– Но ведь это реально морально тяжело. Я не прав?

– Прав. Катастрофически тяжело и морально, и физически. Иногда мне требуется несколько дней, чтобы прийти в себя и отлежаться. Ещё тяжелее, когда привязываешься к кому-то из постояльцев хосписа. Это просто запрет. Я себе много раз уже говорила, чтоб так не делала. Но я не могу. Они все такие остро нуждающиеся в тепле, поддержке, заботе, что просто невозможно им помогать и не стать ближе.

– Слушай, но хирурги ведь как-то научились кромсать ножами народ и спокойно после этого, без слез наворачивать котлетку с макаронами в перерывах между операциями.

– Я так не могу. Поэтому и никогда бы не смогла быть врачом.

– Но а кто-то может. Мы все разные.

– С этим я полностью согласна.

– Так к кому ты привязалась сейчас?

– Это женщина.

– Кто она?

– А что тебя конкретно интересует?

– Сколько ей лет. Почему она попала в хоспис. Где ее семья? Как ее зовут? Чем она занимается или… – и он замер на пару секунд… – наверное, правильнее сказать – занималась?

– Кирилл, да пойми ты, что люди в больницах – это не то же самое, что люди в моргах. Они живые! Слышишь! Они хотят любви. Они хотят тепла! Они хотят знать, что на них не всё равно! Они хотят там мало. Но они знают, как много это мало теперь стоит. И уж точно чего они не хотят – это быть для всех в прошлом.

Они готовы отдать за прежнюю жизнь всё: деньги, работу, «вечно занят и не могу», спешку в никуда и не за чем, посиделки в барах и пляски в ночных клубах. Ничего не надо, только чуть меньше боли и чуть больше надежды на завтра. А про послезавтра даже мечтать не приходится.

Поэтому люди в хосписах строят хоть и кратковременные, но всё же планы. Они отмечают свои дни рождения, Новый год и все другие праздники. Они читают книги, смотрят кино, выходят в соцсети. Они продолжают жить и очень радуются, когда окружение поддерживает в них это стремление.

– Не злись. Я пытаюсь в теме разобраться поглубже. Чтоб если и молчать рядом с тобой, то с крайне умным видом.

– Дурачок! – рассмеялась она.

– Местами да, но очень редкими, – нашёлся тут же Кирилл. Ну расскажи что-нибудь уже про неё.

– Что именно?

– Как зовут для начала.

– Яна Валерьевна.

– Так официально?

– Она уже взрослая.

– Сколько лет?

– Неприличный вопрос, если что!

– Ладно. Неважно. Чем занимается?

– А давай сыграем.

– Во что?

– В угадайку. Я назову тебе ее фамилию, а ты попытаешься догадаться, какая у неё профессия.

– Это очень сложно.

– Ты чего сдаешься, еще даже не начав?!

– Просто где ты такое видела, чтоб по фамилии узнать, чем занимается человек?

– А ты в курсе, что фамилия накладывает отпечаток на род деятельности?

– С чего ты решила?

– Читала на эту тему много.

– То есть ты хочешь сказать, что фамилия определяет жизнь человека?

– Но, может, не всю и не всегда, но очень часто. К примеру, у меня есть знакомая с фамилией Несмеянова. Так вот, она реально ходит по жизни грустная и угрюмая. Посмотришь на неё, и всё понятно – это же Танька Несмеянова пришла. Сейчас над ней прогромыхает хмурая туча пару раз, может, легче станет.

– Я прям представил себе её, рассмешила.

– Точно тебе говорю. Лучше к ней не приближаться, а то молнией шандарахнет.

– Аня, прекращай прикалываться.

– То есть ты мне не веришь, что это работает!?

– А давай проверим. Называй уже свою фамилию.

– Кнопкина.

– То есть Яна Валерьевна Кнопкина.

– Угу.

– И чем же она могла, ой, прости, может заниматься? Так, надо подумать.

– Давай уже быстрее, сейчас усну.

– Не торопи меня. Я, можно сказать, судьбу человека сейчас предсказываю. Это очень ответственно.

– Ну-ну, Нострадамус. Придумал что-нибудь толковое?

– А то!

– Говори.

– Дай подсказку.

– Ты же хотел какую-то версию сказать.

– А вдруг неверно скажу и нарушим твою статистику.

– Ты за себя переживай, я-то как-нибудь справлюсь.

– Не знаю уже.

– Справлялась без тебя двадцать лет. Итак…

– Подсказку! – требовал Кирилл.

– Ну хорошо. Кнокпина… Прикалываться… к чему что прикалывают?

– Блин. Но откуда я знаю. К доске?

– Так… тепло…

– Что прикалывают?

– Так ты же угадываешь.

– Ну не знаю. Лист бумаги какой-нибудь со списками.

– И-и-и.

– Ну пусть будет училка!

– Бинго! В десяточку!

– Реально?

– Да. А ты говорил, не работает. Статистику не обманешь.

– Но я даже не знаю, почему сказал про учительницу.

– А иногда и не надо что-то знать. Просто довериться потоку.

– То есть она учитель. А какой предмет?

– Русский и литература.

– Б-р-р.

– Что?

– Сочинения всегда не любил писать. Русский тоже хромал.

– Ну да, нелегко живется троечникам.

– А ты откуда знаешь?

– Так сам же говорил, когда про любовь свою внезапную рассказывал.

– А, точно! Но зато к концу школы и в универе я исправился. Сейчас сессию сдал на одни пятерки и четверки. Хотя это неважно.

– Вот! Яна Валерьевна тоже так часто говорит, что оценка абсолютно не важна. Она губит творческое начало, так как заставляет тебя засомневаться в самом себе. Потому что кто-то сравнил тебя с кем-то, не учитывая множество нюансов твоей индивидуальности.

– Здесь я с твоей учительницей полностью согласен. А знаешь, какая в моей школе была самая зачётная училка?

– Нет.

– По геометрии.

– И что было в ней такого? – поинтересовалась Аня.

– Мы про неё говорили, что наша учительница никогда не пропадёт. И знаешь почему?

– И почему же?

– Потому что она чертила! – и Кирилл заржал во весь голос.

– Не поняла.

– Ну игра слов. Она всегда что-то на доске чертила, и в то же время она «чертила» по жизни.

– В чём прикол?

– Ну она типа подруга чёрта. Чертила или Чертиха. В общем, та еще тетка со странностями.

– Ну и шуточки у тебя!

– Нормальные шутки. Пацанские!

– Как тебе фильмец?

– Мне понравился, – улыбнулась Аня.

– А чего такая загадочная, прям как героиня «Восточного экспресса»?

– Подумала кое о чём.

– О чём же?

– Какие же они были хорошие.

– Кто?

– Родители этой девочки.

– Получается так, раз столько людей переживало вместе с ними это горе, – согласился с ней Кирилл. – И не просто переживали, а пропустили через себя. Кстати, а ты любишь писать отзывы о фильмах, которые посмотрела?

– Очень. Только больше о книгах. Это для меня ещё одна возможность сделать что-то хорошее.

– Что, тебе хосписа мало? – немного нервно задал он свой вопрос.

– Это совсем другое. Менее личное, что ли. Здесь я отпускаю своё творчество на волю. И наблюдаю, как оно резвится, суёт свою голову в разные уголки, находит какие-то нестандартные решения. У меня даже есть страничка в инстаграме. Я там типа книжного блогера.

– Круто. Как называется профиль?

– Не скажу.

– Почему это?

– Будешь ещё смеяться.

– С твоих отзывов или названия?

– Ха-ха-ха. У меня, между прочим, под каждым постом более 500 лайков и сотни комментариев.

– Аня, а тебе это реально так важно?

– Такой простой вопрос ты мне сейчас задал, Кирилл, и такой непростой на него надо дать ответ. Честно?

– Конечно!

– Одно время было очень важно. Я телефон из рук не выпускала. В туалет и то с ним ходила. Всё мечтала, чтобы больше подписалось людей, полайкали и дали комментарий. А затем однажды отрубило. Я сказала себе, что не хочу отдавать свою жизнь в зависимость от тех, кого я никогда не видела и не знаю. Пусть читают, пусть комментируют, пусть делают выводы – знакомиться с книгой или нет, но только пусть меня это не сковывает.

– Слушай, соцсети – реально такая зависимость.

– Точно. Мне потребовалось очень много проделать работы над собой, чтоб снизить интенсивность залипания и в итоге удалить личный профиль. Это как замкнутый круг. Плохо тебе – пойду что-нибудь выложу в сеть, пусть восхитятся или позавидуют тому, что запостила. Дальше надо дождаться лайков. Черт, ну почему их так мало?! Опять настроение ухудшилось. Пока ждешь эти коварные сердечки, пошла лазить по другим профилям, а там что ни аккаунт, так частная резиденция рая на земле. Всё круто, совершенно, идеально. Настроение в итоге ещё хуже, чем было до того, как вошла в этот иллюзорный мир.