Вечерком я прошел за ней, посмотрев, где и как она живет. Жила она в обычной «хрущевке», заодно послушал и голос мужа, встретившего жену изысканным матом – точно, «хам трамвайный».

На следующее утро я был этажом выше нужной квартиры и, подождав, когда благоверная уйдет на работу, позвонил в дверь.

За дверью раздался сонный голос: «Чё-ё-ё звонишь, кобыла, топай уже работать!»

Я позвонил еще раз, чем окончательно вывел из себя этого знатока русской словесности. Он распахнул дверь и, увидев высокого человека, набрал воздух для новой тирады. Я успел опередить его вопросом: «Я из органов социальной защиты населения, вы Колбасов?

– Ну!

– Баранки гну, отвечай четко и быстро.

– Да пошел ты на…!

Но я пошел в противоположном направлении, то есть зашел в квартиру, одновременно нанеся хозяину сильный хук в печень. Он согнулся, я подождал, пока он продышится и встанет, после чего врезал ему «под дых». Он посидел на полу еще минут пять, приходя в себя, а я рассматривал сидящего передо мной человека – входящие в моду татуировки на плечах и руках, возможно, в школе занимался спортом, но это было давно, в общем, передо мной сидело опустившееся до уровня «пожрать – поспать» быдло. Когда он снова поднялся, мы двинулись на кухню. Там он схватил со стола кухонный нож и, развернувшись ко мне, махнул им. Ну, с таким «спецом» я уж как-нибудь разберусь. Уйдя от маха ножом и сбив ему руку, я больно ударил его в лицо, а затем захватил кисть и болевым приемом выкрутил из нее нож, одновременно усадив того на пол.

– Вот ты напал на меня с ножом, а ведь это подсудное дело, судить тебя буду.

– Отпусти, падла, больно руке.

Я сломал ему кисть, а потом еще несколько раз ударил по лицу кулаком.

– В общем, Колбасов, считаю, что разъяснительная беседа прошла в духе сотрудничества и взаимопонимания, или я ошибаюсь и надо добавить?

Он закивал, держась за свою руку.

– Да, Колбасов, чего я приходил-то. На тебя поступил сигнал с мест, что ты обижаешь свою жену. Ты, никчемная душонка, сам не живешь и нормальным людям жить мешаешь. Советую тебе развестись и свалить отсюда по-хорошему.

– А по-плохому?

– В окно выкину, когда снова зайду проверить твои подвиги.

Попрощавшись таким образом, я ушел из квартиры, по пути срывая тонкую латексную перчатку, лопнувшую от удара.

«Топай домой быстрее, мне помощь нужна!» – позвонил Колбасов своей жене, посматривая в окно четвертого этажа.

Жена, свернув скарб, довольно быстро прибежала домой.

– Боже мой, кто тебя так?

– Да с одним здоровым козлом схлестнулся, но я ему тоже навалял, всю рожу разукрасил.

Вначале жена хлопотала вокруг избитого мужа, потом они сходили в больницу, где ему сделали рентген и загипсовали руку, а заодно и лицо обработали. На следующий день в собесе разъяренный Колбасов, махая загипсованной рукой, разбирался с его сотрудниками.

– Дайте мне начальника!

– Зачем вам начальник, может быть, мы сможем помочь?

– Заткнись, дура, я сказал, что нужна ваша начальница. А ты, тварь, пошла отсюда!

«Что случилось, что вы кричите?» – строго спросила вышедшая из кабинета начальника пышная женщина.

– Ты начальник?

– Я.

– Я вначале тебе рожу набью, а потом вас по судам затаскаю, вы у меня в зоне окажетесь.

– Да, что случилось, гражданин?

– Вы посмотрите, что с моим лицом сделал ваш сотрудник и руку мне сломал. Пришел, лосяра здоровый, сказал, что направлен по сигналу с мест для беседы и вот – побеседовал.

– Извините, гражданин, но у нас только женщины работают и Мартынюк. Пуховина, позовите Мартынюка.

Вышел молодой парень, этакий компьютерный гений, которого ветром не сдувало, разве что из-за тяжелого большого телефона в кармане.

– Этот мужчина вас бил? Хотя он на вызовы не ходит, у него другая работа.

– Вы чего – издеваетесь, а где лосяра?

– Нет тут такого.

Видать, что-то сообразив, Колбасов развернулся и ушел домой. А в собесе народ облегченно вздохнул: «Мартынюк, а мы и не знали, что ты такой жесткий мужчина, как мужика отделал!»

– Не я это!

– Ясное дело, что не ты, но правильно тот незнакомец сделал, что такого хама побил.

Вечером, когда женщина пришла домой со смены, «разукрашенный», словно после тяжелого боксерского поединка, муж неуверенным голосом спросил: «Люба, ты никому не жаловалась на то, что я бью тебя. Может быть, разойдемся, ведь не пара мы с тобой?»

«Нет, никому. Давай, разойдемся, устала я, – вздохнула женщина, а в голове возник образ спокойного высокого покупателя, правда, с лицом без всяких «разукрас», но со свежей ссадиной на костяшке кулака, которую она увидела, когда он брал кулек с овощами и, которому позавчера рассказала о своих трудностях, при этом мысленно поблагодарив его, – спасибо тебе, добрый человек».

Я же на тот рынок ходить перестал.

Вечерело. Я после очередной прогулки по городу с чувством глубокого неудовлетворения, но приятной усталости в ногах, возвращался домой, проходя вдоль забора какого-то предприятия. Судя по запахам, я сказал бы, что в период СССР тут производят аммиачные или селитряные удобрения – воняло мочевиной и каким-то говном, а сейчас это было предприятие пищепрома.

Впереди отчетливо раздавались кхеканье человека, которого бьют, и голоса специалистов по отбиванию почек: «Бабкин, тебя по-хорошему предупреждали, чтобы ты не лез сюда? Ты, видно, не понял с первого раза!»

– Не понял, тьфу, больно-то как! Вы же сами тут живете, а речку нашу городскую ядовитой делаете, сливая туда всякие яды. Ладно, речка, но вы же сами жрёте то, что на вашей фабрике в продукты кладут.

– Мы не жрем, козел, а кю-ю-ю-шаем. Значит, не понял по-хорошему, тогда придется продолжить объяснение.

Снова раздался удар, вскрик и кто-то, я даже догадался кто, вломился в кусты.

«Хм, хорошо врезали мужику, этак и коньки откинуть можно. Нет, Шурик, он же Витек, мимо ты не пройдешь, надо все-таки помочь местному Дон Кихоту», – подумал я и пошел быстрее.

– Слышь, Кастет, ты зря так его приложил, он там, вообще, живой еще?

– Ничего, оклемается, а нет, так босс отмажет, если менты прижмут.

Я обошел большие кусты, и увидел, как трое здоровяков с эмблемой на униформе «Золотое ….» стояли, посматривая на лежачего человека, лицо которого было в крови.

«Милиция! Что с ним?» – спросил я, достав из пиджака купленное в переходе шуточное «удостоверение МВД», зато в хорошей обложке.

– Идем, смотрим, лежит, вот теперь думаем «Скорую» вызывать.

– Чего не вызываем? Хорошо, товарищи, я сам вызову, эх, и это после смены. А вы точно ничего не видели, похоже, что его недавно били? В свидетели не пойдете?

– Ничего не видели, командир, чего свидетельствовать.

– Хорошо, квалифицируем, как несчастный случай.

Парни ушли. Я запомнил лица всех троих, затем достал телефон с обезличенной симкой, купленной у продавца в переходе, и вызвал «Скорую помощь».

– Девушка, пришлите машину «Скорой», человек избит, требуется срочная помощь. Откуда я знаю, кто его избил, лежит в крови, надо помочь. Адрес? Нет тут адреса, не написано, это стена фабрики в дальней части парка. Я буду на дороге ждать, что вдоль стены идет.

Пока машина ехала, я осмотрел клиента: без сознания, возможно сотрясение мозга, выбиты зубы, сломан нос, отчего много крови и натекло, но вроде кровь в горле не булькает, дышит вполне ровно, так что я надеялся, что легкие целы, да и внутренности тоже не отбиты.

– Вот же уроды, такому задохлику и одного удара хватило бы, а тут, похоже, били в шесть рук.

В кармане нашел удостоверение корреспондента местной газеты «Голос народа» и узнал, что товарища зовут Бабкин Владлен Валерьевич, как говорится, «вшивый интеллигент в очках», но храбрый мужик. Довольно быстро примчалась машина, я замахал рукой, показывая куда ехать.

– Ох, ты! Кто его так?

– Не знаю, фельдшер. Шел, вдруг слышу, что кто-то стонет. Глянул, а тут свеженькая «отбивная» лежит.