– Еда и теплая одежда вперед! – завизжала я и зажмурилась в ожидании боли.

Прерывистое горячее дыхание на моем виске было. Каменное тело, сковавшее меня по рукам и ногам, тоже было. А вот боли нет.

Я открыла глаза и наткнулась на плотно сжатые челюсти и тяжело дышащий нос. Кажется, он пытался себя контролировать. Значит, какие-то стопы у него все же имелись. И это после того, как одно из дров до крови оцарапало его плечо.

– Еда и теплая одежда вперед, – повторила я едва слышным шепотом. – И немного времени на реабилитацию. А потом я сделаю все, что скажешь.

Он думал над этим долго, и я молилась каждую долбаную секунду, помня о том, что он мог уже копать яму для меня на заднем дворе. Но вместо этого он думал.

– Дикая, – пророкотал маньяк своим басом. – Будешь дразнить меня снова, узнаешь, насколько диким могу быть я.

***

Он отпустил резко, я бы свалилась, если бы не схватилась за каминную полку. И только когда отошел, я почувствовала приток воздуха к легким. Этот псих мог душить одним только взглядом.

Грузными шагами он добрался до двери, снял с крючка шубу и бросил мне. Я поймала ее и тут же выпустила, не чувствуя силы в пальцах.

– В холодильнике пельмени, – «любезно» предложил он. – Подогреешь сама.

Пельмени? Что это к черту такое? Я как будто потеряла половину словарного запаса. Опять же, слово казалось знакомым, я точно слышала его раньше, но…

– Я не знаю, что это.

Он повернулся ко мне с ядовитой ухмылкой и издевательским взглядом, раскинул руки и объявил:

– Ну, извини! Здесь тебе не ресторан. Мне насрать, если не знаешь. Хочешь есть – съешь все.

Я выставила руку в примирительном жесте и попыталась отрыть в этой чертовой шубе рукав. Не хочу знать, из какого она зверя. Она пахла отвратительно, была огромной, и на ней не было швов. Из медведя?

– Разденься, – твердый приказ и вновь тяжелые шаги, заставившие меня вздрогнуть. Он подошел, но не ко мне, а к каминной полке, на которой стояла бутылка с белой жидкостью и стакан. Водка! Вот это слово на ум пришло сразу, как только он откупорил бутылку и понесло спиртом.

Псих наполнил стакан и отпил, не сводя с меня глаз. Ждал, что я начну раздеваться. И я, конечно, мечтала избавиться от мокрой одежды, но не так… Не под обжигающим пламенем его дикого взгляда.

– Здесь где-то есть уборная? Другая комната? Кладовка?

Я не видела других дверей, только на кухню, так что вопросы изначально были глупыми, но надежда всегда умирает последней, да? Мудак закатил глаза и покачал головой.

– И не отель. Раздевайся. Иначе окоченеешь раньше времени.

Это его «раньше времени» несказанно вдохновляло. Не удержавшись и скорчив ему кислую мину, я попробовала изворотиться, набросив на себя шубу и начав снимать свитер под ней. А он все смотрел, я чувствовала его въевшиеся в меня глаза.

Терпению придурка пришел конец, когда я запуталась в рукаве холодного свитера. Он просто схватил меня подмышки, швырнул на кровать и начал рьяно рвать мою одежде. Вернее, она была не моя, но, по крайней мере, скрывала совершенно голое тело. А этот… Чертов ублюдок! Силен, как зверь. Ему ничего не стоило располовинить свитер на моей груди и рывком содрать с меня рукава. Я пыталась сопротивляться, но поняла, что бесполезно, когда он уже принялся за джинсы, повторив с ними то же самое. Плотная ткань казалась бумагой в его мощных лапищах. Я успела лишь пикнуть, когда осталась в чем мать родила на холодной кровати перед монстром. Он похотливо пожирал мое тело глазами, пока я, скрипя зубами, пыталась прикрыться ледяными ладонями. Вся кожа покрылась крупными мурашками, и я дрожала, боясь пошевелиться или что-либо сказать. У нас вроде был договор, но он сейчас казался на грани безумия, смотря так… пугающе.

Я даже боялась смотреть ему в глаза, чувствовала, что этим самым брошу вызов. Но вид ниже был еще хуже – его штаны так натянулись в области паха, что грозили лопнуть точно, как мои джинсы. Он был адски возбужден, и у меня больше не было иллюзий на счет того, что меня ждет.

Но не этот козел властвовал над моим телом прямо сейчас, а холод. Похуже озабоченного психа. Мои зубы застучали, и это привело мудака в чувства. Он наклонился за шубой и бросил ее на меня, дав наконец прикрыться. И согреться. Просунула руки в рукава, запахнулась и сползла с кровати к камину, подставляя пальцы к огню.

– Выпей, – новый приказ, грозящий превратиться в проблему, если не исполню. И, конечно, он протягивал мне стакан с водкой.

– Боюсь, меня стошнит от одного только запаха.

– Лучше бы ты боялась воспаления легких, – пророкотал он, продолжая впаривать мне чертов стакан. – Сейчас тебе нужно согреться изнутри.

Не поднимая головы, чтобы снова не наткнуться взглядом на его устрашающий стояк, я протянула руку и приняла жидкий огонь. Выпила все одним глотком, задержав дыхание. Так и хотелось бросить в камин стакан до звона, но я быстро отставила его на пол и прижала рот тыльной стороной ладони. Это даже не водка, а какое-то непрофильтрованное дерьмо. Но оно согревало, каким бы мерзким ни казалось на вкус.

Мудак наклонился и поднял бокал сам. Налил опять и коснулся моего плеча.

– Еще.

– Я уже согрелась, – соврала из упрямства.

– Если согрелась, тогда я готов снимать штаны, – пророкотал он язвительно, и я опять взяла водку, ненавидя его все больше всеми фибрами души. Упрямый больной сукин сын. Пожалуй, мне стоит рискнуть и огреть его сковородой. Затем украсть уродливые ботинки и свалить. А еще лучше украсть всю обувь, тогда он точно за мной не пойдет.

– Ты говорил, что отвезешь меня в город. У тебя есть транспорт?

Он вырвал у меня из руки пустой стакан и резко схватил за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Но хуже всего то, что я, не до конца контролируя себя, прошлась взглядом по всему телу – от бугора в штанах по темной дорожке волос вверх к покрытым венами животу, мощной грудной клетке, шее, губам. И только тогда до полуприкрытых злых глаз, в которых плясали языки огня.

– Даже и не думай об этом, – с угрозой произнес он. А я не сразу вспомнила, что говорила, ведь думала только о том, насколько он огромен везде. – Тебе некуда идти. А мне не к кому тебя отвозить. Ты останешься здесь так долго, как я захочу.

– Значит… – мой голос охрип до шепота. – Я пленница?

 Он хмыкнул. Не отпуская моего подбородка, поставил стакан на полку и, как только освободил вторую руку, положил свою лапищу на член. Мои глаза в ужасе округлились, когда он неприличным, чисто мужским движением начал поглаживать себя. И смотрел при этом так, будто прямо сейчас трахал мой рот. Новая волна дрожи окатила все тело, и я вырвала свой подбородок, послав ему испепеляющий взгляд – все, что мне оставалось.

– Ты хотела есть, – напомнил он многозначительно. Как бы давая мне немного времени, но совершенно не давая шансов.

ГЛАВА 2

Я и до этого переваривала происходящее с трудом, а теперь просто оторопела от несказанно «заманчивого» предложения.

Хотя был в этом всем один большой жирный плюс. У меня хотя бы был выбор, вернее, иллюзия выбора. Очевидно ведь, что если я выйду за порог этой лачуги, погибну. Ступни еще не согрелись, я дрожала от холода, который, казалось, пробрался до костей. Единственное разумное решение – остаться и делать все, что нужно для выживания.

Со мной была только одна вещь – мое чутье. И прямо сейчас я решила повиноваться ему.

Приложив ледяные пальцы к ране на лбу, стерла засохшую кровь и осмотрела хижину. Слишком крохотная для него. Старая. Мебели минимум – небольшой квадратный стол с двумя табуретками, кресло и кровать у камина. В зоне, отведенную под кухню, была еще одна дверь во двор, печь, умывальник и допотопный холодильник. Я нашла то, что искала у двери. На полу стояли две пару обуви – сапоги, в которых мудак меня встретил, и кроссовки, кажется, двенадцатого размера – огромные.