— Ничего особенного. Просто эманации, — отмахнулся он и вернулся к умыванию.
Взглянул на себя в зеркало. Понял, что настойка и впрямь сняла покраснение и остановила кровь, а после небрежно умылся.
— Эма… что?
— Эманации, — он отчего-то усмехнулся, уперев ладони в деревянную поверхность тумбы. — Признаться, я думал, что это все россказни Геральта. Мне еще никто не говорил, что я странно как-то «вибрирую».
— Кто такой этот Геральт? — Деру, наконец, отпустило и она решила, что самое время снять накидку и дублет.
— Мой друг детства, — Эскель обмыл шею и потянулся за тряпкой, что лежала под рукой. — Он говорил когда-то, что бабы так бросаются на него из-за эманаций. Якобы сильно приятно им от них. Сам я никогда ничего такого не ощущал, когда кого-то касался, а кметки не думаю, что больно чувствительны. Как и шлюхи в борделе.
Травница смущенно отвела взгляд и беспомощно осмотрела комнату, пытаясь на что-то переключиться, лишь бы не раскраснеться. Знать какие там места у кметок и шлюх не чувствительны — она не хотела. Но ведьмак сделал, как обычно, все сам. Стащил с плеч куртку, отбросил ее на кровать и потянул на себя дверь.
— Я за едой.
Дера поджала губы и кивнула, а потом повернулась к нему спиной, делая вид что увлеченно рассматривает что-то за окном. А когда за Эскелем закрылась дверь, с ее губ сорвался хриплый вздох облегчения.
* — а теперь поиграем в «разрушителей мифов»(нет))) Просто хочу кое-что пояснить. Довелось мне ознакомиться с рядом обсуждений на тематических форумах, статей и, непосредственно, с некоторыми упоминаниями в книге. Приведу здесь одну немаловажную цитату, которую я решил взять за основу.
«Совершенно неожиданно повел себя Эскель, который встал, подошел к чародейке, низко поклонился, взял ее руку и уважительно поцеловал. Она быстро отдернула руку. Не для того, чтобы продемонстрировать злобу и раздражение, а чтобы прервать приятную, пронзившую ее вибрацию, вызванную прикосновением ведьмака. Эскель эманировал сильно. Сильнее, чем Геральт.» («Кровь эльфов» стр.20)
На чем именно я сделал акцент. Во-первых — соприкосновение непосредственно «кожа к коже», во-вторых, чтобы не думалось, что эманации — это удары током, жгущие кожу и не колющие/режущие ощущения. Пусть это будут легкие приятные вибрации, как будто ты лежишь в кресле с функцией массажа. И тебя не трясет, а так приятно согревает и чутка расслабляет от ненавязчивой вибрации. Приятно? Думаю приятно)
Теперь, следующий момент. Геральт, он же — Гервант, он же — ведьмак, у нас герой интересный, но не думаю, что тот ряд мутаций, которые сделали его волосы белыми — не прошли для организма бесследно. Явно, он остался, в каком-то роде, неполноценным. Не считая конечно стерилизации. Поэтому, я могу предположить, что сила эманаций не зависит от чего-то невероятного. Скорее это такой себе индикатор общего состояния организма ведьмака. Чем он лучше себя чувствует, тем сильнее «вибрирует») И в обратную сторону. Мне эта мысль понравилась и я решил ее так сказать — заземлить для себя)
Ну и последнее — нигде не указано, что эманации могут ощутить только индивидуумы, имеющие дело с магией. И основываясь на «подкатах» Геральта к дочери местного дворянина в Вызиме (1 часть игры), я могу предположить, что ощутить такое чудесное явление может любой, кто прикоснется к ведьмаку «кожа к коже».
В общем, подведя итог, я хочу сказать, что в моей работе эманации представлены как одно из побочных явлений мутации, не предоставляющее носителю никаких неудобств и пруфов, кроме, сексуального характера.
А учитывая, что Дера прикасалась к Эскелю только через ткань одежды, перчатки, или когда обрабатывала плечо, то вообще через тряпку, то ничего ярко выраженного она ощутить не могла. Во сне, если что и с чем соприкоснулось, то сомневаюсь, что ощущения смогли бы ее разбудить. Ее же не электрошокером бахнуло под одеялом, ей-богу. А вот когда целенаправлено получилось добиться «кожа к коже», тогда и пробрало.))
Все) Спасибо, что прочли)
Комментарий к Часть 18. Эманации
Бечено
========== Часть 19. Наши неоправдавшиеся ожидания ==========
Когда Эскель спустился в корчму, в зале тут же воцарилась тишина. Но уже никто на него не таращился. Все прятали взгляды за кружками и делали крайне незаинтересованный вид, но дружелюбия здесь и близко не было. Он потер костяшками пальцев чуть саднящую щеку и направился к корчмарю.
— Водки мне, — хлопнув ладонями по столу, хрипло буркнул он.
Корчмарь вопросов не задавал. Молча налил и принялся бросать косые взгляды.
— Еще, — ведьмак отодвинул двумя пальцами от себя пустую чарку.
Корчмарь налил еще. Бутылку на всякий случай прятать не стал. Эскель выпил, осмотрел через плечо заполненный разномастным народом зал, заметил, что неудавшийся боец в сознании и уже заливает в себя новую бутылку сивухи, повернулся обратно. Ну хоть какая-то польза была от драки с этим выпивохой — в его спину оскорбления больше не летели, того и достаточно.
— Налей еще одну.
— Милсдарь, может, уже бутылку возьмете? Я так понимаю, у вас душа просит напиться? — участливо поинтересовался корчмарь и указал взглядом на початую бутылку ржаной водки.
— Сколько?
— Двадцать крон.
Эскель кивнул, утер рукой губы и бросил четыре золотые монеты. Потом нахмурился, осмотрел наполовину пустой кошель и вытрусил оттуда все, что оставалось, на стол перед корчмарем.
— За комнату и ужин.
Тот сразу же взялся торопливо и щепетильно пересчитывать деньги, бубня себе под нос. Ведьмак схватил бутылку и двинулся в сторону выхода.
— Мастер ведьмак!
— Что?
— Ужинать-то где изволите?
— Здесь, внизу. Обмыться получится?
— Получится, получится. Подготовим вам воду и бадью. Токмо греть воду?
— Нагрейте, — он по привычке хотел сначала отказаться, но вовремя вспомнил, что есть еще и Дера.
А повторять тот трюк с закаливанием тела и здоровья травницы в ледяной воде не особо и хотелось. Еще лечи ее потом.
— Как угодно, милсдарь.
Эскель кивнул и вышел. Внезапно захотелось подышать воздухом и побыть в одиночестве. Ну или в обществе молчаливого Василька. Тот при виде хозяина зафырчал и зарыл копытом землю. Ведьмак подошел ближе к коню, огладил его черную шелковистую гриву и присел прямо на перекладину коновязи. Сделал глоток водки прямо из горла и, прикрыв предплечьем рот, зажмурился. Крепкая была и жгучая. Но с приятным хлебным послевкусием. А когда жжение превратилось в тепло, он наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и тяжело вздохнул.
Перед глазами стояли широко распахнутые зеленые глаза и мертвенно-бледное лицо травницы. Она и впрямь перепугалась за него и, если он правильно разглядел, то даже бросилась на выручку. Хотя, может, то ему просто показалось? Видать, так сильно хотелось, что почудилось всякое. А эти прикосновения. Боги, у нее оказались очень нежные руки и такие теплые ладони, что его аж дрожь пробрала. А когда она так ненавязчиво, будто невзначай, коснулась его уха и волос пальцами, он подумал, что совсем сбрендит и, того гляди, совершит какую-то глупость, о которой, несомненно, будет потом жалеть. И он даже мог бы решиться поцеловать Деру. Может быть и не только поцеловать, но эти клятые эманации расстроили все его планы и намерения. Он и подумать не мог, что Геральт не врал и даже не преувеличивал. Но почему тогда никто ему ничего не сказал до этих пор? Его же не впервые касалась девка.
Эскель сделал еще один глоток и тряхнул головой. Горло обожгло так, что захотелось ругнуться. Но если подумать спокойно, то бабы трепались о чем-то таком по деревням, и мужики ведь не зря ворчали, что девок надо прятать от ведьмаков. Да и сам Отто упомянул тогда, что чем-то они завлекают баб. Но значения этому всему он как-то не придавал. Давали девки время от времени — и на том спасибо. А кто там какие вибрации чувствует и каким местом, мягко говоря, плевать. И было бы так и дальше, если бы не травница. Нет, она не испугалась. Во взгляде читалось недоумение. Скорее, не поверила. Может, подумала, что показалось, но точно не испугалась.
