– Это прекрасно! – потирая руки, говорит Берт. – Может быть, что-то еще? Например, обувь для дома?

– Нет, ничего не надо больше! – торопливо говорю я, а сама пялюсь на сапожки со шнуровкой из перьев.

– Ну, ладно. Кстати, эта коллекция в единственном экземпляре, – заметив мой взгляд, говорит Берт и кивает в сторону другого стеллажа. – А вот там стоят дубликаты.

– Они прекрасны! – искренне говорю я и думаю, что, будь у меня деньги, купила бы себе такие. Берт довольно улыбается и сканирует настройку Маллори, чтобы взять с него оплату.

– Через двенадцать периодов будет бал, – облокачиваясь на прилавок, говорит Берт. – Судя по слухам, Вайт готовит что-то грандиозное. Могу сделать тебе сапожки на заказ. Маллори, ты ведь возьмешь ее с собой на праздник?

– Не уверен, что получится.

– Даже если она уже будет на тот момент в публичном доме, ты же можешь оформить аренду, – с воодушевлением продолжает Берт. Понимаю, что он говорит это из лучших побуждений, но его слова больно царапают меня. Чувствую себя вещью, у которой нет прав.

– Я буду искать возможность, чтобы Дана туда не попала, – мрачно отвечает Маллори. Мне кажется, что его это тоже задевает.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – сочувствие Берта выглядит искренним.

– Всегда можно найти исключения, – упрямо говорит Маллори и смотрит на меня. Хочу ему верить, но не могу. Мешает страх снова ошибиться в человеке. Да и знаю я его для такого доверия слишком мало!

– Буду за вас очень рад! Вы мило смотритесь вместе! – улыбается Берт. Маллори берет меня под руку и притягивает к себе.

Дверь открывается, и в магазин входит молодой парень. Он худощавый, высокий и у него военная выправка. Пепельного цвета челка падет на лоб, и он откидывает ее движением головы. Наши взгляды встречаются, и я вижу, что глаза у него цвета светлой стали. Чуть загорелое лицо, острый подбородок… Под глазами черные тени, словно он долго и тяжело болел. Он задерживает внимание на моем виске, и по его лицу пробегает тревога. Что бы это значило? Смотрю на его завитушку на виске. Она тонкая, едва заметная, совсем не такая, как у Берта.

– Кто ты? – глухо произносит он, и тут же оказывается рядом. Даже эти два коротких слова кажутся для него сложными.

– Это подружка Маллори, – беззаботно произносит Берт.

– Я не подружка! – тут же возмущаюсь я, но на меня никто не обращает внимания.

– Полегче, Рик! – холодно говорит Маллори, оттесняя от меня парня.

– Я всего лишь хотел познакомиться, – медленно произносит тот.

– Конечно, приятель, – миролюбиво произносит Берт, хлопая Рика по плечу. – Забирай свой заказ и уходи, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

– Джо уже все оплатил, – отворачиваясь от меня, говорит Рик.

– Тебе повезло, что он приютил тебя.

– Пожалуй, – говорит Рик и снова смотрит на меня. Мне становится не по себе, и я нервно облизываю губы. Он забирает коробки, которые поставил на стол сапожник и, не прощаясь, уходит. Берт с сочувствием глядит ему вслед.

– Жаль парня, – говорит он. – Если не успеет восстановиться в ближайшее время, его ликвидируют.

– Почему? – спрашиваю я.

– Может нести опасность для общества.

– А что с ним случилось?

– Он проигнорировал правило принять настройку, и его шестнадцать периодов держали на площади, как растение, – поясняет Берт. – Теперь у него не все в порядке с головой. Но хотя бы уже говорить может – и то хорошо! Поначалу мог только мычать.

– Не всем так везет, – поддакивает ему Маллори. В магазин заходят две женщины, и Берт спешит к ним.

– Загляну к вам перед Тьмой, – бросает он на ходу Маллори. Тот кивает, и мы выходим на улицу.

Смотрю по сторонам, и до меня, наконец, доходит, что это не игра и не чей-то розыгрыш. Все по-настоящему. И это пугает меня до смерти. Накатывает такая паника, что перехватывает дыхание. А вдруг я не сумею выбраться отсюда?!

Маллори приводит меня в свою лабораторию. Здесь белые стены, причем настолько белые, что от цвета болят глаза. На металлических полках стоят сосуды, наполненные разноцветными сиянием. У питания зеленого цвета я насчитала двадцать восемь вариантов.

– А другого питания нет? Только это? – спрашиваю я.

– Да. Большего телу и не надо.

– Из чего оно сделано?

– Энергия с разными прописанными программами. Например, когда ты была ранена, я писал специальную программу, чтобы снять воспаление и повысить заживляемость, – с увлечением произносит Маллори. – Я такую обычно не использую. Нет нужды.

– Ты единственный, кто этим занимается?

– Пока да. Я единственный, у кого есть доступ к этому, – с легкой усмешкой произносит Маллори.

– Как же ты один со всем управляешься? – удивляюсь я.

– Создаю программу, а потом копирую ровно столько, сколько будет заказов на нее. Остальное уже не моя забота. Повозиться приходится только с новым питанием, а когда все уже сто раз сделано… Никаких сложностей.

– Так ты типа лекарь?

– Нет, нет. Здесь нет лекарей, потому что никто не болеет. А раньше были… Давно, – говорит Маллори. – Тот душ, который ты принимала утром, он не только очищающий, но и целебный. Уничтожает инфекции и зловредные клетки. Даже если кто-то хочет заболеть, у него не получится. Но бывают травмы и ранения. Если человек может позволить себе дорогое питание, ему можно помочь, если нет, у него один путь – в лес, чтобы быстрее отмучиться.

– Бред какой-то, – бормочу я.

– Нет времени заниматься слабыми. Если ты сам слаб, то системе ты не нужен, потому что и взять с тебя нечего.

– Рабство в чистом виде.

– Тебе нужно принять новую дозу питания, – пропуская мое замечание мимо ушей, говорит Маллори и протягивает мне сосуд с фиолетовым наполнением. – Ты должна питаться по расписанию. Организм не будет подавать признаки голода, ты просто потеряешь сознание от истощения.

Послушно принимаю питание – и меня словно обливают кипятком. Кожу покалывает иголками, в горло словно насыпали красного перца. Захожусь в кашле, прижимая руки к горлу. На глазах выступают слезы.

– Кажется, слишком большая доза, – вздыхает Маллори, но ничего не делает, чтобы мне помочь.

Несколько минут прихожу в себя, а потом мне становится хорошо и немного сонно.

– Что со мной будет после того, как я получу настройку? – спрашиваю я. В памяти всплывают слова Берта о публичном доме.

– Ты станешь частью Эливара и должна будешь приносить ему пользу, – спокойно говорит Маллори, снимая с себя пальто. – Сначала пройдешь службу, потом тебе нужно будет найти работу. Здесь нельзя быть бездельником, за это можно попасть в тюрьму или вовсе проститься с жизнью.

– Что ты имеешь в виду, говоря о службе? – хмурюсь я.

– Публичный дом, – просто отвечает Маллори, словно в этом нет ничего такого. Вздрагиваю всем телом и потираю плечи, чтобы как-то скрыть это. Но блондин, похоже, не замечает этого. – Каждая девушка находится там какое-то время после того, как ей исполняется шестнадцать. Будь ты парнем, тебя бы отправили на стройку или какую-то другую тяжелую работу на благо города.

– А если я не хочу?

– У тебя нет выбора. Будешь отлынивать от службы – сперва попадешь на Площадь позора, а потом все равно в публичный дом, только срок нахождения там будет больше, – говорит Маллори и открывает дверь в соседнее помещение. Там висят в воздухе пять световых экранов. Они не похожи на привычные мониторы, но выполняют схожие функции. Вижу на них странные формулы и бесконечное число непонятных мне значков.

– Мне уже не нравится здесь, – говорю я. Маллори смеется.

– И мне. Но ничего не поделаешь, сбежать отсюда нельзя.

– Совсем? Разве такое бывает?

– Нет, ну, попробовать ты можешь, но тебя скорее всего, поймают, – назидательным тоном говорит Маллори. – А если все-таки получится, активируют отравляющие вещества в настройке, и ты погибнешь. И, да, границы Алзории закрыты. Новый король не желает общаться с соседями.