никак не давала покоя одна мысль.

— Какая же?

— Когда пыль осела, ты в итоге начала думать о том, какой будет твоя дальнейшая жизнь. Стала либо осознанно, либо даже бессознательно искать своего «нового» человека. И я точно так же был настроен. Весьма туманно думал о том, сколько посуды мне надо будет докупить, когда у меня начнутся серьезные отношения с парнем, и размышлял о том, а как вообще парни живут вместе. Как они распределяют бюджет? Кто за что отвечает? Куча бытовых задач. И в голове у меня была такая неосязаемая, неконкретная фигура парня, которого я пытался представить рядом с собой. Ну, знаешь, как силуэт — без лица, без понимания, как звучит его голос, какая жестикуляция ему присуща. Шло время, я с кем-то худо-бедно виделся, но когда примерял очередного парня в качестве спутника, хотелось смеяться от какой-то глупости, что ли. Да какой на хрен спутник! Покувыркались и разбежались! И в итоге меня посетила мысль — а что если этого «моего» парня, который предначертан мне судьбой, и на свете-то нету? И тогда мне стало ясно, что та гипотетическая жизнь, которую я пытался рисовать у себя в воображении… Не в мечтах, а именно в воображении… Она, эта жизнь, из параллельной реальности, она ненастоящая. Ей не суждено сбыться. Ибо единственный конкретный портрет, который почти незаметно витал у меня в воображении, это Рома. Только его я мог представить в качестве «своего» человека по жизни. Но не настоящего Рому со всеми его особенностями, с его характером, с его ценностями и отношением к жизни. А другого Рому. Рому из мира моих фантазий, которым нет места в действительности. И я подумал о том, а что было бы, если б моя жизнь изначально пошла не по тем рельсам, а по другим, по тем самым, которые пролегают в той параллельной реальности? Что было бы, если б мы с тобой не познакомились на юрфаке или если бы на той студенческой пьянке ты не вышла ко мне на балкон и не поцеловала бы меня? Если бы не родились наши дети, которые мне важнее всякой фантазии? Ну, представим себе, что всего этого бы не было. Каким было бы мое собственное, субъективное счастье? Оно было бы, если б жизнь свела меня с Ромой. С Ромой из параллельной реальности, которому я готов был бы подарить всего себя. Это был бы Рома, которому не нужно пять новых парней в постели в течение недели. Это был бы Рома, с которым мы бы ездили в отпуск на Карибы, с которым ходили бы в кино, ездили бы на выходных затариваться продуктами на неделю, катались бы на великах, ложились бы каждую ночь спать в обнимку, с которым бы вместе потихоньку старели, не зная другой жизни. И если все это представить…

–То что? — тихо спросила Саша.

— То, боже, каким бы счастливым я был…

— Не таким, как сейчас?

— Неправильно, не так. Я рассматриваю это не как альтернативу тому, что я уже познал. А именно как принципиально иную жизнь. Но это лишь мысли. Если тебе на ум приходят необычные вещи, искусственно смоделированные ситуации, то это нормально. Меня, как и любого нормального человека, иногда посещают странные или, если угодно, нездоровые мысли. Скажем, как я падаю с высоты и разбиваюсь насмерть. Или как совершаю убийство. Или как теряю близких мне людей. Если сознание выбрасывает время от времени какой-то треш, то здесь нечего бояться. Напротив, это показатель того, что психика функционирует исправно и готова к экстренным ситуациям. И та теоретическая жизнь, о которой я сказал, не более чем модель, которую проецирует моя психика. Но у меня жизнь та, которая есть. И я люблю жизнь. И той жизни, о которой я думаю… Не мечтаю! А именно думаю в несбыточной перспективе… Ее не могло быть априори. Того Ромы, о котором я думаю, не было, нет и не будет, просто потому, что реальность иная.

— А если бы тебе сейчас предложили, пусть это и сказка, поменять свою реальную жизнь на ту, о которой ты думаешь и относительно которой всем понятно, что она невозможна. Ты променял бы?

— Нет. В этом-то и дело. Одни наши дочери чего стоят. И если сейчас дверь этой машины откроется, и в салон заглянет волшебник, который предложит мне обмен здесь и сейчас, то я не соглашусь. Я не готов променять свою реальность, свои достижения в личной жизни, куда включаются наши девочки и ты, даже на самую привлекательную параллельную реальность.

— Ты с виду такой сдержанный, скупой на эмоции, а на деле такой чувственный и ранимый…

— Для тебя это сюрприз?

— Нет, Тиш. Не сюрприз. Я очень не хочу, чтобы в тебе жило сомнение, сожаление.

— Я ни о чем не сожалею. Без всякого сожаления жду следующей недели, когда мы переедем в новую квартиру. С волнением, но без сожаления. Пойдем, а то опоздаешь на работу.

========== Глава 14 ==========

В день, когда в Сашину квартиру приехал грузовичок со специалистами из фирмы, занимающейся мувингом, чтобы профессионально перевезти вещи и мебель в новую квартиру, ее посетила интересная мысль. Саша очень много раз была свидетелем сцен, когда семейной паре предстояло решение неординарных бытовых задач — ремонт, покупка мебели, автомобиля. Большинство пар, которых она наблюдала, не могли решить эти задачи без ссор или в лучшем случае без разговора на повышенных тонах в споре о цвете простыней. С Денисом у них такого никогда не было — напротив, они всегда относились к этим вызовам легко, с иронией. Вот и сейчас, когда оказывалось, что какой-то предмет интерьера упорно не хочет вставать в то место в новой квартире, где ему по замыслу Дениса и Саши предстояло быть, даже специалисты мувинговой фирмы кипятились и ругались друг с другом, но Денис реагировал на все это с легкой улыбкой, как будто даже если бы сейчас ему сказали, что большой шкаф не пройдет в спальню и останется жить где-то между балконом и ванной, он бы лишь рассмеялся, но в итоге нашел решение и этой проблемы. И в Сашу такой его подход вселял спокойствие и уверенность в том, что все идет так, как надо.

Как и тогда, в Грузии, перед сном Саша волновалась — будет ли у них с мужем интимная близость, которой не было уже несколько месяцев, со времен их поездки в Тбилиси. Но, как и в тот раз, волновалась она напрасно, и когда изнеможенный Денис с трудом поднялся с их новой кровати, чтобы ополоснуться в душе после той скачки, которую они устроили в постели, Саше стало легко и спокойно на душе. Она заглянула в детскую убедиться, что дочери хорошо спят на новом месте.

Их новая жизнь нравилась Саше. Все те годы, которые они прожили с Денисом до их расставания, Саша невольно контролировала мужа — ей никогда не нравилось, что он может проводить вечер в компании друзей, а не дома, и свободолюбивого Дениса это жутко бесило, что часто служило почвой для ссор. Сейчас же у них был принципиально иной формат отношений — Саша зареклась донимать Дениса расспросами о том, поздно ли он вернется с работы, или делать недовольное лицо, если он поздно вечером собирался пойти в кальянную. Конечно, в глубине души она понимала, что его позднее возвращение домой или с тренировки было обусловлено чем-то, о чем ей не хотелось думать, но она старалась не заострять на этом своего внимания.