Тема исламского экстремизма в Европе и в мире – это отдельный пласт в исследованиях. С момента превращения исламского экстремизма в значимый фактор угроз европейской и американской безопасности с 11 сентября 2001 года стали появляться серьёзные исследования исламизма и исламского терроризма. Прежде всего исследователей интересовало, что представляет собой модель религиозного исламского экстремизма, распространившегося по странам Запада. В 2005 г. в журнале «The Journal of Conflict Resolution» появилась статья под названием «Сравнительная оценка радикального исламского терроризма в Европе и Северной Америке: сравнительное исследование» («Mixed Logit Estimation of Radical Islamic Terrorism in Europe and North America: A Comparative Study»). Её авторы, Карлос Пестана Баррос и Изабель Проенса, попытались на основе анализа множества исламистских террористических атак в Европе, США и Канаде с сентября 1979 по декабрь 2002 г. выделить основные характеристики исламистского терроризма. Цель авторов состояла в том, чтобы на основании внешних признаков определить с высокой степенью вероятности, что нападение совершено исламистами. Авторы определили, что для модели исламистского терроризма характерны (в порядке убывания) «слепые» взрывы, ставящие целью поражение как можно большего количества абсолютно посторонних людей, чтобы запугать общество и руководство страны, показательные казни «неверных» и захват заложников[39].
Американский судебный психиатр Марк Сейджман, лично обследовавший арестованных исламистских экстремистов, попытался выстроить модель радикализации мусульманской молодёжи. Будучи государственным консультантом по борьбе с терроризмом, он написал монографию «Террористические сети джихада без лидера в XXI веке» («Leaderless Jihad Terror Networks in the Twenty-First Century»), увидевшую свет в 2008 году. В ней он развенчал бытовавший в то время в историографии миф о том, что джихад невозможен без лидера и без поддержки мусульманского сообщества. Он доказал, что исламистский террор возможен даже на индивидуальной основе при условии воздействия определённых внешних факторов и «групповой динамики». Например, травматические события, пережитые лично или о которых стало известно, могут вызвать внутренний протест у молодых людей. Они интерпретируют это возмущение через определённую идеологию, будучи мусульманами – через исламскую, более прочувствованную и понятую, чем какие-либо другие, основанные на чуждых доктринах. Обычно в чате или других форумах в Интернете приверженцы разделяют это моральное возмущение, которое перекликается с личным опытом других. Именно так происходит превращение обычных мусульман в исламистских радикалов, террористов-одиночек, «одиноких волков», и именно так часто происходит формирование мелких террористических групп, не связанных с каким-то общим центром принятия решений[40]. Эту точку зрения разделяют и другие исследователи, например: Квентин Викторович[41], Митчел Зильбер, Эрвин Барт[42] и пр.
Отдельная группа работ касается темы пропагандистских инструментов, с помощью которых такие ведущие террористические группировки, как «Аль-Каида» и «Исламское государство», осуществляют вербовку новых членов. Стоит отметить одну из последних и наиболее значимых работ – монографию польского исследователя, научного сотрудника Оксфордского университета Мирона Лакоми «Интернет-пропаганда «Исламского государства»: сравнительный анализ» («Islamic State’s Online Propaganda: A Comparative Analysis»), изданную в Лондоне в 2021 г. В ней на основе анализа целого ряда электронных изданий ISIS автор показывает, что эта организация делает ставку на продуманную и высокоэффективную пропаганду в Интернете, а не в печатных изданиях, распространяемых по старинке в мечетях.[43] Если же говорить о содержании и направлениях пропаганды, то большинство исследователей согласны с тем, что как пропагандистская машина «Исламского государства», так и пропаганда «Аль-Каиды» направлены на оправдание террора как единственного, с их точки зрения, метода насаждения «единственно правильной» версии ислама[44].
Вообще, сравнительному анализу различных исламистских экстремистских групп посвящены исследования целого ряда авторов. Так, в 2016 году в Вашингтонском университете была защищена и затем опубликована диссертация Ибрагима Гемея «“Аль-Каида” и “Исламское государство”: сравнительное исследование нарративов джихадистов» («Al-Qaeda and the Islamic State: A comparative study of the jihadi narratives»). В ней автор исследовал основные отличия между «Аль-Каидой» и «Исламским государством» как движением против государства. Представляя первое как революционное движение, а второе как организацию государственного строительства, он утверждает, что, несмотря на свою джихадистскую природу, обе группы придерживаются разных нарративов и стратегий. При этом автор показывает, что ISIS создавалось как мегагосударство (халифат), которое рассматривало как минимум весь мусульманский мир как свою будущую территорию. Следовательно, эта организация де-факто направляет свою деятельность на разрушение всех других государств, рассматривая даже исламские страны как предателей ислама[45].
Исследование сходства и различий между двумя крупнейшими исламистскими группировками было продолжено и другими авторами. Например, в 2020 году в иранском академическом журнале «Fundamental and applied Studies of the Islamic World» была опубликована статья трёх исследователей – Эхтияра Резы, Алавиана Мортезы и Вали Алемеха: «Сравнительное исследование групп “Аль-Каиды” и ИГИЛ» («Comparative Study of Al-Qaeda and ISIS Groups»). В ней авторы изложили основное сходство и основные отличия этих двух террористических групп. В качестве сходных черт они определили происхождение их идеологии, апокалиптическое мировоззрение, прагматизм, антизападное видение, вера в иерархическую структуру в их системе, воинственность, антишиитский подход, универсальность и применение киберпространства. Что же касается отличий, то авторы сделали акцент на разных подходах к идее установления исламского халифата, к психологической и медийной тактике, военной стратегии, на разницу во взглядах на исламскую идентичность и, наконец, на то, как «Аль-Каида» и ISIS смотрят на женщин и меньшинства. Исследование пришло к выводу, что, несмотря на некоторые идентичные свойства, эти организации обладают очевидными различиями во многих аспектах, особенно в структуре, целях, функциональных возможностях, методах действий или операций, качестве лидеров и средств. Несмотря на это, их основные цели практически одинаковы: насилие над невинными людьми и их уничтожение, поскольку идеология обеих групп исходит из того, что «остальные», те, кто не разделяет их взглядов на ислам, их целей и задач, «заслуживают того, чтобы их убили»[46].
Существует и ряд других исследований, где делается аналитическое сравнение «Аль-Каиды» с другими радикальными организациями, например: с «Хизбаллой», ХАМАС и «Палестинским исламским джихадом»[47] или с группой исламского джихада в Египте[48]. Все они сходились в том, что «Аль-Каида» либо выступала в качестве зонтичной организации, либо оказывала прямое или косвенное содействие региональным исламистским структурам по всему миру. Существуют также обзоры деятельности отдельных фундаменталистских организаций по всему миру, в т. ч. «Аль-Мухаджирун», объявленной в целом ряде стран террористической организацией за вербовку боевиков для участия в вооружённых конфликтах и террористических атаках[49], «Братья-мусульмане», которую большинство исследователей считают ответственной за содействие любым формам деятельности по распространению идей всемирного халифата[50][51],а также «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамаат».
