— Вы тоже знаете, что это правда? — спросил Рослум, стараясь выглядеть беззаботным. Веселье Телдина внезапно угасло. До него дошли странные слухи, связывающие его с Рейвен, и он сразу понял суть интереса Рослума. — «О, Паладин, мой свидетель», — подумал Телдин, — «что мне делать с таким вопросом».
Словно в ответ, огромная рука Рослума потянулась к рукояти украшенного драгоценными камнями кинжала на поясе. Глаза Телдина расширились, затем он понял, что жест Рослума был не более чем рефлексом; драки на ножах из-за женщин были настолько распространены среди аперузов, что потянуться за кинжалом было такой же естественной реакцией, как чихнуть над просыпанным перцем. Для Телдина идея о Рейвен в качестве приза, который нужно выиграть, была совершенно нелепой. Его так и подмывало сказать об этом Рослуму, но такая мысль лежала слишком далеко за пределами образа мыслей аперузы.
Телдин был избавлен от необходимости давать какой-либо ответ из-за возвращения Дилии Сноусонг. Веселая ухмылка Рослума вернулась, и его рука соскользнула с рукояти кинжала, чтобы пригладить свою вьющуюся черную бороду. Бормоча капитанские банальности, которые никто не слышал, Телдин попятился из лазарета.
Поднимаясь по лестнице на верхнюю палубу, Телдин размышлял, что ему делать с этой дракой. Он часто думал, что это всего лишь вопрос времени, когда одной из женщин экипажа корабля будет более чем достаточно для Рослума. Даже в свете неослабевающего и часто раздражающего преследования цыгана, реакция Рейвен была немного экстремальной. Протокол, вероятно, требовал, чтобы он поговорил с ней, но даже если бы он был склонен дисциплинировать ее, он понятия не имел, как это сделать. Как он делал дюжину раз в день, капитан пожалел, что у него нет мудрости мудреца. — Никогда не ошибайся, когда тебе это нужно, — криво усмехнулся Телдин.
Новая мысль поразила его с силой огненного шара. У Рейвен был вспыльчивый характер, и она проявила значительные магические способности, заглушив заклинание Валлуса. Неужели она, а не Эстрисс, бросила волшебный снаряд, убивший воина лакшу?
Если это сделала она, то Телдин не винил ее. Он слишком хорошо знал, что обладать абсолютным кормилом власти означало сражаться, чтобы остаться в живых. Его опасения были практическими; магические снаряды были мощным оружием, и если Рейвен могла ими управлять, это было еще одной вещью, которую он мог добавить к арсеналу навыков, которыми обладали выжившие члены экипажа. Они потеряли слишком многих в битве, включая Гектата Кира. Бионоидный друг Телдина просто исчез, что вызвало множество предположений у выживших эльфов. Гастон, в частности, казался раздражающе довольным тем, что его подозрения насчет полуэльфа оправдались.
Поднявшись на палубу, Телдин заметил, что ремонт продвигается слишком медленно. Тонкая серебристая униформа эльфов мало защищала от пронизывающих ветров, а сильная гравитация «Армистайка» замедляла их движения до вялой, изнурительной борьбы. Ходить было достаточно трудно, а из-за силы тяжести, заставляющей все чувствовать в три раза тяжелее обычного, подъем любых грузов был почти невозможен, а лазание по вантам стало опасным. Жилистый эльфийский моряк, пытавшийся взобраться по корабельному такелажу, порвал прочную сеть и заработал болезненное падение. Последний удар был буквальным: сидя на том, что осталось от башни, Ом «случайно» уронила свой гаечный ключ размером с гнома на последнего получателя флирта, неудержимого Рослума, отправив несчастную эльфийку, растянувшуюся без чувств, на палубу.
Телдин немедленно отправил одного из волшебников к вспомогательному приводу, предположив, что условия были бы более терпимыми, если бы корабль-лебедь поддерживал собственную воздушную оболочку и гравитационное поле. Результаты сказались немедленно, и эльфы заработали гораздо эффективнее. Телдин также рассудил, что стоит восстановить основной привод на случай, если гоблины Валлуса материализуются на самом деле.
Прошло три вахты, прежде чем над далекими горами забрезжил рассвет. Валлус, который, по-видимому, был в некотором роде авторитетом в этом ледяном мире, сообщил Телдину, что дни на «Армистайке» длятся около шестидесяти часов. Присутствие трех лун делало приливы необычайно сильными, и с восходом солнца утренние отливы отступали в бурной, непреодолимой волне. Корабль-лебедь с трудом удерживался на якорях, и несколько раз его чуть не унесло в море. Телдин предложил было подвести корабль-лебедь ближе к суше, надеясь, что они смогут найти защищенную бухту, но Валлус настаивал на том, что они будут в меньшей опасности от приливов и непогоды, чем от гоблинов. Телдин подозревал, что Валлус был параноиком, и согласился только с неохотой. После битвы с бионоидами отношения между Телдином и эльфийским волшебником были напряженными, поскольку вера Телдина в суждения и характер волшебника сильно пошатнулась.
Телдин никогда не верил, что Имперский Флот предоставит ему реальный выбор, использовать или нет его плащ для эльфийских военных действий, но до того момента, когда Рейвен остановила заклинание Валлуса, Телдин доверял волшебнику лично. Теперь, увидев готовность Валлуса пожертвовать своей командой, чтобы не позволить гоблинам завладеть плащом, Телдин не был так уверен, что это доверие оправдано.
А как насчет Рейвен Стормвокер? Ее использование сапфирового кулона для посадки корабля-лебедя доказало, что она владела еще одним абсолютным средством управления. И все же она ничего не сделала, чтобы бросить вызов Телдину за звание капитана «Спеллджаммера», на самом деле, она была только полезной. Благополучно посадив корабль, она, вероятно, спасла их всех. Телдин мало что помнил о посадке на «Армистайк», кроме смутного чувства тревоги и воспоминаний о снах, наполненных золотым светом.
Что касается Рейвен, у Телдина сложилось впечатление, что она считала его скорее союзником, чем противником. Что это значило для нее, он не мог даже предположить. Какой бы ни была ее игра, Телдин устал ждать, пока она разыграет свою карту.
С той ночи, когда он впервые застегнул застежку плаща на шее, Телдин почти не контролировал события, которые формировали его жизнь. Он часто клялся, что ситуация изменится, но до сих пор у него не было вдохновения, как этого добиться. По мере того как дни на «Армистайке» проходили во все возрастающем разочаровании, временами Телдин едва сдерживал желание схватить Рейвен за плечи, встряхнуть ее и крикнуть в ее прекрасное лицо: — Чего ты от меня хочешь?
Было почти облегчением, когда запасы начали подходить к концу; по крайней мере, это дало Телдину что-то осязаемое и немедленное для решения. Сначала он направил усилия экипажа в сторону моря. Странная рыба, которую им удалось поймать, была уродливыми, похожими на угрей существами с шипами, но под умелыми руками Рослума рыба стала достаточно вкусной. Эльфы также попытались собрать немного водорослей; к счастью, Дилия Сноусонг вмешалась в это до того, как кто-либо их попробовал. Ледяная эльфийка отнеслась с подозрением ко всему, что может расти в холодной воде, поэтому она проверила водоросли и обнаружила, что они очень токсичны. Она предположила, что вулканическая активность под океанским дном нагревала глубокую воду достаточно, чтобы образовались водоросли, но также пропускала в них ядовитые газы. Как бы то ни было, Чирп и Тривит испытали мрачное и неожиданное ликование, превращая водоросли в яд.
Более серьезной проблемой было водоснабжение; каким-то образом резервуары для хранения воды были повреждены при посадке. Вскоре стало ясно, что — есть гоблины или нет — им придется сойти на берег в поисках питьевой воды.
И вот, в самые темные часы ночи «Армистайка», маленький баркас соскользнул с корабля-лебедя и пробился сквозь волны к неприступной береговой линии Ракхара.
Глава пятнадцатая
Телдин был на верхней палубе, когда заметили возвращающийся баркас. Поисковая группа привезла воду и рассказы о горячем источнике, населенном монстром, похожим на реморхаза, и охраняемом существами, похожими на йети. Эльфы предположили, что йети, вероятно, были багбирами — одной из наиболее распространенных гоблиноидных рас, — которые уникально приспособились к климату «Армистайка». Эти существа оказали символическое сопротивление, но в погоню не бросились.
