Обычно он перечитывал по несколько раз, комментировал, хвалил, поражался, удивлялся: «Ну, как ты так можешь? Как у тебя получается?» Сегодня не пошло. Захотелось срочно выплеснуть всю горечь и усталость последних суток, рассказать, как муторно и пусто на душе, а вместо этого клавиатура выдала:
– Привет! Какого цвета у тебя глаза?
Через минуту пришел ответ:
– Привет, зелёные, а что?
– Да тут такое дело. Мне под колесо влетела кошка, теперь вот места себе не нахожу…
– Да, понимаю, это так неприятно! Меня тоже однажды убили. Это было давно, в прошлой жизни. Откуда я знаю? Видела сон. Кто убил? Муж, конечно! Рассказать? Ну, так вот: это было в позапрошлом веке, и я была графиня, то есть жена графа. Он был гораздо старше меня и намного богаче моего папа́. В результате этого мезальянса я и попала в золотую клетку, где было всё, кроме любви. Но потом она пришла и накрыла меня с головой, я просто потеряла голову. И с кем?! С нашим конюхом! Ну, начну по порядку. На именины муж подарил мне лошадь и, конечно, конюха. В первый же раз, когда он помогал мне спешиться, я чуть не лишилась чувств. Я даже не представляла, что такое бывает!
«Ну всё, понеслась, – вздохнул Серега, – теперь не остановишь».
– Да понял я, все понял! Ты лучше скажи, что мне делать? Ну, не могу я забыть эту дурацкую кошку. Она там небось прохлаждается на небесах, а мне тут угрызаться муками совести!
Ничего не ответила его умная дурочка, а через три дня пришло письмо, непривычно короткое.
– Не переживай ты так! Простила тебя твоя кошка. Кстати, в миру её звали Мадлен. Я специально смоталась в ту свою прошлую жизнь, чтобы с ней поболтать. Так вот, живёт она на Луне, и ей там хорошо, в общем, выпей водки и ложись спать. Не пьешь? Жаль! Ну, тогда покури.
«Нет, она точно ненормальная», – подумал Серега, но сигарету взял, вышел на улицу, закурил, стал смотреть на Луну, и в какой-то момент ему показалось, что по лунной дорожке пробежала кошка. И стало так спокойно, так тихо на душе…
А в далёком северном городе экс-графиня тоже смотрела на небо. Она искала знак среди звёзд. Одна из них обязательно должна ей посигналить:
– Я здесь, я с тобой! Расскажи, как прошел твой день? Тебя никто не обидел? Будь осторожна за рулём, и, пожалуйста, живи. Живи за нас двоих, а я буду молиться за тебя. Как хорошо ты сегодня сочинила сказку про кошку, а этот, мой тёзка, поверил! Вот и хорошо! Умница моя, красавица моя!
– Да, представь себе, поверил. Смешной! Позапрошлый век… графиня… и кошка, почившая три дня назад… Неважно, доброе слово и кошке приятно. Прости господи, опять про кошку вспомнила. Пока, милый! Я завтра приду. Переделаю все дела и приду.
Ещё немного постояла, послушала тишину. Когда у Евы бывало такое состояние, она сочиняла стихи, сразу от первой до последней строчки. Вот и сейчас, кажется, получилось.
Когда-нибудь мы упадём
В луга, умытые дождём.
В снега, хрустальные, как сон,
В листву, хмельную, как шансон.
А до того, как мы уйдём,
Потанцевать бы под дождём,
Поцеловаться бы в снегу,
Помять ромашки на лугу.
Пусть видят ливень и цветы,
Как я люблю, как любишь ты,
И, может, Бог подарит нам
Краюшку неба пополам.
– Это я тебе сочинила, теперь уж точно до завтра. Пока.
Потом Ева вернулась в дом, налила в чашку коньяку. Она любила пить из чашки, когда одна. Удобно держать за ушко, наслаждаться маленькими глотками, закусывать мыслями. Вот интересно, почему он не пьет? Нужно будет спросить. Прямо сейчас и спрошу.
– А почему ты не пьешь? Совсем не пьешь? Идейные, религиозные убеждения, или в любой момент могут вызвать? Извини, если вторгаюсь.
Через три глотка получила ответ:
– Ни первое, ни второе, ни третье. История гаденькая, но тебе, как другу, расскажу. По случаю окончания училища собрались с пацанами, выпили, а я пить вообще не умел, за что спасибо бате. Бывало, сядет напротив меня бухой и вещает: «Смотри на меня, сынок, смотри и не делай, как батя, человеком будешь». А тут такое дело, короче, нельзя было не выпить: «Потому, потому что мы пилоты…». И вроде так всё шло неплохо, даже хорошо, а когда сел в свой автобус, чувствую, мутит меня по-страшному. Автобус остановился, дёрнулся, и я блеванул на женщину. Она была не одна, с мужем. Вытащил он меня и отделал как следует, еле пассажиры оттащили. Как домой добрался, не помню, а на спиртное до сих пор смотреть не могу.
– Да, историйка ещё та! Женщину жалко, представляю, каково ей было, и тебя жалко. Ну и правильно, не пей, а я люблю это дело. Правда, редко удаётся, я же все время за рулём. А вот когда умер муж, внезапно, в одну минуту, у меня на глазах, я страшно горевала и стала выпивать. Без этого не могла плакать, а если не плакала, то лезли волосы, падало зрение. Внутри всё горело, а слез не было. Конечно, у меня есть прекрасные друзья. Они приходили, утешали, помогали, но мне хотелось остаться в одиночестве, налить коньяка и открыть шлюзы. Ты не думай, процесс держала под контролем, понимала: как только станет чуть легче, нужно это дело бросать. Ну, не совсем, а как все нормальные люди: устала, праздник, сильная печаль – можно немножко себе и позволить.
– Конечно, можно, – Серёга не возражал, – как говорится, каждому своё. Меру знаешь – на здоровье. И раз уж пошёл такой разговор, расскажи мне, если не больно, о моем тёзке, твоём муже. А я тебе тоже расскажу что-нибудь личное, если захочешь.
– Нет, мне не больно, мне светло – и говорить я могу о нём бесконечно. Однажды такими разговорами довела до слез таксистку.
– Ничего себе! Расскажи!
– На ночь глядя? Ладно, постараюсь коротенько. Года три назад, тогда еще был жив Сережа, прилетела я в Москву на встречу с подругами Верочкой и Олей. Живем мы в разных городах – Питере, Туле и Рязани, там и встречаемся, а в этот раз решили собраться в столице – наговориться, сходить в театр, на выставки, ну, и в ресторан, конечно, куда же без него! В общем, приятно провести выходные. В аэропорту взяла такси. За рулём блондинка – аппетитная толстушка, ямочки на щёчках, ни дать ни взять – Даная. Ехать долго, познакомились: Катя – Ева. Я спросила, не буду ли отвлекать, если позвоню мужу – она не возражала. Минут двадцать мы с ним щебетали – обычные наши «муси-пуси»: и я, и тебе, и тебя…
– Нет, так дело не пойдет, – прервал Серега, – хочу подробней про «муси-пуси».
– Тебе интересно?
– Конечно, меня же никто не встречает, не провожает, и я никого…
– Я сообщила, что долетела хорошо: взлет – посадку даже не заметила, немножко почитала журнал, чуток вздремнула; полет короткий – часовой. Муж успокоился, сказал, что уже скучает, а скучал, даже если я улетала ненадолго… Он, некурящий, закуривал на кухне мою сигарету, брызгал духами, не убирал разбросанные вещи – создавал иллюзию присутствия. Кстати, сама я в доме никогда не курю, но ему почему-то это было нужно.
– Стоп, стоп, мой друг! А ты не заливаешь? Это похоже на сказку – так в жизни не бывает.
– Ну вот, видишь, напрасно я тебе рассказала, представь себе – бывает. Короче, смотрю на Катю, а она плачет. Я испугалась.
– Что случилось, Вам плохо?
Ответ меня ошарашил.
– Завидую! Слушаю и завидую… Аж сердце щемануло. Какая Вы счастливая! Как Вас любит муж! Расскажите мне о нём.
И тут меня понесло – заливалась соловьем, ещё больше расстроила Катю.
– А мой пил, бил, гулял, а потом ещё и бросил. Вот такой джентельменский набор, – вдруг пожаловалась Катя.
Глядя на немелкую Катю, я засомневалась.
– Прям – таки бил?
– Ну, не совсем бил – дрались мы. Он же мне изменил с Тамаркой – сменщицей моей. Видели бы Вы эту прынцессу – страшнее атомной войны! А снюхались они на моем же Дне рождения, ну, не обидно? Сама своими руками врага запустила в гнездо… Что я только ни вытворяла: и скандалила, и просила, и на пороге сидела – бесполезно – ушёл он. Теперь на соседней улице обретаются, она ходит как сытая кошка – лыбится, мой Федька – теперь уже не мой – трезвый и довольный, а я за слезами дороги не вижу, раз чуть не влетела в канаву.
