Федор уже не слушал их. Его мочевой пузырь требовал опорожниться. Он расстегнул ширинку штанов, и начал по-маленькому делать своё дело, ему было невтерпеж.
Глава третья
На следующей неделе в здании Принятия Решений снова начались политические дебаты. В этот раз снова думали, какое же решение им принять, чтобы оно пошло на пользу простых граждан. Потому что непростые граждане были либо в тюрьме как политзаключенные, либо жили в особняке на территории государственного заповедника, и каждый день ходили на охоту.
– Давайте подумаем, что же нам сделать, чтобы люди были счастливее!
– Давайте же подумаем!
– Неплохая идея: подумать о создании новой идеи.
– Подождите! – крикнул другой, и продолжил, когда все обратили на него внимание, – Мы же с вами думать-то не умеем!
В зале одобрительно закивали.
– Точно.
– Парень прав.
– Какие бы ужасные поправки в Constant мы внесли, если бы начали думать!
– Молодец, иначе бы нас в народе сочли за дегенератов!
– Давайте же крутить барабан!
– А кто будет тянуть Подсказку?
– Давайте это сделает Чичиков!
– Да, в прошлый раз мы приняли решение о намордниках, и всё благодаря его Подсказке!
Они снова покрутили барабан, и им выпала очередная подсказка. Депутат Чичиков, что был в самом синем халате зачитал содержимое:
– Ничто не делает человека счастливее, чем любимая работа.
– Вот и решение!
– Как это проницательно!
Чичиков подвязал пояс халата, потому что он начал распахиваться, а на собраниях запрещено было носить под халатом нижнее белье – это считалось не гигиеничным, и тем более, неприличным…
– Я предлагаю вызвать учёных, чтобы они создали пилюли, которые смогут сделать людей счастливее! Чтобы они могли много работать!
После оваций, восхищений, и некоторых вопросов, собрание вновь разошлось. Они одели свое нижнее белье под халаты, и часто обменивались им, потому что у всех трусы были одной фирмы, одного размера, и белого цвета.
Через неделю они дали интервью журналистам, и в столице вышла статья в газете, что планируются ввести пилюли счастья, которые дадут людям того, чего им не хватает больше всего – полного погружения в работу и отсутствия к ментальным переживаниям и рефлексии. Для соблюдения этой поправки в Constant было создано новое силовое государственное учреждение – Ментальная Полиция. Люди должны прийти на чипирование, чтобы было проще регулировать их уровень счастья. Если они не принимают пилюли, то чип это фиксирует, и его не пускает турникет в магазины и прочие учреждения.
Вскоре учёные разработали пилюли, которые заставляют определенные отделы головного мозга прекращать свою работу. Это позволяло человеку полностью уйти в работу и найти свое счастье.
Глава четвертая
Ганарей читал газету, сидя полуголым на кухне, распивая пиво из гранёного бокала, положив ноги на стол, и откинувшись на спинке стула.
– Что это ещё такое?! А может я не буду счастливее от этих таблеток! Какие бредовые поправки!
В тот момент в дверь постучали. Ганарей, кряхтя и ругаясь матом пошел открывать дверь. Когда он открыл её, к нему ворвались люди в синих костюмах, и синих кепках.
– Будете счастливы, гражданин, вы просто ещё не принимали пилюли, – сказал один из них, который в отличии от других имел две черных дыры на погонах, – Когда примите, вы поймёте, что это счастье, к которому вы стремились всю вашу жизнь.
Они мгновение обменивались взглядами, после чего старший кивнул в его сторону, и сказал:
– Увести.
Двое здоровых парней взяли его под лопатки, и поволокли из квартиры.
– Да вы кто такие, молоток вас по гвоздю?!
– Ментальная Полиция, – ответил старший, предъявил документы и представился, – Энергетический Вампир второй степени Влад Дракула!
Ганарея увели, а офицер в звании Энергетический Вампир второй степени поправил фуражку, свой длинный и задранный воротник, подмигнул себе в зеркале, щёлкнул в пальцы, свистнул, и довольный покинул квартиру, сказав при этом:
– Скоро всех мы сделаем счастливыми!
Дверь за ним захлопнулась, и после этого можно было увидеть плакат. На нем был изображен знаменитый писатель Лев Толстой, приставивший указательный палец к губам, а ниже надпись:
«Устал. Решил поговорить с людьми. Разочаровался. Буду молчать.»
Глава пятая
На улице стоял яркий солнечный день, на ветках возле пятиэтажного дома, архитектуру которого называли "Муравейником", сидели птицы, и перекрикивались между собой.
– Что это у людей происходит? – спрашивала Синица у старого ворона, – Стали прям как коровы, которых они выращивают для мяса и молока.
– Это они та-а-ак зако-о-оны принима-ают, и счита-ают, что соблюде-ение но-о-вого: созна-а-а-ательность, – медленно протягивал Ворон.
– Аргх! – раздалось по человечьи из окна квартиры, – Это они ещё закон о критике власти не приняли!
Это был попугай, который любил говорить обо всем с иронией.
– Ты не ори на человеческом, вдруг услышат и за Подсказку примут!
– Тогда будет ещё смешнее!
– Ну да, нам то птицам что? Ничего не будет.
На лавочке сплетничали старухи, подобно птицам на ветках.
– А смотри ка, Ганарея из семнадцатой то забрали! – говорила беззубая бабка, которая пыталась разгрызть семечку.
– Небось, наркоман был! – сказала вторая.
– Ты чего, Петровна? – спросила третья, – Какой наркоман? У нас давно за наркотики не сажают!
– Нет, почему же? – поправила первая, – Сажают – когда подбрасывают.
– Но наркоманам же не подбрасывают, если у них дома наркотики?
– Тоже подбрасывают. Полиция заходит, смотрит: "Ага, наркотики. Но так я его не арестую, потому что это его наркотики. А вот подброшу я ему свои, экспертиза покажет, что это был наркотик из полицейского пайка." А так не, не сажают, у него же наркотики свои, наркоманские то.
– А Ганарея то за что забрали?
– А он работать не хотел, говорил мол: Да я несчастным быть хочу, мне ваше счастье от ежедневной работы без оплаты труда только несчастье.
– Да, совсем дурак он что ли? Такую возможность потерять! А ведь работа семь ноль с двенадцати утра до двенадцати…
– Ночи? – спросила бабка, и у нее выпали зубы.
– Степановна, какой ночи? С двенадцати утра до двенадцати утра. Семь ноль. Да ещё работа без оплаты труда! О таком счастье можно только мечтать.
– Да, я вот в свою молодость эти таблетки не пила, и жила несчастной, работала как дура за деньги, да ещё по восемь часов в сутки. А тут такое счастье!
– Эти законы всегда только на пользу. В нашей стране сидят великие умы!
Глава шестая
Ганарей отказался от принятия пилюль в отделении Ментальной Полиции. Когда ему сунули пилюлю в рот, и спросили:
– Ну как, ощущаешь потребность в счастье?
На что он ответил:
– Вот что я ощущаю, – и плюнул в лицо Половнику Мамонову этой самой пилюлей, и так получилось, что она попала ему прямо в рот.
В результате тот вошёл в экстаз от счастья, и стал проявлять при двойной дозе на больший энтузиазм в работе. Он так долго пытал несчастного Ганарея песнями Ольхи Буковой, Егора Гриба и Кваса Михайлова, что тот потерял сознание. Когда он очнулся, то обнаружил, что сидит в камере для политзаключенных.
Тут сидели самые отбитые люди этой страны, отморозки, все, кто отказывался принимать поправки в Constant.
Как только он вошёл в камеру, пахан спросил его:
– Ну, фраер, за что посадили?
– Сажают на… ну, вы поняли, а всего-то непростой гражданин этой страны.
– Достойный ответ!
– Молодец, мужик, – к нему подошёл один зэк, и, похлопал по плечу, и пригласил жестом к столу, – Значит, непростой говоришь… Какой правоохранительный орган тебя арестовал? Да и как тебя как звать-величать?