И я, блин, далеко успела уйти. Как только Миша внес меня в дом, повалил на кровать, припечатал собой и накрыл нас одеялом с головами.

– Я тебя не отпускал, ясно тебе? – пробасил он. – Пока не пойму, какого черта тебе надо, и кто тебя подослал, ни на дюйм от меня не отойдешь.

– Никто меня не подсылал, – процедила я в сотый раз. Параноик!

– Плевать. Уйдешь, когда я скажу. Когда отдашь долг.

– Какой еще к черту долг? – зашипела.

Мои ноги и так уже были разведены под ним, как бы я ни пыталась сменить позу. Ему хватило долбаной секунды, чтобы вот так просто приспустить  боксеры и вогнать в меня свой ствол. Я запрокинула голову, открывая рот в немом крике.

– Вот этот! – ответил он и начал двигаться, словно заведенный кролик. Нет, как самый одичалый ненасытный зверь. Рыча, кусая, дыша так тяжело в шею, что очень быстро стало жарко. Он сбросил одеяло, а вместе с ним и сменил позу.

– Нет! – закричала я, пытаясь вырваться. – Хватит с тебя.

Он поставил мои ладони на стену, пристроился сзади и обхватил шею. Такой огромный, сильный – с легкостью подчинил. Была только холодная стена, о которую терлись мои соски, и его горячее тело сзади. Прерывистое дыхание опалило шею, и мы оба застыли так на несколько секунд, давая себе время остыть. Вернее, я надеялась, что хотя бы он остынет, ведь самой никак не получалась.

– Давай, кукла, – прошептал он, путешествуя свободной рукой по моему телу, медленно исследуя его и спускаясь все ниже. – Скажи еще раз, чтобы я отстал. Меня это заводит.

Пальцы такие жадные и неумолимые держали шею, водили по губам, сжимали грудь. Одна рука словно металлические кандалы на шее – ни на дюйм не сдвинуться, а вторая на контрасте слишком нежная. Каким я думала, этот мужлан быть не может.

– Что ты за прозвище мне придумал, а? Не называй меня так, – зло приказала я. Злилась, конечно, больше совсем не другое. На собственную кожу, по которой вздыбились волоски от едва ощутимого касания ногтей по животу.

– Имени своего ты не помнишь, – прошептал он в затылок и скользнул губами по шее. Это тоже бесило. – А ты ведь видела себя в зеркале. Как нарисованная. Так что? Ты собираешься сопротивляться? Если да, тебе стоит делать это настойчивее, потому что…

Он сжал мое бедро, проник пальцами между ног, и теперь у него было подтверждение, что я опять хочу его.

– …Ты стараешься не очень убедительно.

И как теперь ему объяснить, что это всего лишь физиология? Она частенько не дружит с головой, но я пытаюсь их подружить!

– Больше похоже на то, что ты сама меня упрашиваешь, – издевательски прошептал он и хмыкнул, когда я попыталась отвернуться. Нет, я все еще была в его полной власти, как пластилин плавилась в мужских руках, подстраивалась под  мощные формы. Он закусил мочку моего уха, и от этого промурашило до самых пяток.

– Ненавижу тебя, – продолжил измываться он, на этот раз пытаясь спарадировать мой голос. – Отстань, придурок.

Его пальцы вернулись на место и затронули чувствительный бугорок. Как бы случайно, да вовсе нет. Все, лишь бы извести меня. Самый длинный погрузились в мою влагу, поерзал немного и вернулся обратно к клитору. Я сипло застонала, а Миша тут же повторил этот звук и добавил:

– Да, вот так. Убери от меня свои грязные лапищи. Не прикасайся…

– Прекрати! – раздраженно процедила я, закрывая глаза, думая, что так бороться с наслаждением проще. Но в голове неоновой вывеской мигал вопрос: «А зачем ты борешься?!»

– Прекрати! – повторил он и погрузил в меня уже два пальца. Я больше не смогла и прогнула спину ему навстречу. – Я теперь ненавижу тебя еще сильнее! Урод.

– Еще какой! – согласилась я.

– Козел, – выдавил он, и на этот раз превзошел себя. Получилось точно с моей интонацией.

– Горный и бекающий, – задыхаясь, добавила.

– Зверь, – с усмешкой шепнул он, продолжая то водить губами по уху, то полизывать шею, и его пальцы… Конечно, они все еще были во мне, мучая спереди, тогда как сзади я уже сама терлась о его ноющий член. Черт возьми… Это безумие, что он творит со мной.

– Трахни меня! – зашипел Миша, озвучивая слова, которые крутились у меня на языке. Пришлось прикусить его. Но ненадолго. Тиран развернул к себе мое лицо и впился жадным поцелуем в рот. А вместе с этим высунул из меня пальцы и заменил их всеми своими налитыми и твердыми дюймами. Мой стон вместе с ругательством так и остались на его проворном языке. Было так дьявольски сладко… Мои ладони на холодной стене, его – на мне повсюду, гребаные контролеры моего тела. И все самые чувствительные точки задействованы, вся власть в его пальцах, которые то кружили у меня между ног, то сжимали грудь, то проникали в рот, чтобы вновь вернуться к соскам и увлажнить их. Это ему нравилось, кажется, больше всего – смотреть на меня мокрую и стонущую от наслаждения. О, мы согрелись очень быстро. Никакой парилки не требовались, чтобы наши тела покрылись испариной, и кожа блестела в свету огня.

– Видишь, какая ты хорошая девочка в этой позе, – поощрил он, возбуждая этим еще больше. Все это точно было неправильным, я делала плохие вещи прямо сейчас, и то, что Миша указывал на это и наслаждался, делало процесс настолько греховно-сладким. – На моей спине живого места не осталось от твоих когтей. Так что в прошлый раз ты была плохой. Дикой. Я даже не знаю, какая мне нравится больше. Но я тоже попробую быть хорошим. Ты мне скажешь, как тебе нравится?

Когда я простонала вместо четкого ответа, он опять повернул к себе мое лицо и требовательно посмотрел.

– Скажешь?

– Да! – процедила я. – Ненавижу тебя!

Он наигранно поморщился, будто это заявления глубоко его ранило, и со шлепком погрузился в меня на всю длину. Прижался бедрами к моей попке, задерживаясь так на несколько секунд, а после лениво отдалился, вынул член и растер головкой влагу вдоль моих складочек. И все повторялось снова и снова – медленный ритм, глубокое проникновение, мой сиплый стон и его дерзкая ухмылочка. Я хотела большего. Хотела сумасшедшей скачки и немедленного оргазма.

– Мне нравится, когда ты плохой, – произнесла наконец, и он со стоном накрыл своими ладонями мои на стене.

– Вот в чем подвох, кукла, – произнес Миша, начиная наращивать темп. – Я всегда плохой. Но ты мне определенно нравишься хорошей. Такая послушная…

Теперь ясно зачем он держал мои руки. Ведь так хотелось пустить их в ход, чтобы поцарапать хотя бы его бедра. Впрочем, я добавлю этот пункт в список своей мести позже. А сейчас мне просто хотелось, чтобы он не останавливался.

Я перестала считать оргазмы еще в бане. Но этот точно переплюнул все те по продолжительности. Я опять кричала, как сумасшедшая, откинув голову на мужское плечо, и он бесстыдно пытал меня пальцами, даже когда самая мощная волна экстаза начала отплывать, но вернулась с новой силой, только он максимально ускорился. И излился в меня, пытаясь задушить животный рев. Мы могли бы спугнуть любого зверя в Сибири этими звуками. Так что хотя бы об этом я могла не беспокоиться. Зверь похуже сжимал меня в медвежьей хватке.

– Ты опять сделал это, – с укором произнесла я, когда он начал выходить из меня. Наши тела отлипли друг от друга со смешным звуком.

– И буду делать опять.

– Пока я не забеременею? – с вызовом спросила и обернулась, чтобы хотя бы попытаться понять его логику. А вдруг я увижу проблески разума в этих черных глазах.

– Ты не сможешь, – произнес Миша так просто и беспечно, что хотелось покрутить пальцем у виска. А после еще и начал падать со мной на постель. Мол, тема закрыта. Спать.

– Господи, ты что, не знаешь, как делаются дети?

– Дело не во мне, – пробормотал он устало в мою шею и закинул на меня не только руку, но и ногу. – В тебе. Ты бесплодна.

Я впала в какой-то ступор от его заявления.

– Откуда… Откуда ты можешь знать, если только не знал меня раньше?